Антон Кильдяшев - Дворяне и ведьмы (СИ)
- И не собирался. - Хол не мог использовать помощь... этого. Немёртвые сродни джиннам - себе дороже их о чём-то просить.
Чуди не понравилось такое развитие событий.
- Я закричу. - Предупредила она.
- Тут тысячи коридоров, а мы на самом дне. - Ответил Хол.
- Я ждала такого, как ты, пятьдесят лет. - Проговорила Веснаосень. Она встала в полный рост, ничуть не стесняясь своей наготы. Толстые цепи крепко держали её за короны в камере. - Выпусти меня.
"Если только не смогу найти хоть одну ведьму. Она провела здесь полвека - несколько месяцев для чудачки покажутся мгновением".
- Я могу помочь тебе с чем-нибудь. Я докажу тебе свою полезность. Только не уходи. Прошу.
Хол похлопал застывшего в нерешительности проводника и сказал вести отсюда.
- Вы выпустили его, да? Того бедолагу в доспехах ржавого бога?
- Я его убил.
- Зачем? Он тебе чем-то мешал, Холстейн? - Удивилась чудь. - Разве он сделал тебе что-то плохое?
Проводник попросил больше с ней не говорить.
- Она нас проклянёт. Когда она злая, она может.
Холстейну это было безразлично. Обессиленная пленница не сможет ничего сделать, а если попытается, то лишится корон и жизни. Не потому она не убегала, что её закрыли за решётками - старое-престарое колдовство держало её взаперти.
"Где ты пропадал, джинн?" В висках застучала жгучая боль, стоило Холу отойти от остальных. Чёрт был совсем близко - сизый дым его струился перед глазами, чтобы собраться воедино в клыкастую ухмыляющуюся рожу.
- Готовил подарок. Ты решил не расставаться со мной и отринул ведьму - за это я награжу тебя, Шестак! Никогда ты не забудешь моей щедрости.
- Я найду другую ведьму, только и всего. - Пообещал Холстейн. - У Ёнаи были две сестры. Хоть одну из них я-то смогу найти.
Наёмник вдруг упал на колени. Невообразимая сила сдавила его грудь и лишила воздуха. Когда он осмотрелся, то понял, что видит сквозь стены. Джинн поделился с ним знанием о том, кто был заточен в камерах.
- Взгляни, сколь многие желают моей помощи. - Джинн смеялся перед ним, и в то же время перед каждым заключённым. Они внимали ему с открытыми ртами и глазами, полными удивления и ужаса. - Почему ты просто не загадаешь чего-нибудь, хоть какую-нибудь мелочь? Разве ты не видишь, к чему ведёт твоя борьба со своими же желаниями? Они спрятались здесь, закрылись от искушения, от того, чего желали всей душой. Чудь подарила им двери и ключи, чтобы никогда больше вожделение не посетило их разум. - Джинн поманил одного из них пальцем. Существо забилось в клетке, словно раненая птица, стучась клювом в каждый угол в надежде выползти наружу, подальше от того, что оно видело перед собой. И не могло - джинн проник внутрь камеры.
Хол собрал все свои силы в кулак и направился прочь. Быстро, как только мог. Джинн впивался зубами в ноги и мешал идти. Ползком, с помощью Тоноака, она выбирался из подземелий наружу.
- Шестак, ты убегаешь? Как лицемерно с твоей стороны! Ты оставил чудь здесь, чтобы она мучилась, глядя, как желанная ею свобода так близка и далека - а сам не хочешь смотреть на участь обречённых на то же самое. Почему бы тебе не убить их всех, Хол? У тебя есть оружие. Ты хочешь этого, уж я-то знаю!
Как бы он не старался не слушать своего чёрта, а это не получалось. Крики, казалось, заполонили весь город. Цепи тряслись, с грохотом падали рассыпающиеся прямо на глазах камеры. Из дверей выползали их узники и стонали о помощи. Только то, что Тоноак успел забросить Гориславу Хола на плечо мешало тому убежать и бросить путников здесь.
- М-мама...
Не смотря на боль Холстейн был почему-то рад. Ему нравилось, что эти твари мучаются.
-- Белев
Ранеслав, князь этого невероятного города, оказался для Настаса очень неожиданным человеком. "Прост и прямолинеен", - мысленно подчеркнул княжич. Он напоминал большого и не слишком умного медведя. Всё, что стояло у него на пути, он ломал, даже не задумываясь о том, что может быть проще обойти проблему и взяться за неё с другой стороны, и атаковал её в лоб.
Княжичу он не предоставил никаких удобств. Вопреки слабым протестам Велемера, Ранеслав повелел выделить своему родственнику каморку сродни тем, в которых жила челядь. Но Настас не жаловался. Неудобство всего на один день. Через удивительно огромное окно был виден он, город мост, что построили великаны.
- Они не были великанами. Просто рабы из числа тех, что Красный Крас привёл с собой с гор. - Объяснил посол. Он бредил Белевом, и Настас прекрасно понимал почему. - Мостовые люди хотели себе столицу, и Бель приказала построить её здесь, прямо на Громовом озере. Мосты выросли тут и там, перегородили каждую реку, что текла из озера и в него, и протянулись с берегов до дворца государыни прямо в центре. На них, используя их как опору, выросли жилища. Такие величественные, такие огромные, что их приписывали руке чего и кого только угодно, кроме человека. Государыня Бель назвала своих рабов великанами - за то, что они сотворили.
- Величие давно исчезло, посол. Остались одни лишь громадины.
Настас указал на одно из древних жилищ - каменное здание высотой в десяток этажей. Со всех сторон его облепили деревянные пристройки и спиралью поднимались к его вершине. Лишь самый пик остался чист - и там жил какой-то богатый боярин. Всё остальное пространство башни занимали склады, что вытеснили на улицу бывших жильцов.
- "И сказала Белая Бель своим всадникам - защищайте сей город, защищайте его память! Не дайте забыть тех великанов, что возвели его на пустом месте!" Не находите ли и вы это печальным, когда наследники забывают о деяниях отцов и становятся невообразимо ниже них? - Велемер улыбнулся особенно грустно. - Государыня, Бель Великанша, строила эти махины для своих рабов - а теперь бояре, что владели своими собственными дворцами, живут там и радуются палатам, что были построены для невольников. Обнищал человек с тех времён, когда правила государыня. Настолько, что он стал верить в тех великанов - как могли его предки построить такое и жить в таком, если он сам ютится в деревянной, гнилой халупе?
Когда Настас впервые увидел эти дома он поверил в великанов. "Не мог человек построить такое!", - воскликнул он тогда про себя. "Бель точно была великаншой, что позвала своих сородичей возвести себе город".
- Жилища всадников, великолепные дворцы, построенные государыней для своих верных рыцарей, все сгинули. Один утонул в болоте - он стоял полвека на нём, а потом почва разверзлась под ним. Другой разрушился под собственным весом - башни его были столь массивны, что погребли под собой весь дворец. Третий сгорел, четвёртый свалился в озеро, пятый... - Велемер вдруг запнулся. - Да что говорить? Люди стали жалкими. То, что мостовые люди могли создать с помощью рабов тогда, сегодняшние свободные ремесленники не способны даже содержать в надлежащем виде. И потому бояре забрали у рабов их дома, что хозяева должны жить лучше слуг.
