Александра Харви - Королевская кровь
— Ты лучше поспи, — тихо сказал Кайран. — Я присмотрю за тобой.
ГЛАВА 18. Люси
Воскресенье, полдень
На следующий день я проснулась поздно, задыхаясь от жары под моим личным вампирским одеялом. Я осторожно передвинулась, но Николас даже не шелохнулся. Его руки обнимали меня, безжалостно прижимая к груди. Может, это и выглядело бы страстным в каком-нибудь романе, но в реальной жизни оказалось очень неудобным. Я отлежала руку, нос упирался в грудь Николаса, и мне ужасно хотелось в туалет.
— Николас! — шепнула я.
Никакой реакции.
Я толкнула его в плечо.
Снова ничего.
Ни в одном из всех этих романов ничего не говорилось о том, как высвободиться из сверхчеловеческих объятий. Оставалось рассуждать логически. Например, рассмотреть тот факт, что я могу сломать собственную руку, пытаясь вывернуться, а Николас будет спать. Но я все же попыталась вывернуться, просто на всякий случай.
— Черт побери, Ники, проснись, бессмертный увалень!
Самым плохим тут было то, что я не сумела даже разозлить его. Рядом с кроватью Соланж находилось узкое окно. Пожалуй, я смогла бы дотянуться до него пальцами ноги и вытягивала ее до тех пор, пока у меня не свело судорогой ступню и икру.
— Это просто глупо, — рассердилась я, продолжая тянуться к окну, и почувствовала, что у меня даже лицо покраснело от усилий.
При моей везучести Николасу как раз в этот момент и следовало бы проснуться. Он обнаружил бы мою особу в нескольких дюймах от своей головы, напряженную и пыхтящую так, словно у меня выходил камень из почек.
Наконец я сумела зацепить шнур большим пальцем ноги. Один рывок — и жалюзи со щелчком поднялись. Дневное солнце бросило лучи на кровать и на бледное лицо Николаса. Конечно, стекла здесь были особым образом обработаны, так что ничего ему не угрожало, но недавно проснувшиеся в Николасе инстинкты вампира заставили его спрятаться от яркого света. Он быстро зарылся в одеяла, убрав наконец руки от меня и прикрыв ими голову ради лучшей защиты.
Проблема была в том, что Николас сделал это слишком быстро. Я по инерции свалилась с кровати на пол, с писком приземлилась и весьма нехудожественно раскинула руки и ноги, которые ничуть не помогли мне смягчить падение.
У меня кололо в локте, пульсировало в копчике. Теперь я знала, что под кроватью Соланж скрывается пыль, а лоскутная юбка, которую я потеряла в прошлом году, лежит себе под коробкой для всяких мелочей, сплошь заклеенной картинками. Да, даже девочки из семей вампиров проходят период увлечения стикерами. Я, гримасничая, поднялась на ноги. Николас продолжал мирно почивать и выглядел при этом точьвточь как мраморная скульптура спящего ангела. Ха!
Целовался он совсем не по-ангельски.
Я обнаружила, что тихо хихикаю, поняла, что чувствую себя совсем не так хорошо, как мне казалось, и поспешила выйти из комнаты, прежде чем не опозорилась окончательно. В доме стояла мертвая тишина. Будика лежала перед дверью комнаты, в которой заперли Хоуп. Она помахала хвостом, увидев меня, но с места не сдвинулась. Должно быть, Лайам отправил ее охранять эту спальню. Я принесла миссис Браун воды и корма, а потом выпустила ее из дома, чтобы она немножко погоняла всякое мелкое зверье на заднем дворе. В семье меня научили тому, что если у тебя есть четвероногий друг — но ни в коем случае не «домашняя зверюшка»! — который зависит от тебя, то ты всегда должен помнить о своей ответственности за него. Никаких исключений. Никогда. Когда мне было семь лет, я упросила родителей купить золотую рыбку, потому что мне ужасно понравилось кормить таких, когда мы были в буддистском храме, который посещали в канун каждого Нового года. Вот только я забывала кормить свою собственную, и в одно печальное воскресное утро она всплыла брюшком вверх. Если кто-то скажет, что моя мама отреагировала на это уж слишком эмоционально, то он просто недооценит эту женщину. Мы устроили похороны.
Уложили рыбку на лодку викингов, сделанную из папье-маше, потом мама подожгла ее, и дух моей рыбки поплыл через озеро Вайолет к Валхалле.
— Эй, поспеши! — окликнула я миссис Браун, которая радостно виляла толстеньким задом, найдя на краю лужайки говяжью кость, брошенную Байроном.
Солнечный свет лился на вершины деревьев и розы так же мягко, как теплый мед. Лучи солнца бросали пятна света на окна фермерского дома. Это был один из прекрасных долгих летних дней как раз перед началом занятий в школе. Обычно в такие дни мы с Соланж бродили где-нибудь за городом, жалуясь на то, как нам скучно. Меня тошнило при мысли о том, что придется вскоре вернуться в школу, а Соланж пребывала в ужасе оттого, что ей придется научиться разливать чай в строгом соответствии с обычаями Викторианской эпохи. Ну, знаете, чтобы не ронять постоянно пирожные, как Шарлотта Бронте. Я бы сейчас все, что угодно, отдала за такую скуку.
Мне очень хотелось бы выяснить, где Соланж и все ли с ней в порядке. Мы ведь даже не знали, находится ли она в полном сознании. До ее дня рождения оставалось всего двое суток. Если рядом с ней не окажется никого, кто помог бы ей пройти через обмен кровью, она просто умрет, так и не прожив полных шестнадцати лет… или может превратиться в хелблара.
Если, конечно, она до сих пор жива.
— Не смей так думать! — пробормотала я, раздирая лепестки розы, которую сорвала, сама того не заметив.
Обрывки лепестков посыпались на землю. Миссис Браун бросилась на них, как будто они оскорбили ее чувство безупречного порядка.
Словно в ответ на ее яростный лай, вдруг раздался громкий оклик Хоуп:
— Лаки, ведь так?
— Никто не зовет меня так. — Я посмотрела наверх, прикрыв глаза ладонью от солнечного света. — На окнах стоит сигнализация, и если вы попытаетесь выпрыгнуть, Байрон на вас набросится.
Я щелкнула пальцами лохматому псу, который уже крадучись спускался с крыльца. При виде миссис Браун он смиренно склонил голову, как бы извиняясь за то, что обязан работать, поскольку возникла некая угроза.
— Я не собираюсь прыгать с такой высоты и ломать себе ноги, — заверила меня Хоуп.
— Вот и хорошо. — Я просто не знала, что еще сказать.
— Я могу помочь тебе выбраться отсюда, — добавила Хоуп негромко.
На этот раз я знала, что ответить, и сердито заявила:
— Я не вы. Я не пленница, а Дрейки не чудовища. Они отличная семья.
— Но ты же не вампир. — Хоуп помрачнела.
Я и представить не могла, что столь милое и веселое лицо может стать таким гневным.
— Или они тебя уже обратили?
— Нет, конечно! — Я нахмурилась — Погодитека, а откуда вы знаете мое имя?
