Ольга Денисова - Черный цветок
Есеня просил Полоза взять его с собой, но тот отмахивался и каждый раз, молниеносно выхватив нож и прижав его к животу Есени, смеялся и говорил:
- Ты убит, Жмуренок. Иди учись.
И Есеня учился. В лагере всегда оставался кто-нибудь из разбойников, и в учителях недостатка не было. Обращались они с ним довольно жестко, но Есеня вскоре понял, что очень быстро приобретает острую реакцию и боль уже не пугает его - он учится принимать удар с наименьшими потерями. Да и падал он теперь совсем не так, как вначале, а мягко и без синяков.
По вечерам, в шалаше, он все так же тосковал, но к тоске примешивались обида и чувство вины: зачем Избор дал ему этот медальон? Все бы оставалось по-старому, никто бы не погиб и не был ранен, Есеня жил бы дома - весело и счастливо. Ведь как ни крути, а жизнь его несчастной называть не стоило.
Но долго пребывать в тоске Есеня не умел - душа требовала развлечений. Как-то утром, когда весь лагерь собирался купаться, ему в голову пришла забавная мысль. Он спрятался в кустах, дождался, когда разбойники залезут в ручей, а потом осторожно подплыл к ним под водой и ухватил одного за щиколотку. Тот дернул ногой, отпрянул назад, а Есеня, пока не кончилось дыхание, схватил за ноги еще одного, чтобы потом благополучно вынырнуть у противоположного берега.
Двое схваченных за ноги выскочили из воды - испуганные и готовые броситься в бой; остальные с недоумением и страхом всматривались в воду. Лица у них были такими серьезными, что Есеня, не успев отдышаться, захохотал и плюхнулся на песок. Увидев его хохочущим, Рубец, счастливо оказавшийся одним из двоих, кто выскочил на берег, вмиг догадался, что произошло.
- Жмуренок! Ноги вырву! - рявкнул он, но от этого все, кто оставался в воде, поняли, в чем дело, и захохотали вслед за Есеней.
- Рубец! Признавайся, ты думал, это водяной тебя в омут тянет!
- Гнус, чего ты с лица-то спал? Страшно, что ли?
- Не, эт не водяной! Эт русалки!
Гнусу и Рубцу ничего больше не оставалось, как посмеяться над собой: все видели, как они испугались.
- Не все вам над самыми младшими потешаться, - гордо сказал Есеня и нырнул еще раз, уже не скрывая намерений. Кого он схватил за коленку, было непонятно, но теперь его поймали за волосы и не давали всплыть. Есеня подумал, подождал немного, а потом выдохнул весь воздух, пуская пузыри, и расслабился. Стоило только дернуться, и новая шутка бы не удалась, а дышать хотелось очень сильно. Но, видно, выпущенные пузыри произвели на разбойников впечатление, потому что его вытащили из воды почти сразу, все так же за волосы. Но Есеня и тут не шевельнулся, осторожно втягивая воздух носом.
- Ты чё! Полоз, ты чё! Ты утопил его, что ли? - зашумели со всех сторон.
- Да не может быть, - тихо ответил Полоз. Он испугался! Он испугался - и взял Есеню под мышки, тряхнув безжизненное тело.
- Жмуренок… - шепнул подошедший Ворошила.
Есеня приоткрыл один глаз и цыкнул зубом.
- Ах ты шельмец! - Полоз швырнул его в воду и рассмеялся. - А я ведь чуть не поверил!
С этого дня Есеня окончательно осмелел и перестал скучать. В мешок с гречкой он как-то насыпал немного пшена, и наоборот, и мама Гожа долго разбиралась, в каком мешке у нее что лежит. Она так смешно щупала мешки и заглядывала внутрь, что не смеяться над этим было невозможно. И даже позвала Ворошилу, не понимая, что происходит. Есеня, конечно, получил от нее ухватом по спине, когда она обнаружила его ухмыляющуюся рожу за деревом. Зато Ворошила хорошо посмеялся.
За ужином Есеню, правда, заставили выпить три кружки соленого кваса - он уверял всех, что от кваса с сахаром хмелеешь гораздо быстрей, а когда эту идею подтвердил Полоз, принес вместо сахара соли. Квас быстро распробовали: Рубец и подраненный Хлыст держали Есеню за руки и за ноги, а Полоз сам вливал ему в рот отвратительный напиток под дружных хохот разбойников.
- Освоился, значит, - приговаривал Полоз, - осмелел! Смотри, Жмуренок, доиграешься!
Есеня тоже хохотал и вырывался и под конец опьянел так, что наутро проснулся с больной головой. Но и тут решил схитрить: намочил лоб водой из фляги и терпеливо дождался, когда поднимется Хлыст.
- Что-то знобит меня… - пожаловался он слабым голосом.
Хлыст посмотрел на его бледное лицо, потрогал мокрый лоб и, встревожившись не на шутку, разбудил Щербу.
- Надо чаем с малиной его напоить, - тут же посоветовал Щерба, - и Ворошилу позвать. Щас, парень, ты лежи… Вот он, дождь-то постоянный… Мы-то люди бывалые.
- Хуже нет лихорадки осенью в лесу, - проворчал Хлыст, - да еще перед переходом. Ни согреться, ни обсушиться толком.
Но когда раненый Щерба, морща лицо, начал выбираться из шалаша, чтобы принести Есене горячего чаю, Есеня не выдержал: это было бы слишком.
- Щерба, погоди… - он поднялся и сам полез к выходу. - Пошутил я. Все со мной в порядке.
- Как - «пошутил»? - не понял Щерба.
- Ну, обманул… Голова у меня только гудит после вчерашнего квасу.
- Да? Какая же ты сволочь. А я вот испугался…
- И я, между прочим, тоже, - поддакнул Хлыст и ощутительно хлопнул Есеню ладошкой пониже спины - тот как раз стоял на четвереньках. - Это чтоб голове было легче.
- И я добавлю, - Щерба тоже врезал ему по заду, так что Есеня выкатился из шалаша прямо под ноги проходившей мимо маме Гоже.
- Тетенька! Не бейте меня! - захохотал Есеня, вскочил на ноги и побежал купаться.
- Освоился, - вздохнула она ему вслед. - Воробушек…
Теперь разбойники никуда не ходили, разве что ловить рыбу; за несколько дней успели набрать столько, что и за три перехода не смогли бы на себе унести. Полоз оттянул немного день отхода, чтобы легкораненые могли идти сами, но больше ждать было нельзя. Вечером, когда все, кроме дежурных, спали, он позвал Есеню к себе в шалаш.
- Ну что, я смотрю, тебе с нами весело, - он потрепал Есеню по плечу.
- Это вам весело со мной, - широко улыбнулся Есеня.
Полоз качнул головой и хмыкнул.
- Я хотел сказать тебе. Чтобы ты был готов. Когда перейдем на новое место, землянки поставим, наладим все - после этого мы с тобой вернемся в город, заберем медальон и отправимся в Урдию. Это гораздо опасней, чем перезимовать в лесу, но все же… Ты согласен?
- Конечно! - Есеня даже не задумался.
- Вот и хорошо. Ты что-нибудь умеешь, кроме как веселиться?
- Ну… у батьки чему-то научился, но, если честно, у меня плохо получается. Молотобойцем могу быть в кузне.
- Что-то хлипок ты для молотобойца, - усмехнулся Полоз.
- Ну, какой есть… Еще отжигать умею, и закалять, и отпускать. Это у меня лучше батьки получалось - я температуру чувствую, по цвету. Еще по звездам могу ходить, никогда не заблужусь.
- Это полезно, - кивнул Полоз. - Сам научился?
