Мэрион Брэдли - Наследники Хамерфела
Однажды утром мать сказала Конну:
— Тебе надо бы сходить протестироваться в Башню. У твоего брата практически нет ларана, а это значит, что ты, возможно, обладаешь им.
Конн почти ничего не знал о ларане и никогда не держал в руках звездный камень, но когда Эрминия дала ему матрикс, он так быстро и естественно научился им пользоваться, что это повергло мать в восхищение. Со стороны казалось, будто он всю жизнь только и делал, что упражнялся с ним.
— Может быть, работая в Башне, ты найдешь свое призвание, Конн, а твой брат будет герцогом в Хамерфеле. Ты ведь не хочешь быть человеком без места — чуть выше слуги или коридома[14]. Вряд ли это будет достойным применением твоим талантам.
От этих слов он помрачнел, Эрминия пожалела, что произнесла их. В конце концов он, как и Аластер, рос, считая себя единственным уцелевшим после пожара наследником Хамерфела. И теперь Конна вряд ли можно было осуждать за то, что он ревновал или обижался на брата.
Но, к ее великому облегчению, он сказал:
— Что бы ни случилось, я хочу остаться с моими людьми, Маркос говорил, что я в ответе за них. И даже если я не буду их герцогом, все равно они меня знают и верят мне. Они могут называть меня как угодно. Коридом — вполне почетный статус, не хуже герцогского титула.
— И даже в этом случае, — продолжила Эрминия, — у тебя такой сильный ларан, что просто необходимо научиться с ним обращаться. Нетренированный телепат представляет угрозу для себя и окружающих.
Конн прекрасно понимал правоту слов матери.
— Когда я начал взрослеть, Маркос говорил о том же, — согласился он. — Но как же Аластер? Неужели у него вообще нет ларана?
— По крайней мере, недостаточно, чтобы тратить время на обучение, — ответила Эрминия. — Хотя иногда мне кажется, что его искусство в обращении с лошадьми и собаками может представлять собой разновидность дара, которым обладал старый Макаран. Твой отец по материнской линии состоит в родстве с Макаранами.
Она подошла к секретеру и, вынув какой-то свиток, развернула его. Конн с изумлением обнаружил, что это перечень его предков за последние восемь или десять поколений. Он с интересом просмотрел его и, хохотнув, произнес:
— Я и не знал, что родословные бывают не только у лошадей, мама! Значит, здесь выписано, сколько людей по отцовской линии погибло из-за кровной вражды со Сторнами?
— Да, — грустно подтвердила она и показала пометки, означавшие, что данный предок, вполне возможно, погиб насильственной смертью.
Наконец Конн произнес:
— Я жил этой враждой с тех пор, как научился застегивать штаны, но до настоящего момента даже не подозревал, сколько задолжали мне эти негодяи Сторны. Я думал только об отце и двух старших братьях, а теперь вижу, сколько моих родственников пало от их рук.
Он замолчал, устремив взгляд в пространство.
— В мире есть много куда более приятных вещей, чем месть, сынок, — сказала Эрминия.
— Неужели? — спросил он, глядя как бы сквозь мать, и вновь на какое-то мгновение знакомое лицо сына показалось ей чужим, и Эрминию охватили сомнения, сумеет ли она когда-нибудь понять до конца этого сложного человека.
Но, невзирая на исходящий от Конна холод, она продолжила:
— Что касается твоего ларана, то у меня достаточно опыта в тестировании, чтобы понять, что ты обладаешь необычайными способностями в обращении с матриксом, но правильному пользованию им могут обучить только в Башне. К счастью, в большинстве Башен у меня есть друзья. Твой кузен, Эдрик Элхалин, является Хранителем здесь, в Тендаре, а мой родственник Валентин в свое время был техником. Любой из них может многому тебя научить, но какое-то время тебе придется прожить в Башне, где ты будешь защищен от опасностей, связанных с развитием ларана. Я немедленно переговорю с Валентином. К счастью, нет нужды дожидаться, пока Наблюдающие разъедутся на поиски детей по доменам. Я поговорю с ними, и они немедленно тебя примут. Без обучения твой талант может остаться нераскрытым.
Конн был смущен быстротой, с какой происходило все вокруг, но идея пришлась ему по душе. К тому же ему, как и любому непосвященному жителю доменов, было любопытно узнать, что происходит в стенах Башни. Узнав же, что он один из избранных, кто может быть туда допущен, он тем более испытал радость и удовлетворение.
Эрминия сказала, что, если его сочтут пригодным к обучению, ему придется жить среди работников Башни.
— Но ведь ты сама все знаешь, мама. Почему вы с Флорией не можете обучать меня?
— Это не принято, — ответила Эрминия. — Мать не должна учить взрослого сына, как отец не должен учить взрослую дочь. Просто так не делают.
— Но почему — нет?
— Не знаю. Возможно, это восходит к традициям прошлого, — сказала Эрминия. — Какова бы ни была причина, так не делают, и я не собираюсь нарушать это табу. Я оставлю тебя учиться у наших родственников, а позже приведу тебя в Башню. Но Флория может кое-чему тебя научить. Если хочешь, я попрошу ее, — добавила она, ощущая без слов, что сам Конн слишком застенчив, чтобы просить женщину о подобной услуге. — Она, наверное, зайдет к нам вечером, а если нет, то я вижусь с ней и ее отцом чуть ли не каждый день, так что возможность все равно представится.
Позже, тем же днем, Конн и Эрминия шли по улице, рядом с ними бежал на поводке щенок. Конн спросил:
— Интересно, добрался ли мой брат до Хамерфела?
— Думаю, да, — сказала Эрминия, — хотя и не знаю, каковы сейчас дороги. Если хочешь, можешь это выяснить с помощью ларана.
Тут Конн задумался, он много раз переживал те же ощущения, что и его брат, но никогда не делал этого сознательно. Он даже не знал, хочется ли ему вторгаться в мысли Аластера, и к тому же до сих пор не привык к своему дару. Однако раз мать сама это предложила, а брат рос, воспринимая существование ларана как нечто само собой разумеющееся, то он попытается. Теперь же его внимание занимала Медяшка, которую он заставлял выполнять стандартные команды: «Рядом!», «Сидеть!» и «Стоять!». Работая с животными он всегда понимал их, и это был далеко не первый щенок, которого он выдрессировал. Сейчас, кое-что узнав, Конн соглашался с возможностью, что ощущаемая им близость с молодой собакой есть некая разновидность способностей, называемых лараном. Прежде он особенно над этим не задумывался, а просто верил, что это приобретенный навык, такой же, как верховая езда и фехтование. Стало быть, в нем нет ничего, что принадлежит исключительно ему? Неужели все его знания вытекали из наследного дара таинственного Комина, привнесенного в его род, как это делают, выращивая скаковых лошадей или породистых собак? Ему даже стало немного обидно.
