Леонида Подвойская - Тьма
Во дворе уже было темно. Осень. И на улице тоже. Только здоровенная, по - Маяковскому «лунище» освещала этот умирающий мир.
- Да-а, Луна, - проследил взгляд Максима хозяин. - Знаешь, какая она на самом деле? Я тебе потом расскажу. Это я теперь отсюда на неё поглядываю, а когда-то…
За столом сидели втроём. Кузьма, хоть и считался членом семьи, чинно восседал у ног хозяйки, ожидая своей доли. Конечно, на запахи откуда-то появился и кот - тот самый, который боялся крыс. Долго фыркал, обнюхивая гостя. Видимо, смущал запах хозяйских вещей на пришельце. Но затем успокоился и тоже принял позу радостного ожидания.
Всё было без изысков. Не у шейха. Но шейх или там рестораны были для нашего героя исключением из общего правила. Поэтому он, как и двое не допущенных к столу, с удовольствием высмотрел и яичницу с салом, и крепкие солёные огурчики, и квашенную капусту, и солёные грибки и, конечно, источающую неповторимый аромат приготовленную в печи, в чугунке, картошку.
- Чем богаты, тем и рады. Так неожиданно всё… Чуть бы раньше, кроля бы забили. Ну, ничего, завтра…
- Что Вы, что Вы, зачем… И так всего хватает, - горячо отверг эту мысль Максим, вспомнив пушистых зверьков. Одно дело есть какого - то абстрактного кролика, и другое - из увиденных глазастых длинноухих прелестных созданий. Они в большинстве своём добрые и ласковые - эти кролики. Хоть и с острыми зубками.
- Гм… - подал голос старик. - Как говорил Паша Эмилькевич, такую капусту грех есть помимо водки… Ты как? - обратился он к Максиму.
- Чтоб твой этот Паша той капустой подавился! Ну, житья от него, Максим, нет! Мой, как капусту не увидит, так этого Пашу проклятущего и цитирует.
Тем не менее, хозяйка начала разливать по гранёным стограммовым стаканчикам что-то спиртное.
- Вот, попробуйте моё. Я ещё, правда, не волшебник, я только учусь.
Из рюмки ударял жуткий запах сивухи.
- Ну, за знакомство! - произнёс тост хозяин.
Максиму пришлось пригубить. Гадость, конечно. Но вот капуста, она, действительно. А грибы, что за грибы!
- Знал бы ты, сколько их у нас! Такие годы были! Лишь бы в лес зайти. И ещё потом домой приволочь! - похвалился старик. Ну, между первой и второй пуля не должна пролететь!
- Да вы офицером были?
- Офицером, сынок «не были». Ими остаются навсегда. А которые «были», это не офицеры.
- А что же… вот так?
- Долгая история… Может, потом. Да ты не пьёшь совсем?
- Нельзя мне… много.
- А да. Конечно-конечно, - закивал он головой, скользнув взглядом по обожжённому лицу и, чтобы сглазить неловкость, стал угощать незастольных участников ужина.
- Вот смотри, - положил он на пол кусочек картошки, обмакнутой в жир со сковородки. - Вот, Кузя. Тебе дадим, а Ваське не дадим. Он у нас лентяй, да?
Старик хитро подмигнул Максу, смотри, мол, за спектаклем. Кузьма, внимательно выслушав хозяина, глядя на того ясным взглядом карих глазок, взял этот дар и унёс в дальний угол - якобы насладиться в одиночестве.
- Смотри, но не подавай виду, что видишь. Два хитреца.
И действительно, рыжий хитрец дождался, когда к нему пришёл обделённый хозяином «лентяй». Тот в свою очередь подхватил угощение и уволок куда-то за занавески. А Кузьма, виляя пушистым хвостом, прибыл за добавкой.
- Может, он просто не ест картошки?
- Не ест? Сейчас увидишь!
И действительно, вторую пайку Кузьма съел здесь же. Так, «не отходя от кассы».
