Константин Соловьев - Урод
– Чеши, поглядим, – бросил Крэйн, легко переходя на язык городской черни, чтобы немного сбить загадочного нанимателя с толку. – С меня не убудет. А деньга кому не интересна?..
– И то верно. Будешь?
В его руке появилась небольшая фляжка. Тигир достал тряпичную затычку, сделал шумный короткий глоток и протянул Крэйну. Крэйн принял фляжку, приложил к губам не нюхая – от жары во рту было сухо. Это был дрянной кислый фасх, в придачу то ли разбавленный водой, то ли из молодых растений, он не ласкал нёбо, как полагается доброму напитку, а жег его как жидкий огонь. В иное время Крэйн такой бурдой не угостил бы и последнего слугу из тор-склета, но сейчас ему стоило труда остановиться на четвертом глотке. Тигир понимающе покосился на него, заткнул горлышко и спрятал фляжку под вельтом.
– Загоняю карков, – бросил он, гася ладонью запоздавшую отрыжку. – Нужен человек в отряд.
– Ты предлагаешь мне? – Крэйн приподнял бровь.
– Да уж не троюродному брату шэда. Я смотрю, ты парень какой надо… Не перебивай, у меня опыт есть, даже по неподвижному скажу, каков он в деле. Твердый, выносливый – сразу видно. А мне, брат, такие и нужны. Соображаешь?
– Пока нет. Ты охотник?
– Да вроде того. Я успел и дружинником побывать, и охотником, и Ушедшие знают кем еще. А за дело скажу так… Один из местных – не пялься так, я сам едва с десяток Эно, как в Трисе, – думает начать большой промысел. К югу от города есть места, охотники говорят – карков там как вшей у нищего, вот один знатничек и решил деньгу к рукам прибрать бесхозную.
– Какой еще знатничек?
– Да это и не важно. Хлыщ местный, один из дальних родичей самого шэда. Сам он даже на эскертах не мастак, но тут у него голова работает ладно – карки, особенно сейчас, когда шкура нежная, в цену хорошую пойдут. Тем более родственник шэда… Он в убытке не будет, это точно. Так вот, думает он устроить большую облаву, карков в этих краях, как мне рассказывали, давно уже не пугали, они в Урт чуть ли не к валу подходят, распустили их. А охотников у него, значит, нет.
– Если он из знатного рода, у него должна быть дружина.
– А, дружина… – Тигир махнул рукой. – Дружина, брат, не по этой части. Она больше как в трактире позаседать, соваться под лапы каркам не больно-то охота. Да и серьезно, опыта у них никакого, к каркам свой подход нужен, тут эскертом не помашешь.
«Помашешь, – подумал Крэйн, вспоминая, как в сопровождении дружины охотился на карков под Алдионом. – Тут рука главное. Однако послушаем тебя, пока ты заливаешь неплохо».
– Этот знатничек присмотрел меня. Знакомы мы с ним, но мельком, сам понимаешь – не чета, за одним столом не сидели. Он предложил возглавить отряд, подбор загонщиков – по моему слову, деньги – один на десять. То есть по одному серу в Эно на нос, да по десять – за каждого карка. Он, конечно, на каждом не меньше чем два десятка наживет, ну так это его дело. А наше – этих карков загнать и спины им переломать, а потом доставить.
– И ты людей на улице берешь? Больно странно.
– Ты не думай, что я каждого встречного беру, чтобы на карка идти – тут одной руки крепкой мало, тут и голова нужна. Поэтому я не по трактирам хожу, мне пьяницы и тайлеб-ха не нужны. Потому что от каждого из загонщиков может зависеть и моя голова. – Он доверительно понизил голос и похлопал по мощной жилистой шее. – А я к своей голове привык.
Поэтому чернь стараюсь не брать – очень ненадежное дело, через одного все или трусы, или тайлеб пожевывают. Мне не сброд грязный нужен, чтоб в Урт на улицах орудовать, я собираю нормальную грамотную команду, на серьезную охоту. А по улицам хожу потому, что ни один дурак с эскертом на карков не пойдет, это только нам лишние пять сер – уже деньги. Поэтому люди у меня простые, но надежные, не банда шеерезов.
– Ты их всех на улицах собрал?
