Наталия Курсанина - Игра не на жизнь. Проходная пешка
— Идем спать, — позвал наемник. — Ты устала, тебе надо отдохнуть.
— Отдохнем… в аду, — отозвалась я. — Скажи, Тишин, ты слышишь?
— Что? — он прислушался.
— Ребенок плачет. Тихо так плачет. Я не могу понять где.
— Не слышу, — покачал головой Тишин, — тебе показалось.
— Может быть, — не стала я спорить, хотя от этого плача внутри меня все переворачивалось.
— Это от усталости.
— Может быть, — я не сдвинулась с места. Сил спускаться вниз, а потом подниматься на третий этаж в свою комнату не было.
Он обнял меня. Я навалилась на него и положила голову ему на плечо. Вот так бы и стоять — никуда не спешить, ничего не бояться, один краткий момент мира.
Тишин чуть присел и вдруг поднял меня на руки. Я еле успела придержать эфес сабли, чтобы она не стукнула его навершием по лбу. Его глаза были так близко, что в них можно было утонуть.
— Я отнесу тебя, моя леди.
Что ж, неси. Если тебе так хочется. Солдаты вокруг прятали улыбки, но мне было безразлично. Могу я побыть хоть чуть-чуть слабой женщиной? На стенах приходилось сражаться наравне со всеми, а еще раненые, которых мне удавалось за счет своих нитей вытянуть с того света. Я не пережигала каналы, как в первый раз с эльфом и Рандиром — теперь Дух Изначального давал мне достаточно энергии, чтобы я могла ловить уходящие нити. Правда, не все. Многие рвались в руках, многие просто не успевала подхватить, но это война. Тут ничего не поделаешь. Со Смертью приходилось считаться. Один раз я увидела возле койки раненного в живот мужчины тающий образ белой женщины. Кинулась, пытаясь удержать его нить, — поздно. Человек был мертв. А я потом долго не могла понять — показалось мне или я и вправду видела Смерть. Но с того момента я не смогла больше произносить ее имя с маленькой буквы.
Очнулась я от того, что меня укладывали на кровать. Я что, уснула на руках у Тишина? Получается — да.
С меня сняли плащ. Потом сапоги. Я почувствовала, как расстегнули перевязь с саблей, и поймала руку Тишина, когда он расстегивал мне пояс на брюках.
— Расслабься, — попросил он. — Я ничего плохого не сделаю.
— Воспользуешься моим состоянием? — спросила я, но, честно, сил сопротивляться не было, да и не хотелось.
— Ну, ты же не девочка! — с каким-то напряжением улыбнулся Тишин.
— Нет.
— Вот и хорошо. Тебе надо расслабиться. Ты очень напряжена.
— И ты мне поможешь? — съязвила я.
— Помогу, — не заметил иронии наемник, — просто доверься.
Он погладил меня по щеке и, встав на колени, поцеловал в лоб. Потом медленно стал разминать мои ступни. В какой-то момент ему стали мешать мои штаны, и он их снял. Я хотела закрыться. А потом подумала, я ведь и вправду не девочка! Что я как недотрога?! Да, нравится мне Тишин! И что в этом плохого? Пусть возьмет… только очень осторожно. Шевелиться не хотелось.
Его руки уверенно разминали мне икры, перешли выше, и я закрыла глаза, позволяя им гладить и мять мои закаменевшие мышцы.
— Перевернись, — попросил он.
Я с трудом вынырнула из полудремы. Перевернулась на живот, позволив стянуть с себя рубаху. Массаж перешел на спину. Как приятно! Вечность меня так не разминали! У Тишина очень нежные и умелые руки — они становились то мягкими, как перышки, то жесткими, как стальные прутья.
Меня снова перевернули, и я почувствовала на своих губах легкие поцелуи. На задворках уплывающего сознания мелькнула запоздавшая мысль о томящемся в тюрьме порученце, но так же быстро отодвинулась на задний план, освободив место легкому возбуждению и желанию.
— Мне холодно, — пожаловалась я. — Я спать хочу.
— Спи, моя леди, — прошептал Тишин, закутывая меня в одеяло и прижимая к себе.
В этот раз мои привычные кошмары не пришли.
ГЛАВА V
32
Но выспаться мне тоже не дали. Убью козла, который решил посреди ночи перебудить весь замок! Шум стоял такой, что в первый момент я подумала, что ордынцы решили вопреки обыкновению пойти на штурм ночью. Но быстро поняла, что ошиблась. Кричали внутри замка, а не снаружи. Пришлось одеваться и выходить, чтобы узнать причину воплей и беготни.
Пробежав несколько коридоров, я внезапно поняла несколько вещей: во-первых, я вышла не из своей комнаты, во-вторых, я совершенно не ощущала себя разбитой и уставшей, как привыкла за последние дни, и в-третьих — Тишина нет рядом. Ладно, последнее обстоятельство обдумаем потом. Не хотелось бы, чтобы все оказалось сном.
— Что случилось? — поймала я Аглая.
Рыжий наемник махнул рукой в направлении южной башни:
— Лазутчика поймали!
Мы побежали вместе по гулким коридорам, постепенно наполняющимся перепуганными, заспанными людьми.
— Штурм?
— Нет!
— А что?
— Лазутчик! Предатель! Советник!
Мы взбежали на смотровую площадку южной башни, чтобы застать последние мгновения потасовки, неожиданно закончившейся падением со стены Первого советника. Падал он долго, но еще дольше в ушах стоял его отчаянный крик.
— Что произошло?
На площадке при свете факелов стояли Фабис со своими командирами и Олекса и еще человек двадцать солдат.
— Вот идиот! Сам прыгнул!
— …чуть не схватили!
— …еще бы немного…
— …он стрелять хотел из лука…
— Да нет! Его лук в тубе.
— …стрелы посмотрите!
— Давайте тубус сюда!
По рукам пошел тубус и туб с луком. Мне показалось, что тубус передал Тауэр, но, посмотрев на то место второй раз, я не увидела его долговязую фигуру среди собравшихся. Из тубуса начали вынимать стрелы. К одной стреле была примотана белая трубочка бумаги.
— Читайте!
— Сейчас…
— Дайте факелы!
Фабис развернул лист и, вытянув перед собой, чтобы свет падал на бумагу, громко начал читать:
«Предводителю ордынцев! Я, барон Оксавен, хочу сдаться на вашу милость и предлагаю вам за свою жизнь золото по своему весу».
— Предатель!
Толпа сразу пришла в движение. Мужчины кричали и размахивали руками, хорошо, что пока без оружия. Но с таким подходом все может измениться в считаные мгновения.
— Это письмо барона с предложением сдаться! — поднял бумагу Фабис и крикнул, чтобы если кто не слышал, как он читал, то теперь услышали наверняка: — Это почерк барона! И его подпись!
И опять у меня появилось ощущения дежавю. Будто я это письмо уже где-то видела. И даже правый нижний загнутый уголок был знакомым. Но сейчас не до этого. Мужики взбудоражились и двинулись вниз по лестнице.
— Вячеслав Иванович! — успела перехватить я Улетова. — Что произошло?
