Алла Рут - Агентство "Аргентина"
- Наверное, врагов. А разве тебе ни разу не хотелось иметь голову Лютера, а? Ее можно поставить дома на холодильник или брать в школу и пугать учеников!
В другое время ему, конечно, пришлось бы жестоко поплатиться за свои слова, но сейчас Алине было не до того.
- Но однажды, - женщина говорила тихо, но каждое ее слово было отчетливо слышно всем. - Мое терпение закончилось. В этот день ты нашел свою смерть, а я…
Внезапно женщина умолкла и вгляделась получше.
- Постой-ка... да ты… это не Хэрвелл! – удивленно воскликнула она.
Голос Кемена звучал обманчиво спокойно.
- Верно. Хэрвелл был моим прадедом. Догадываюсь, почему вы были знакомы. И догадываюсь, что ты такое.
- Ежик всемогущий, - озадаченно пробормотал Бахрам, уставившись на Кемена. – Чего только не узнаешь! Вот как-то у нас в Легионе… гм… ладно, потом расскажу.
Оправившись от удивления, женщина негромко рассмеялась.
- Так ты потомок Хэрвелла?! Воистину, сегодня особый день! Меня зовут Гинзога. Слышал это имя?
Глаза Кемена сделались ледяными.
- Слышал. Ты та, кто убила его семью.
Гинзога сделала знак своим спутникам, приказывая подойти ближе.
- Мне не было дела до его семьи, - она улыбнулась, показав острые мелкие зубы. - Мне нужен был только он, и я его получила. А о семье позаботился кто-то из химер: говорят, сожгли всех прямо в собственном доме.
Она усмехнулась.
- Охотиться на химер опасно: во-первых, их трудно убить, а во-вторых, они ужасно мстительны и злопамятны. Хэрвеллу следовало осмотрительней выбирать себе врагов!
Женщина посмотрела на Кемена, он ответил тяжелым взглядом.
Приблизились спутники Гинзоги и замерли на почтительном расстоянии.
- Потомок Хэрвелла, - она указала пальцем на Кемена. - Фюзорис, разве не ты должен был тогда все проверить?
Щуплый человечек в коричневом сюртуке всплеснул руками.
- Вот бестии, вот ленивые создания эти химеры! Ведь простого дела поручить нельзя! Надо же, такой малости сделать не смогли!
Обещали уничтожить всех до одного, ну, я и не проверил, хотя на пепелище лично побывал. Ан, проморгал! Ан, кто-то из деток Хэрвелла уцелел! Непорядок!
Он посеменил к Кемену поближе, остановился, всматриваясь в его лицо, и сокрушенно покачал головой.
- Не доглядели, мил-человек, не доглядели, ты уж прости старика! В следующий раз всенепременно проверю!
- Ничего, я не в обиде, - сквозь зубы процедил Кемен.
Гинзога снова окинула его взглядом с головы до ног и губы ее изогнулись в усмешке.
- Чем занимаешься, потомок Хэрвелла? Уж не продолжаешь ли его дело?
- Можно и так сказать.
Она рассмеялась и обернулась к своей свите.
- Эта встреча послана мне свыше!
Одетый в черное Трефалонус поклонился.
- Совершенно так.
Взгляд Гинзога скользнул по берегу, по людям, стоявшим на песке. Тонкие брови ее приподнялись.
- Похоже, я опять немного промахнулась со временем, - она поправила кружевные манжеты. - Помнится, в наш последний визит сюда… Трефалонус, напомни, когда это было?
В руках человека в черном сам собой возник лист пергамента.
- Ровно сто восемь лет назад, - в очередной раз поклонившись, сообщил Трефалонус. - Тогда вы изволили разобраться с Хэрвеллом, а потом - присоединить к нашей Своре немало новобранцев: десять вампиров, двенадцать некромантов, восемь неплохих колдунов, ну и так, по мелочи: парочка чернокнижников, один заклинатель духов да ведьма, та, что повсюду таскала с собой говорящую жабу.