– Я ж тебе говорю – у меня глаз верен, еще ни разу не ошибся. Тебя вот беру, хотя сам подумай – с такой мордой, да еще при одежке с чужого плеча выглядишь ты как шеерез, над которым поработал аулу.
«Глазастый, – подумал Крэйн. – Сразу заметил, что плащ не впору. И умен, хотя и пытается это скрыть. Посмотрим».
– И много у тебя людей?
– Два десятка. По-хорошему надо б еще десяток, конечно, да где ж я его найду… Будем управляться так. Оружие нам кинут, не с дубинами пойдем, обещают даже дружиной спину прикрыть, если что. Короче, дело доброе, что-то в тулес перепадет.
– А меня кем зовешь?
– Загонщиком. – Тигир развел руками. – Ты ведь на карка раньше не ходил, не разберешься. Но если дельно пойдешь – Эно через десять могу взять и помощником. Или главным во втором отряде. Так что ты подумай. Первый раз нынче под Урт идем, как только земля посинеет. Если думаешь присоединиться – приходи к южному валу, сегодня там собираемся.
– Может, и приду. Как думаешь, много за раз получится?
Тигир задумался, морща узкий лоб.
– Десятка пол сер на брата выйдет, если хорошо пойдем. Главное – чтоб выводок большой накрыть. Ну и свои головы сберечь, конечно. А вообще тут раз на раз не приходится – в иной Урт можно и две сотни сер взять, а в другой – хорошо если десяток. Рассчитывать на тебя, парень? Кстати, тебя как зовут-то? Я и позабыл…
– Крэйн. Я не знаю. Если надумаю – приду, а не надумаю – так тебе легче.
– Как знаешь. Короче, помни – на закате этого Эно у южного вала.
– Я помню.
– Ну, бывай… – Тигир махнул рукой, быстро повернулся и зашагал по улице, утрамбовывая спекшуюся землю неровными крепкими ногами. Так и не повернувшись, он скрылся за углом. Через минуту о нем напоминал только горький вкус фасха на губах и щекотка крови в жилах. Она твердила о том, что он еще жив.
Эно катился по небу медленно, словно увязая в густых жирных облаках, тени неохотно удлинялись. Крэйн сидел неподвижно, сжав голову двумя непослушными руками и прикрыв глаза. Ему казалось, что изнутри его тоже опаливает Эно. Несмотря на то, что он уже долго обходился без воды, пот пропитал плащ насквозь. Но он этого не замечал. Случайные прохожие, оказавшиеся на улице, чтобы справить нужду или зайти в трактир, ежились, как от холода, встречая его мертвый взгляд и видя окоченевшие бледные руки с истончившимися острыми пальцами. Но он был жив. В эти минуты он был жив, как никогда.
Когда Эно стал соскальзывать с неба и прятаться за высоким шпилем тор-склета, он поднялся, легко, словно и не сидел долгие часы на одном месте без движения, натянул поглубже капюшон и зашагал по улице, оставляя заходящее светило по правое плечо. Когда взошел Урт, его темный плащ исчез в лабиринте погруженных в сонную синеву улиц.
Людей было много. Они стояли в лучах набирающего силу Урта и были похожи на одинаковые столбы, расставленные в случайном порядке. Залитые синим светом лица казались непривычно бледными и пустыми, черты – заостренными и резкими. Их было не меньше двух десятков и они стояли возле вала, образовывая на фоне потемневшего неба целую россыпь бледных лиц. Вместо обычного людского гомона над толпой проносился, то разгораясь, то затихая и становясь тише ветра, сухой треск, больше похожий на быстрый стук хитина по дереву, чем речь. Они были насторожены, подозрительны и достигли той степени утомления от ожидания, когда движения становятся резкими и отрывистыми, а глаза двигаются быстро, скачут с одного предмета на другой. Крэйну показалось, что даже воздух здесь не такой – какой-то жидкий, наполненный медленно скручивающимися струями скрытых за неживыми лицами эмоций. Многие из них по виду не сильно отличались от тех обитателей шалхов, которые пытались растерзать его не так давно – суетливая походка, опущенная голова, грязная мешковатая одежда и какой-то виноватый забитый взгляд сразу выдавали жителей городского дна. Даже неподвижно замерев, они казались поспешными, неровными в движениях. Были и получше, некоторые смотрелись вполне пристойно, но безошибочному острому глазу Крэйна потребовалось одно мгновение, чтобы понять, кто перед ним.
