Анатолий Бочаров - Легенда о Вращающемся Замке
Гилмор отрывисто кивнул, стараясь скрыть свои недовольство и волнение. Эдвард приказал тем временем своим людям ожидать их возвращения, и первым ступил на широкий замковый двор. Гилмор последовал за ним — и пальцы его, почти против воли, сжались на рукоятке меча. Он до сих пор не был уверен, сможет ли он совершить то, что задумал. Но привычный ледяной холод поднимался из самых глубин его существа, заполняя сердце. «Кэран говорила, — вспомнил Гилмор, — дни между Самайном и Йолем, темное время, время ворот, время ключей. Дни, когда завеса тонка, и древняя кровь, пролившись, способна разорвать ее в клочья. Что ж, сегодня на Броквольском поле пролилось достаточно крови — в том числе и королевской крови. Осталась одна-единственная, последняя жертва. А потом Кэран распахнет двери, что были закрыты с окончания Войны Пламени, и начнет менять мир по своему усмотрению. Она смелая девчонка, и я ей в этом помогу».
Солнце уже зашло, и сырые сумерки стлались повсюду. Холодало, стремительно темнело. В воздухе пахло мутными мороками предзимья. Гилмор и его спутники (родной брат, не подозревающий, за какой участью он сюда приведен; капитан иноземных солдат и два юных оруженосца) поднялись по истертым временем ступеням в главную башню крепости. Залы ее казались длинными и просторными, и под высокие потолки уносилось тревожное эхо. В широких окнах не осталось ни витражей, ни ставен, однако света почти угасшего дня едва хватало для того, чтоб рассеять стремительно наступающие сумерки. Всюду здесь были лишь одни только запустение и тлен. Уходя, солдаты последнего гарнизона вывезли из покидаемой ими крепости любое ценное имущество. Осталась лишь покрывшаяся многолетней пылью старинная грубая мебель да голые каменные стены. Каэр Сейнт не казался внутри страшным. Скорее печальным. Брошенным. Всеми забытым. Гилмор подумал, что этот замок выглядит совсем как последний осколок давно умершего, почти забытого людьми старого мира, которым собственно и является.
Наконец они остановились в большом чертоге на втором этаже донжона. Потолок здесь подпирали могучие колонны, изрезанные барельефами с изображениями каких-то былых битв. Гилмор нахмурился, пытаясь припомнить старинные планы Каэр Сейнта, которые с любопытством рассматривал как-то еще в юности.
— Здесь же был пиршественный зал, правильно? — спросил он, глядя в окна, за которыми сгущалась ночь.
— Насколько я понимаю, да, — подтвердил Эдвард. — А еще — тронный зал, во времена, когда в Каэр Сейнте правили фэйри. — Он немного помолчал. — Фостер, — сказал Эдвард наконец, — для простого безземельного рыцаря, явившегося с дальних задворок нашей страны, вы подозрительно уверенно тут ориентируетесь. Будто когда-то уже изучали чертежи этой крепости.
— Не только вы хорошо начитаны, — ответил Гилмор, из последних сил стараясь оставаться в рамках отыгрываемой им роли. Хотя и понимал, что еще несколько минут — и об этой ненавистной, опостылевшей ему роли можно будет навсегда забыть. Забыть о Гэрисе Фостере, как о неловком и нелепом сне, из которого наконец пришел черед проснуться. На мгновение Гилмору стало даже жаль этого грубого и резкого солдата, не лезущего за словом в карман и везде ищущего добрую драку — солдата, которым он все эти дни был. «Наверно, — подумал Гилмор Фэринтайн, — сэр Гэрис — это то, чем я стал бы, не родись я собой. Но пора уже и честь наконец знать — представление получилось прекрасное, но любые пьесы однажды подходят к своему концу».
Желая, тем не менее, немного отсрочить неизбежную развязку, Гилмор с деланной небрежностью спросил:
— А усыпальницы Повелителей Холмов? Где находятся они?
— В подземельях, — пристально глядя на него, сказал Эдвард. — Примерно как раз под этим залом, если я не ошибаюсь. Я надеюсь, мы не будем туда спускаться.
— Мне кажется, — сказал Гилмор Фэринтайн, и впервые за последние дни на его лице была широкая и беспечная улыбка, — в этом и в самом деле нет никакого смысла.
Он достал из наплечных ножен бережно все эти дни хранимый колдовской кинжал, полученный им из рук Кэран, и от души полоснул себя по левой руке. Тяжелые капли крови, словно набухая в воздухе, рухнули на каменный пол.
— Моя госпожа, — сказал Гилмор громко, — приди и возьми то, что твое по праву.
* * *Когда Гэрис Фостер вдруг принялся резать себе руку, обращаясь попутно к какой-то там неведомой госпоже, Дэрри решил, что его господин окончательно чокнулся. Ну а правда — после завершившейся сокрушительным поражением битвы и после бешеной многочасовой скачки нетрудно было бы повредиться рассудком, не выдержав всех этих тягот. Остальные присутствующие — и Гленан, и Остромир — тоже поглядели на Фостера, как на полного безумца. Один только сэр Эдвард казался странно внимательным, словно читал на лице Гэриса одному ему видимые знаки.
Дэрри хотел уже было спросить Гэриса, как им все же расценивать подобные неожиданные кровопускания и какой в них смысл — и неожиданно для себя запнулся, не вымолвив ни единого слова.
Вокруг что-то изменилось. Изменилось в два века уже заброшенном всеми и вся замке. Изменилось в давно опустевшем пиршественном зале, в центре которого они стояли, как незваные никем гости. Что-то изменилось во всем.
Может быть, стало слегка холоднее — сильнее и злее задули сквозняки. Может быть, темень за окном сделалась еще непроглядней. Может быть, двери между мирами, что приоткрыты на излете года, заскрипели, готовясь быть распахнутыми настежь.
Она вышла из темени между колонн — хрупкая высокая девушка в длинных черных одеждах. Она шла изящно, будто танцуя — подобно тому, как танцует пламя свечи. Рыжие волосы, алые, будто свежая кровь, струились по ее плечам. В руках она держала длинный тонкий меч, сделанный словно из серебра и ртути.
— Тебе не нужно было меня вызывать, — сказала девушка мягко, обращаясь, кажется, к Гэрису. — Я и так была здесь, и ждала тебя, все эти дни. Но спасибо тебе за этот красивый жест, мой верный рыцарь. Я всегда любила красивые жесты, и поверьте мне, милорды, — тут она обвела взглядом всех присутствующих, — нынешняя ночь будет их полна.
Дэрри замер, неотрывно глядя в ее глаза. Ибо они были, словно распахнутые ворота в бездну.
— Я твой слуга, леди Кэран, — сказал Фостер глухо. — И сделал все, о чем ты меня просила.
— Не все, — уточнила девушка с легкой укоризной. — Я просила привести сюда Хендрика Грейдана, и я не вижу его здесь. Зато вижу множество людей, чьего присутствия я у тебя не просила. Два юноши, старик в боевых доспехах. Зачем ты их ко мне привел, мой рыцарь?
— Так вышло, миледи. Я не хотел их приводить, простите. Эти глупцы увязались за мной следом.
