Олег Лукьянов - Улей
Велению Повелителя Повелителей подчинились скрипя сердцем. Глубоко под Ульем рабы вырыли огромный зал, повелители обожгли стены белым пламенем, а в центре поместили склеп с сердцем. Они верили в победу, верили что могли отстоять Улей, и поэтому поражение и смерть застало многих врасплох. Из-за проклятой клятвы они не могли попасть в мир духов, они добровольно заперлись в Сердце на нескончаемые века…
Улей был разрушен до основания, техножрецы изменили русла рек, затопив его остатки и стирая даже память о нем в людских умах. Но они так и не нашли и не почуяли биения Сердца. Пускай в тягостных томлениях пройдут века, но все это время души повелителей будет греть мысль что когда-нибудь они отомстят. Последний из повелителей бросит вызов могуществу жрецов, бросит в бой легионы солдат. Бросит и победит.
— Я должен отомстить…. Я….
В зале с горевшими на стенах лампасами усевшись в круг который уже день спорили повелители.
— Но что ты предлагаешь Наузлинг? — вопрошал один из них у беловолосого мужа. — Даже если жрецы вправду победят, то как сможет один повелитель спустя тысячи лет после нашей кончины воссоздать Ульи? Жрецы раздавят его как блоху!
Наузлинг кивнул соглашаясь, руки скрестил на груди по своему обыкновению:
— Все так да не так. У этого повелителя будут лучшие советники — наши души… Тихо, я еще не закончил! …Более того у него будет сила способная затмить силу демонов из преисподни.
— И что же это за сила такая?
Наузлинг усмехнулся отвечая:
— Сила Титана — первого из смертных богов. Первого повелителя.
Потрясенные Владыки еще долго не решались вымолвить ни звука, но когда пришли в себя возмущению не было границ.
— Я Бог…. Я….
Наузлинг еще очень долго жил после падения Улья. Он прятался, перебирался с места не место, затеривался среди смертных. Но он всегда помнил предательство лучшего друга, если бы это было личное он бы простил… Но Тартурхан покусился на Улей. Он предал божество.
Наузлинг так и не смог отомстить ему, как не смог его и найти. Но он знал что бывший друг все еще топчет ногами землю. А еще он повсюду искал Истинного Владыку, того кто по предвидению Омеги окажется не по зубам жрецам. Омега это его погибшая в дни паления Улья супруга. Именно она предсказала закат эры повелителей, и именно она надоумила Наузлинга действовать. А еще Омегой звался орден убийц жрецов которые не на минуту ни прекращали поиски Наузлинга. Когда он впервые услышал имя ордена — понял кто именно стоит в его главе. Тартурхан будь ты трижды проклят.
В момент нелепой смерти там, в городе с разводными мостами, Наузлинг вдруг понял что последний из созданных им повелителей оказался тем самым… Истинным.
— Я должен уничтожить Омегу.
Через секунду в глаза ударил столп света. Это лежащий на полу фонарь светит в лицо. Я подобрал его, поднялся. Не смотря на смертельную усталость чувствовал себя обновленным — я бог и я нашел цель в жизни. Души повелителей хотят лишь только мести, но Наузлинг смотрел дальше. Он знал что мир под предводительством жрецов ждет гибель, и чтобы его спасти не пожалел даже божество — принес в жертву будущему спасителю собственный Улей. Но я и есть Улей. Я новый бог. И я спасу этот мир.
Подходя к Стражу Сердца я шатался совсем как он после смены тела. Девушка с глазами-паутинами смотрела одновременно почтительно и отстранено.
— Знаешь Сайна, — заговорил я, — сейчас мой мозг чуть не взорвался. Я понял многое, но и не понял ничего. Я бог или нет? Где мне взять армию для истребления жрецов?
Девушка изменилась в лице, как-то перекосилась, пожала плечами. Видимо ни разу в жизни у нее не спрашивали совета.
— Ладно разберемся, — быстро бросил я чтобы не дай бог ни взорвался уже ее мозг. — Мне нужно на поверхность, ты со мной?
Две паутины заглянули мне прямо в душу, губы под ними медленно произнесли:
— Я страж Сердца, но воля Истинного превыше — если прикажешь я пойду с тобой.
— А Сердце останется совсем без охраны? — спросил я, глупо на нее смотря.
Видимо ей тоже очень хотелось увидеть солнце, потому что заговорила едва не глотая слова:
— Второй страж всегда будет здесь. Он в состоянии защитить Сердце от любого врага…. А я пока буду защищать тебя.
Это простодушие меня просто умилило, если бы эта тварь могла справится с любым врагом — в свое время Улей бы не пал.
— Ладно пойдем. Веди к канату, в этой кромешной тьме даже с фонарем не могу сориентироваться.
Я не понял сам сколько светил в спину этого существа… она до сих пор ассоциируется с демоном — помощником сатаны. Каждый шаг очаровательных ножек в сапожках поднимает в неподвижный воздух тысячелетию пыль и кажется что существо идет по праху мертвецов.
Я отбросил в сторону эти глупости, усмирил разошедшееся воображение. Свисающий с потолка канат под ногами образовывал кольца словно замершая в засаде змея.
— Лезь, — сказал я женщине со странными глазами.
К моему удивлению она покачала головой:
— Не могу повелитель. Меня держит тут Сердце. Оно поддерживает жизнь в этом теле, если я отдалюсь — погибну.
Секунду подумав, успокаивающе бросил:
— Не переживай я найду способ показать тебе поверхность.
Наверно она благодарно кивнула, но я уже лез наверх. Меня не оставляло чувство что нахожусь где-то в аду или в кошмаре, и надо мной издеваются нечистая сила. Надо быстрее выбираться пока она не обрезала канат едва дав мне вкусить свободу.
Наконец свет в потолке стал дневным, я ухватился за выступ, подтянулся и едва не вскрикнул от неожиданности. На меня изумленными глазами смотрел человек в спецназовской маске. Черное дуло автомата от удивления опустилось, он произнес с недопониманием в голосе:
— А где Сайна?
Словно это имя было магическим, оно выдернуло сознание из оков, я стирая ладони в кровь стремглав полетел вниз. Проклятый канат такой горячий!
— Огонь! — раздалось сверху.
Из белого пространства над головой возникли вспышки и грохот. Рядом засвистели пули, но ни одна не впилась в мою плоть.
— За ним! — донеслось из далека, и несколько темных фигур заслонили пятно света в потолке.
Канат отяжелел, побоялся что лопнет, но ноги уже коснулись пола.
По-видимому спецназ воспользовался не только моим канатом. Заранее подготовленные тросы доставили вниз еще пяток ощетинившихся автоматами фигур.
