Гай Юлий Орловский - Мир Трех Лун
Вверху прозвучали далекие шаги, я отпустил наглеца и улыбнулся так, чтобы и улыбка, и оскал волка в одном флаконе. Слугу уже трясет крупной дрожью, спесь слетела, теперь видно издали, что всего лишь мелкий, хотя из высоких покоев.
— П-п-понял, — пролепетал он.
— А теперь веди, — велел я.
— Да-да…
— Никому не показывай своего позора, — напомнил я, — но помни, кто из нас господин.
Он торопливо закивал, повернулся и устремился вверх по лестнице, стараясь не слишком спешить, чтобы не рассердить, но и до писка боясь моего приближения.
Наверху в зале пусто, просто кто-то прошел мимо, мы пересекли зал в сторону одного из арочных входов, а там за анфиладой небольших залов с уютными альковами я увидел высокую арочную дверь с большой золотой эмблемой чуть выше блестящей серебром ручки.
Слуга постучал, дождался ответа, распахнул и, стоя на пороге, провозгласил уже прежним голосом:
— Господин Юджин доставлен, милостивые глерды!
Похоже, он запоздало сообразил, что именно сморозил, поспешно закрыл дверь, оставшись в коридоре.
Я опустил плечи и чуть сгорбился, так надо, поза если еще не чемоданчика, то простолюдина, переступил порог.
Дверь за мной закрылась мягко, на таком уровне не хлопают, здесь уже манеры, комната не громадная, прекрасно и со вкусом обставлена, из шести кресел в трех расположились глерды, очень высокого ранга глерды, чувствуется по совсем не напускному чувству достоинства и даже величия, с которым повернули головы в мою сторону.
Я остался у порога, не кланяясь, руки смиренно заложил за спину и рассматривал их с дикарским любопытством живущего на природе и не испорченного хорошими манерами человека.
Первого узнал сразу, толстенький, невысокий, похожий на большого хомяка, такое же сильно расширяющееся книзу лицо, розовое, пухлое, сохранившее нежную детскую кожу и по-детски невинный взгляд.
На груди три золотые цепи: на одной — большая бляха из золота со сложным рисунком и множеством мелких букв, на второй — лев рыкающий, а на третьей, самой тонкой, — золотая фигурка человека с мечом в руке, щитом в другой, но почему-то с рыбьим хвостом.
Но и без этих знаков отличия видно издали, что это человек, облеченный великой властью. Сам лорд-канцлер и первый советник королевы глерд Мяффнер.
Рядом с ним расположился со всеми удобствами, даже ноги вытянул, глерд Финнеган, это имя я слышал из разговоров. Судя по золотым бляхам на груди, где крупные бриллианты выпихивают с центра на окраины мелкие, заведует чем-то важным в королевстве.
Мяффнер, несмотря на свой ранг, заговорил первым, спросил заинтересованно, почти мурлыкающим голоском:
— Господин? Что-то с Джоном стряслось… Не знаешь?
Я пожал плечами:
— Даже не знаю, кто из вас Джон.
Он недовольно дернул щекой:
— Ты тоже Джон, если на то пошло.
— Вам виднее, — ответил я кротко. — Если даже я Джон, то вы, наверное, сам бог?
Финнеган коротко ржанул, сказал с удовольствием:
— Нравится мне этот простак!
Я проговорил смиренно:
— Я же не знаю, как у вас тут принято.
— А как принято у вас? — поинтересовался он вкрадчиво.
— У нас все просто, — ответил я. — Все равны, все одинаковы. А здесь все непонятно.
Третий, весь узкий, словно с обрубленными плечами, даже лицо узкое, а глаза поставлены друг к другу так близко, что можно выбить одним пальцем, проговорил нетерпеливо:
— Глерд Мяффнер, что касается меня, мне совсем неинтересно, как живут лесные дикари.
Мяффнер покосился на Финнегана, что не раскрывает рта, сказал поспешно:
— Да-да, конечно, займемся делом.
— Прошу вас, канцлер…
Я все время ощущал себя на перекрестье жестких взглядов, но напоминал себе, что человек я простой и даже очень простой, толстокожий, так что надо смотреть мирно и равнодушно, как лось на деревья, и ждать, когда изволят сообщить, чего вдруг так восхотели меня узреть, а самому не вякать.
Мяффнер спросил живо:
— Нам доложили, ты научил наших остолопов правильнее раскалывать мрамор, коней подковал… интересное слово, кстати. Где тебя этому научили?
— Нигде, — ответил я туповато.
Он нахмурился, двое других рассматривают меня с враждебной брезгливостью, но в то же время с интересом.
— Как это? — спросил Мяффнер.
Я с полным самообладанием, дескать, не первый раз отвечаю, развел руками.
— Не знаю. Иногда само приходит. Смотрю-смотрю на что-нибудь, а оно и приходит.
Они переглянулись, Финнеган молчал в затруднении, а третий спросил с недоверием:
— Само?
Я добавил на всякий случай:
— А другой раз хоть год смотри — никакого толку! Почему так, не знаю. Я же человек темный, совсем темный, хоть и красивый.
Они переглянулись. Глерд Финнеган пробормотал:
— Достопочтимый глерд Джуэл, как полагаете, потому к нему и нет интереса? Мне казалось, как только пройдет слух, что появился Улучшатель, все королевство вздрогнет!
Глерд Джуэл кивнул:
— Судя по старинным хроникам, Улучшатели были только из знатных семей. Дважды из королевских. Из народа — ни разу. Потому сейчас и недоверие, и нежелание, и много чего еще.
— И боязнь перемен, — подсказал Мяффнер.
— Вы правы, благородный глерд, — ответил Джуэл учтиво. — Любые перемены чреваты… многие ведут к крови и разрушениям, а наша королева жаждет остановить время ее счастливого правления навеки. Полагаю, хуже не будет, если проявим некоторую инициативу.
— Осторожную, — подсказал глерд Финнеган.
— Да-да, обязательно, — согласился Джуэл. — И сами будем посматривать, на что это существо употребит свой уникальный дар. То, что посмотрел на веретено и придумал эту вещь, названную по простоте просто прялкой. Это… гениально! Прялка переворот не вызовет… надеюсь.
— И я надеюсь, — сказал Финнеган.
Мяффнер пробормотал:
— А вдруг вызовет…
— Как? — спросил Финнеган.
— Не знаю, — ответил Мяффнер, — но полотна не потребуется больше, чем сейчас нужно, так что придется держать меньше прях… Уже изменение!.. Ты слушаешь нас внимательно? Нам подробно рассказали о твоем способе откалывать мрамор, о сохранении веревок, о подковах…
Я вздохнул, развел руками с самым сокрушенным видом.
— Да, я знаю, я просто небывалый гений. Но даже пряника не дали!.. А я, можно сказать, поднял, даже вздернул экономику королевства на небывалую высоту. И что? Где мне памятник из золота?
Они переглянулись, Финнеган пробормотал:
— Как говорит, как говорит…
— Именно вздернул, — сказал Джуэл до жути трезвым голосом. — Теперь каторжников в каменоломни будут отправлять меньше, остальных сразу на виселицу… пусть скажут тебе спасибо. Веревок из-за придуманного тобой приспособления казна станет закупать меньше, часть ремесленников разорится и пойдет в разбойники…
