Дэвид Геммел - Призраки грядущего
Надиры образовали круг около неподвижного Зукая. Тот держал свой меч на плече. Первый надир внезапно ринулся вперед, остальные последовали за ним. Зукай повернулся на каблуках, взмахнул мечом сверху вниз и рассек первому ключицу и грудь. Потом обернулся назад, отразил удар другого надира, снес ему голову, припал на колено и вонзил меч в живот третьему.
Зукай убрал меч в ножны на спине, подбоченился и застыл на месте. У его ног лежали три тела, пятная кровью мозаичный пол.
— Славный воин, — нарушил тишину голос Джунгир-хана.
— Не из самых славных, — скрывая радость, ответил Чиен. — Последний его выпад показался мне не изящным. Четвертый противник мог бы убить его в этот миг.
Хан, не ответив ему, махнул рукой. Слуги раздвинули столы, чтобы вынести мертвых, и засыпали кровь опилками.
Пир продолжался еще час, но Джунгир не разговаривал больше с послом из страны Чиадзе.
Ближе к полуночи гости начали расходиться. Чиен встал и поклонился Джунгиру:
— С вашего позволения, мой повелитель... Хан кивнул:
— Доброго тебе пути.
— Уверен, что ваше пожелание непременно сделает его добрым. Благодарю за угощение. Да ниспошлют вам боги свое благословение.
И Чиен-Цу с Зукаем покинули зал. Придя к себе, Чиен сказал Зукаю:
— Извини меня за слова, принижающее твое достоинство. Мне не хотелось поддакивать хану.
Зукай трижды низко поклонился.
— Не нужно извинений, мой господин. Моя жизнь заключается в том, чтобы служить вам.
В комнатах Чиен увидел, что Оши снял с кровати надирскую холстину, постелив тонкие шелковые простыни и положив перину из гусиного пуха. Сам слуга спал в ногах постели.
Чиен разделся, аккуратно сложил одежду на стул у окна и улегся, жалея, что не смог насладиться горячей ароматной ванной. Оши проснулся и спросил:
— Не нужно ли чего-нибудь господину?
— Нет, спасибо.
Оши снова прикорнул на полу, а Чиен стал смотреть на яркие звезды за окном. Май-Син, по всей вероятности, нет в живых. Он не чувствовал ее тепла. Никто в этом мире больше не услышит ее смеха, и не прозвучит в ночи ее сладостное пение. Но чтобы убедиться в этом, он должен хотя бы немного проехать на юг. Если она мертва, на их отряд непременно нападут, чтобы перебить их всех. Джунгир-хан не захочет, чтобы император узнал о смерти своей дочери. Гибель Чиена припишут грабителям, и хан еще не меньше года будет получать дорогие подарки.
Нужно как-то помешать ему. Этого требует честь.
Несколько часов Чиен лежал без сна, наконец его губы тронула улыбка.
И он уснул.
Несмотря на близость самого короткого дня в году, в воздухе веяло весной, пока путешественники спускались по отлогим холмам к селению Киалла. Юношу охватили смешанные чувства, когда он увидел внизу новые срубы и частокол. Он дома — и в то же время не дома. Здесь остались его детские мечты, и призраки юности по-прежнему играют в лесу. Он знает здесь все тропинки, все потайные места, все поваленные деревья и укромные пещеры. Но деревня уже не та. Пожарищ нет и следа, двенадцать новых домов выросли по краям. Танаи-пекаря убили при набеге, а его дом и пекарню сожгли — теперь на том месте стоит новая пекарня.
Киаллу казалось, что кто-то ворвался в его память с ножом, безжалостно искромсав дорогие ему образы.
Чареос вывел свой маленький отряд через недостроенный частокол на деревенскую площадь. Люди при виде всадников бросили работу. Высокий толстый мужчина в зеленом шерстяном камзоле и с брюхом, нависающим над широким ремнем, вышел им навстречу и стал, скрестив на груди могучие руки.
— Чего надо? — важно пробасил он. Чареос спешился и подошел поближе.
— Мы ищем пристанища на ночь.
— Чужих мы на ночлег не пускаем.
Киалл, не выдержав, перекинул ногу через седло и спрыгнул с коня.
— Я тут не чужой! А вот ты кто такой, во имя Бара? Я тебя не знаю.
— Я тебя тоже. Говорите, зачем явились, или пеняйте на себя.
— О чем это он толкует? — фыркнул Бельцер.
— О лучниках, спрятанных в проулках вокруг нас, — пояснил Финн.
— А-а.
Чареос оглянулся и увидел этих лучников. Им было явно не по себе, и пальцы на туго натянутых тетивах дрожали. Стоит вылететь хотя бы одной стреле — и площадь превратится в побоище.
— Мы не надрены, — примирительно сказал он. — Я был здесь в ночь набега и помогал тушить пожар. А этот юноша — Киалл, он местный.
— Я его не знаю, да и знать не хочу, — заявил здоровяк.
— Мое имя Чареос. Простая вежливость требует, чтобы вы назвали мне свое.
— С такими, как вы, я вежливости не соблюдаю. Проваливайте отсюда!
Чареос развел руками и внезапно левой сгреб толстяка за камзол, а правой приставил нож к его горлу.
— Я не терплю дурных манер, — спокойно сказал воин. — Прикажи своим людям сложить оружие, не то я перережу тебе глотку.
Толстяк сглотнул, отчего нож еще глубже вошел в складки его дряблой кожи. Тонкая струйка крови стекла на камзол.
— Сл-ложите оружие, — пролепетал толстяк.
— Громче, дурак! — прошипел Чареос, и тот повторил свой приказ.
Лучники неохотно подчинились, однако не оставили враждебных намерений и стали подступать к чужакам.
— Где тут Паккус-пророк? — крикнул Чареос, но не получил ответа.
Киалл вышел вперед.
— Неужели меня никто не помнит? Рика, Анас! Это же я — Киалл!
— Киалл? — Высокий худой человек с рябым лицом присмотрелся к молодому воину. — И впрямь. Но ты здорово изменился. Зачем ты вернулся?
— Чтобы найти Равенну.
— Зачем? — повторил Анас. — Теперь она уже замужем за каким-нибудь надиром, а может, и еще того хуже.
Киалл покраснел.
— Я все равно найду ее. Что у вас тут творится? Кто этот человек? И где Паккус?
— После набега многие семьи подались на север, поближе к Тальгитиру. На их место приехали новые. Это Норрал — он хороший человек и наш староста. Это он придумал поставить частокол и завести луки. Теперь мы сумеем защитить себя, Киалл. Когда надрены снова заявятся сюда, голыми руками они нас не возьмут.
— А что с Паккусом?
— Он умер три дня назад.
Чареос тем временем убрал свой нож и отпустил Норрала. Бельцер и остальные спешились.
— Мы не разбойники, — сказал Киалл жителям деревни. — Я здешний, и утром мы отправимся на поиски похищенных женщин. Мы вернем их домой. Воинов, которые едут со мной, вы можете не знать с виду, но уж точно о них слышали. Вот это Чареос, Мастер Меча, а это Бельцер, чье оружие — топор. Этот темнобородый — прославленный лучник Финн, а это его друг Маггриг. Все они — герои Бел-Азара и мои друзья. А этот человек — чародей из страны Покрытых Узорами; он пойдет по духовному следу и приведет нас к похищенным.
