Юлия Горская - Дети Арахна
Утратившего разум Нехинета нашли над бездыханным телом прекрасной арахниды, пришедшей в Тэ-Тахрет с проклятием своего черного божества.
Осквернившего себя убийством заточили в ту же темницу. Никто из служителей храма не осмелился лишить жизни несчастного. Ведь он был избран самой богиней Хепес и на челе его сиял серебряный обруч, символ любви лунной богини.
Но спустя множество дней разум вернулся к нему. И он смиренно принял наказание. И те, кто приставлены были охранять его, дивились его кротости. Почти не прикасаясь к пище, Нехинет без устали шептал молитвы, распростершись на каменных плитах подземелья.
- Он раскаялся и, как и прежде, свят, – говорили многие, желая вернуть жреца лунной богине, прятавшей с тех пор светлый лик за облаками.
И двери темницы открылись перед Нехинетом.
Страшен был узник, вышедший из подземелья, где умерла на его руках Сатаис. Страшен. Худ. Бледен. Красным огнем горели его глаза.
- Позвольте мне видеть её, – попросил он.
Кто мог отказать ему?
И когда, войдя в темницу, где лежало нетленное тело его возлюбленной, Нехинет вынес её на руках, никто не отважился остановить его.
Ведь над храмом Хепес тогда снова взошла опаловая луна.
А прежний жрец, душой которого все также владел ужасный демон, удалился с драгоценной ношей на древнее капище.
Того места страшились все мхары. Там воздвигли арахниды свой алтарь, поклоняясь страшному духу Кэух, которую знали первые мхары и приносили ей дары. В том самом месте оплакивал Нехинет смерть любимой. И, томимый иссушающей тоской, призвал, наконец, дух кровожадной Орх, что держала в руках Жезл смерти.
Так долго взывал к ней безумец, и так неистова была его мольба – лютая Орх явилась.
Открылись мертвые глаза Сатаис, проклятой жрецами Хепес, и хладные уста прошептали:
- Я пришла к тебе, мой Нехинет. Как холодно мне было там, откуда ты возвратил меня. Холодно и одиноко. Согрей меня.
И Нехинет прижал к груди возлюбленную. И были они вместе, пока не скрылась за тяжелыми тучами светлая луна. Тогда Сатаис оттолкнула его и стала вновь темна и страшна лицом. И снова услышал он тот страшный злобный голос, который не мог уже забыть.
- Я – Орх. Я пришла к тебе, когда ты звал меня. Я вернула из царства теней ту, за которую ты просил. За это тебе нужно исполнить волю мою. Твой народ отвратился от меня. Он не служит мне, как прежде служил. И не боится гнева моего. Я оскорблена! И твой нард скоро познает силу карающей длани! Ибо я сильна! Ты, просивший меня придти, станешь служить мне, чтобы и впредь слышала я твой голос и голос той, которую вернула я из небытия для раба своего. Ты исполнишь волю мою, как говорила тебе Сатаис. Это плата за жизнь ее. Нехинет, ты выстроишь мне, богине Орх, храм на капище этом, где прежде служили мне твои предки. Ты станешь служить, как черный Хранитель Орх. И будешь называться Саттом, что должен приносить мне жертвы, какие приносили прежде, до того, как изгнали неблагодарные предки твои тех, кто поклонялся мне. Твой народ обречен, Нехинет. Уже в черном чреве Иктуса пролилась первая кровь на алтарь мой. Уже скоро придет в этот мир Арахн, к которому сойдут улхурские девы, чтобы зачать и дать ему сыновей, которые принесут смерть в ваши города. Но тебе, Нехинет, уготована иная судьба. Ты сам избрал ее. Ты станешь вечно служить мне, пока любимая дочь Арахна не освободит тебя. Это моя награда. Теперь же я отдаю тебе Сатаис, любовь к которой возбудила в сердце твоем Хепес. Но прежде ты выстроишь храм мне.
И Сатаис, чьими устами говорила с ним сама Орх, ушла за каменный алтарь, где раньше покоилось ее мертвое тело.
Как одержимый принялся Нехинет за строительство храма. Нашлись и те, которые помогли ему поднимать из праха тяжелые камни, воздвигая прочные стены.
Спустя год святилище было построено.
И снова стоял пред древним алтарем поседевший Нехинет. И снова взывал он к страшной богине.
И был услышан.
Тихо поднялась дева, которую злая Орх обратила в статую, пока не будет исполнено обещанное. В час полной луны пришла она к Нехинету, и чистая земная любовь горела в ее глазах.
- Моя Сатаис! – воскликнул жрец-отступник и протянул к ней руки. – Ты вернулась ко мне! Ты любишь меня!
Арахнида, улыбаясь, шагнула к нему. Но едва коснулись друг друга влюбленные, как черная тень поднялась между ними.
Нехинет похолодел. В лицо ему смотрел бледный лик смерти.
- Я пришла за тобой, – прозвучал бесстрастный голос. Ты исполнил свой завет. Орх исполнила свой. Сатаис снова жива. Ты же обещан мне.
И горько зарыдала несчастная арахнида над лишенным жизни Нехинетом, и взмолилась к той, которой служила.
- Услышь меня, услышь, богиня темной бездны! Верни свою посланницу, забравшую моего возлюбленного! Для чего мне жизнь, купленная такой непомерной ценой! Для чего мне жизнь, в которой нет теперь моего Нехинета! Верни меня в унылое царство теней, по которому уже бродила неприкаянная душа моя. Позволь мне быть там, где обитает теперь бесценная душа Нехинета!
- Ты услышана, - прозвучал глухой голос Неведомой. – Да свершится то, о чем ты просишь. Душа Нехинета больше не принадлежит мне, я отпускаю ее. Пусть останется она вечно плененной стенами этого храма. Твое бессмертное сердце вечно будет биться рядом с Нехинетом. Но тело его уже тронуто тленом. Пройдут века, прежде чем его дух снова обретет подобие живой плоти, чтобы служить детям темного демона. Но до той поры душа жреца Хепес будет охранять то, чего так жаждал он – тело Сатаис и сердце ее, которого не смею коснуться я, потому что освещено оно духом божественной Хепес.
* * *Абеус замолчал. Молчала и Немферис. Ее потрясла и удивила эта история.
- По преданию древних, - добавил хранитель, - к тому, кто прикоснется к сердцу Сатаис, придет великая любовь.
- Так значит, эта легенда – правда, – задумчиво отозвалась царевна. – Ведь храм темной демоницы существует.
- Тэ-Тахрет уничтожен. От храма Орх остались одни руины.
- Сыны Арахна никогда не разрушили бы священных стен. Ты, как хранитель, должен знать это.
- Никто не знает.
- Эта тайна открыта моей матерью Хефнет.
Абеус поклонился.
- Надеюсь, великая госпожа понимает, насколько это опасно.
Немферис снисходительно глянула на юношу.
- Нет ничего, что испугало бы верховную жрицу.
- И вас, царевна?
Она улыбнулась. Потом глубоко задумалась.
И Абеус смог безбоязненно смотреть на нее. Он замер, чувствуя, как что-то нежно трепещет в груди, разливается теплом, разгорается томительной, и сладкой болью. Он смотрел и не мог насмотреться, как странник, страдающий от жажды и припавший к источнику с чистейшей водой, пьет, и никак не может напиться. Он видел и наслаждался тем, как мягко и загадочно блестят ее глаза, как нежно льется вдоль белоснежной шейки темный локон, как алеют губы, как трогательно склоняется к изысканно-тонкой руке красивая головка, и как трепетно целуют кружева прелестную девичью грудь.