- Свора проклятых? – негромко произнес Кемен. – Вот кто сюда пожаловал!
Гинзога небрежно кивнула.
- Если б Хэрвелл был жив, он бы тебе многое мог рассказать.
- Пополнить? - переспросила Алина. – Что значит «пополнить»?
- Святые ежики, да кто она? У нас в Легионе как-то раз…
- Сейчас узнаем, - шепнул Ньялсага.- Я сам еще не все понимаю.
Гинзога поиграла концами пояса.
- Да. Хэрвелл хорошо знал, что такое Свора. Я несколько раз предлагала ему стать одним из нас, но он так и не пожелал, - в глазах Гинзоги мелькнула ярость. – Отказался, причем в таких выражениях, которые пристали более пьяному гоблину, чем…
Трефалониус поджал губы и осуждающе покачал головой.
- В тот день, в последний день, я снова предоставила ему выбор, - продолжала Гинзога. - Смерть или Свора. Но он…
- Я знаю, что он выбрал, - коротко сказал Кемен.
Тут в разговор вмешался Лютер.
- Значит, ты явилась сюда за новобранцами? – он посмотрел на спутников Гинзоги. – Ясно… это и есть твоя Свора? Что-то негусто…
Гинзога перевела на него глаза, но «Бриммский василиск» спокойно выдержал пристальный взгляд.
- Я путешествую налегке, беру с собой лишь самых необходимых. Вот, к примеру, Фюзорис…
Человечек в коричневом сюртуке с готовностью поклонился.
- Как только нужда во мне возникает, тотчас прилетаю по первому же мановению! Фюзорис, потомственный некромант, имею свой постоялый двор, - задушевным голосом поведал он. - Тружусь помаленьку… даю кров и тепло уставшим путникам! Будете в наших краях, не побрезгуйте, навестите! Друзья меня «дядюшка Фю» прозывают, ну, и вы меня так зовите, чего уж там, - махнул он пухлой ладошкой. - Ведь знакомство, я полагаю, мы с вами сведем самое короткое!
- Святые ежики, с чего бы это?
- Трефалониус, - продолжала Гинзога, и сутулый человек в черной одежде выступил вперед. – Стряпчий. Ведает моими делами. Контракты, договора, важные документы – из тех, что подписываются кровью – это все по его части.
Трефалонус одарил людей сдержанной улыбкой.
- Стряпчий по ремеслу, вампир по сути, - буднично сообщил он. – Буде необходимость или желание продать или заложить душу – милости прошу ко мне! Составим бумагу, комар носу не подточит!
Следующий из Своры был представлен Гинзогой кратко.
- Мунго-оборотень, - небрежно махнула она рукой в сторону рыжего детины. Детина икнул и покачнулся.
- Чаще меня называют Мунго-лис и я…
Тут он снова громко икнул и, глядя на Лютера, вдруг произнес громко и с чувством:
- Брат мой! Посоветую тебе бороться с корыстолюбием и стяжательством! С корнем вырывай шипы соблазна! Ибо, что деньги? Прах! Как ни старайся, а всех богатств земных тебе не собрать!
«Бриммский василиск» опешил, что бывало с ним нечасто.
- Чего?! – переспросил он, уставившись на оборотня.
- Корыстолюбие – порок, с которым надлежит неустанно бороться! – назидательно пояснил Мунго-лис и опять икнул.
Потомственный некромант дядюшка Фю сделал шажок вперед.
- Не извольте удивляться, сахарные мои, - он успокаивающе поднял обе руки ладонями вперед. – Это он странствующего монаха недавно съел. С Мунго такое вечно приключается: съест кого-нибудь… нехорошо, конечно, людей в пищу употреблять, да что делать-то? Не помирать же с голоду? Так вот, съест он кого-нибудь, а потом еще несколько деньков говорит точь-в-точь как тот, кем он закусил. Такое вот удивительное явление!
