Кира Касс - Единственная
— И когда же вы с Максоном успели продемонстрировать друг другу свои торсы без рубашек? — язвительно осведомилась Селеста.
— Я ничего не демонстрировала!
— Значит, демонстрировал он? — спросила Крисс. — Так вот ради чего ты вчера вечером вырядилась в это непотребное платье?
— Вот шлюха! — ахнула Селеста.
— Я бы попросила! — возмутилась я.
— А какой еще реакции ты ожидала? — скрестив руки на груди, огрызнулась она. — Давай выкладывай, как все было и почему мы ошибаемся.
Как я могла объяснить им это? Обстоятельства, при которых Максон предстал передо мной без рубашки, нельзя было назвать романтическими, но не объяснять же им, что мне пришлось обрабатывать раны у него на спине, которые нанес ему его собственный отец? Это была тайна, которую он хранил ото всех. Если я сейчас его выдам, нашим отношениям конец.
— И это говорит девушка, которая тискалась с ним по углам в коридоре в полуголом виде? — бросилась я в атаку вместо того, чтобы оправдываться.
У нее отвисла челюсть.
— Откуда ты узнала?
— Вы что, все успели раздеться перед Максоном? — ужаснулась Элиза.
— Да не раздевались мы! — заорала я.
— Так, — начала Крисс, выставляя вперед обе руки, — давайте-ка проясним ситуацию. Кто и чем занимался с Максоном?
Все умолкли. Никому не хотелось быть первой.
— Я с ним целовалась, — наконец подала голос Элиза. — Три раза. Это все.
— Я с ним ни разу не целовалась, — призналась Крисс. — Но это был мой собственный выбор. Он поцеловал бы меня, если бы я позволила ему.
— В самом деле? Ни единого раза? — поразилась Селеста.
— Ни единого раза.
— Ну а я целовалась с ним много раз. — Селеста перекинула волосы за спину, решив, видимо, что лучше этим гордиться, а не смущаться. — Круче всего было однажды в коридоре. — Она одарила меня взглядом. — Мы еще шептались, как это волнующе, что нас могут застать в любой миг.
Наконец все взгляды обратились на меня. Мне вспомнилось, как король намекнул, что остальные девушки обладают намного большей свободой нравов, нежели я. Но теперь я знала, что это всего лишь одно из средств в его арсенале, способ заставить меня почувствовать себя ничтожеством. Я решила раскрыть карты.
— Первый поцелуй Максона был со мной, а не с Оливией. Просто я не хотела, чтобы кто-то об этом знал. А потом у нас было еще несколько… более интимных моментов. В один из них Максон оказался без рубашки.
— Вот так взял и оказался? Она что, сама слетела с него магическим образом? — съязвила Селеста.
— Он ее снял, — призналась я.
Неудовлетворенная этим ответом, Селеста продолжала наседать:
— Он сам ее снял или ты помогла?
— По-моему, мы сделали это вдвоем.
Повисла напряженная тишина. Потом Крисс снова заговорила:
— Хорошо, теперь мы выяснили расклад сил.
— И каков же этот расклад? — поинтересовалась Элиза.
Никто ничего не ответил.
— Я просто хотела сказать… — начала я. — Каждый из этих моментов был для меня очень важен. Максон мне небезразличен.
— Ты намекаешь, что нам всем он безразличен? — вскинулась Селеста.
— Ну, тебе-то уж точно.
— Да как ты смеешь?
— Селеста, ни для кого не секрет, что тебе нужен человек с положением. Я уверена, что Максон тебе нравится, но ты его не любишь. Твоя цель — корона.
Она не стала ничего отрицать, а обернулась к Элизе:
— А ты что нам скажешь? Ни разу не видела, чтобы ты проявила хотя бы какое-то подобие эмоций!
— Просто я умею держать себя в руках. И тебе тоже очень рекомендую, — парировала Элиза без заминки. В ее глазах промелькнул гнев, и я ощутила к ней мгновенную симпатию. — В моей семье браки детей всегда устраивали родители. Я знала, что меня ждет, с самого детства. Может, я и не схожу по Максону с ума, но я уважаю его. Любовь может прийти со временем.
— Как-то это печально, Элиза, — с сочувствием в голосе произнесла Крисс.
— Вовсе нет. Есть в жизни вещи и поважнее любви.
Мы все уставились на Элизу. В ушах у меня звучали ее слова. Я боролась за свою семью ради любви, и за Аспена тоже. И теперь с каким-то страхом я поняла: когда дело касалось Максона, я всегда — даже если делала безнадежные глупости — действовала под влиянием этого чувства. И тем не менее вдруг в самом деле в жизни есть что-то важнее?
— Ладно, тогда я произнесу это вслух: я люблю его! — выпалила Крисс. — Я люблю его и хочу за него замуж.
Это откровение вернуло меня к нашей дискуссии, и мне страстно захотелось провалиться под землю. Господи, ну и кашу я заварила!
— Так, Америка, теперь выкладывай ты, — приказала Селеста.
Я застыла, едва дыша. Правильные слова пришли на язык не сразу.
— Максон знает, какие чувства я к нему испытываю, и это главное.
Селеста закатила глаза, но дальше выпытывать не стала. Без сомнения, испугалась, что, если она станет настаивать, я отплачу ей той же монетой.
Стоя у окна, мы исподтишка поглядывали друг на друга. Отбор тянулся уже несколько месяцев, и лишь сейчас нам всем наконец-то открылось реальное положение вещей. Каждая из нас получила возможность узнать, как обстоят дела с Максоном у остальных — по крайней мере, в определенной области, — и выстроить для себя общую картину.
Не прошло и нескольких секунд, как в зал вошла королева. Она пожелала всем доброго утра, и мы, присев перед ней, разбрелись по углам. Каждой необходимо было побыть в одиночестве и собраться с мыслями. Наверное, так все и должно было закончиться. Нас было четыре девушки на одного принца, и трем в самом ближайшем времени предстояло отправиться домой, увозя с собой лишь немногим больше, нежели захватывающую историю о том, как мы провели осень.
Глава 5
Ломая руки, я расхаживала взад-вперед по библиотеке в попытке подобрать слова. Нужно было объяснить Максону то, что произошло, пока он не услышал об этом от других девушек, но я вовсе не горела желанием поскорее начать этот разговор.
— Тук-тук, — произнес Максон, появляясь на пороге, и немедленно заметил мое озабоченное выражение. — Что случилось?
— Только не сердись, — начала я.
Он замедлил шаг, и встревоженное выражение лица сменилось настороженным.
— Попытаюсь.
— Девушки в курсе, что я видела тебя без рубашки. — Заметив промелькнувший в его глазах вопрос, я торопливо поклялась: — Я ни слова не сказала про твою спину. Но мне очень хотелось, потому что теперь они считают, что мы с тобой занимались черт знает чем.
— Ну, примерно так оно и было, — улыбнулся он.
— Тебе-то хорошо шутки шутить! Они теперь меня ненавидят.
— Если это хоть немного утешит тебя, я не сержусь. Если ты не выдала мой секрет, ничего страшного не произошло. Но, должен признаться, я немного ошарашен, что ты так с ними разоткровенничалась. Каким образом эта тема вообще всплыла?
— Я не могу тебе сказать, — уткнувшись ему в грудь, ответила я.
— Гм. — Максон провел большим пальцем по моей спине. — Если я не ошибаюсь, мы договорились больше доверять друг другу.
— Ну да. Вот я и прошу тебя поверить мне, когда я говорю, что тебе лучше об этом не знать.
Может, я и ошибалась, но почему-то казалось, что, если я признаюсь Максону, что мы разглядывали полуголых разгоряченных гвардейцев, ничего хорошего нам всем это не сулит.
— Ну что ж, — сказал он. — Теперь девушки знают, что ты видела меня полураздетым. Что еще им известно?
Я замялась:
— Они знают, что твой первый поцелуй был со мной. А я знаю, чем ты занимался и чем не занимался с каждой из них.
— Что?! — отшатнулся он.
— После того как я проболталась, что видела тебя без рубашки, посыпались взаимные обвинения, ну и в конце концов все раскрыли карты. Я в курсе, что вы с Селестой много целовались и что ты уже давно поцеловал бы Крисс, если бы она тебе позволила. Все всплыло наружу.
Он провел ладонью по лицу и принялся мерить шагами библиотеку, переваривая услышанное.
— Значит, у меня теперь вообще не осталось личного пространства? Нисколько? Потому что вы решили поделиться друг с другом достижениями? — Максон был явно раздосадован.
— Знаешь, раз уж ты так ратуешь за честность во всем, ты должен быть мне благодарен.
Он остановился как вкопанный и уставился на меня:
— Прошу прощения?
— Теперь игра идет в открытую. Каждая из нас понимает расклад сил, и я лично этому рада.
— Рада? — Он закатил глаза.
— Если бы ты сказал мне, что мы с Селестой в отношениях с тобой зашли примерно одинаково далеко, я ни за что не стала бы пытаться сделать то, что сделала вчера вечером. Знаешь, как унизительно это было?
— Америка, я тебя умоляю, — фыркнул он. — С учетом того, сколько глупостей ты успела наговорить и наделать за все время, просто удивительно слышать, что ты еще способна испытывать неловкость.