- Мне отец рассказывал. Про деда. Они тогда в партизанах были. А кошка с ними не пошла. Точнее, он её вроде потащил, но она сбежала. Так он домой прибегал её покормить. Самому - голодуха, а что-то припрятывал. А потом, когда вернулись, уже она. Поймает там мышь или крысу - ему волочёт. Её ещё и котята сосут, а она - всё равно. Сама аж дрожит, а ждёт. Только когда он её погладит, скажет там: «Спасибо, бери себе», - набрасывается.
- Ну, наш Васька, он как у Крылова, только слушает да ест, - вмешалась хозяйка. Да спит. И ещё по ночам с другими воюет. О! Новости! Но как всё- таки видно! Что картинка!
Они прервали разговор, вникая в итоги прошедшего дня. И сразу же, ещё в анонсе «Аномально разбушевавшейся стихией значительно повреждён храм…»
- Господи, да это же у нас! - ахнула старая женщина. То-то я в той стороне сполохи видела!
В напряжённом молчании они ожидали подробностей. Но вначале всё касалось большой, средней и малой политики. У хозяина, видимо, внимание несколько отвлеклось, и он втихаря наполнил стаканчики.
И вот, началось. Жуткие, оплавленные руины, контрастирующие с нетронутой церковью. Потерянно сидящие на опушке леса монахи. Интервью с почему-то потрясённым отцом Афанасием.
- Мы не знаем, рука это Господа, или козни врага рода человеческого. Если это расплата за грех, взращённый за этими стенами, то пока необъяснима казнь наших безгрешных братьев. Правда, пути Господни неисповедимы…
- О чём это он? - захрипел вдруг Максим, вставая.
Это сейчас же объяснилось. Уже репортёр, стоявший у оцепления, рассказал, что настоятель был подвержен содомскому греху и «взращивал» в монастыре эту самую содомию. Он, правда, уцелел - оказался в эти мгновенья в церкви. Уцелел и его неотлучный келейник. Но вот трое монахов погибли. Были ли они грешны или нет, Бог весть.
- Что с Вами, Максим! Да на Вас лица нет! - встревожилась хозяйка.
- Ай, на мне давно лица нет! Но он же должен был… Он же обещал… Как же это… Иван Васильевич, как бы мне туда туда… а?
- А что, может родственники какие? С утра, конечно. А сейчас - темно, да и выпили уже… - отпирался разморившийся в тепле старик.
- Родственники? - помотал головой, собираясь с мыслями, юноша. - Где? Там? Нет, хуже. Надо мне туда. Прямо сейчас надо. Васильевич, проводи. - Спасибо, хозяйка, за угощение.
- Да вы с ума сошли! Тут километров семьдесят! - возмутилась хозяйка. Иван, нука, выкатывай свой агрегат! Вы мотоциклом управляете? Отлично, вот за рулём и поедете. А ты, старый лентяй, в коляске отоспишься, проветришься и поутру - домой.
«Агрегат» оказался допотопным «Уралом» с коляской. Который, тем не менее, при первой же нажатии ногой на рукоятку стартера ожил и серьёзно «дук- дук-дук» заворчал на низких оборотах. Ну куда, куда до него нынешним легкомысленно - визгливым потомкам. И Максим был бы восхищён знакомством с ветераном, если бы не был так потрясён новостями.
- Вот, надень, - накинула ему на плечи телогрейку хозяйка. - Ночи - то холодные. Прощай, бедный мальчик, - она вдруг перекрестила его. - И если нужен будет приют, приезжай. Мы всегда будем рады.
Это было трогательно - неосознанное сочувствие старой женщины. Поняла, почувствовала беду этого незваного гостя. И, наверняка, не в блохах и не в крысах дело. Вон, и Кузьма с Василием рядом к ногам жмутся, прощаются. Эх, не до вас всех сейчас! Максим вскочил в старинное просторное сидение и, примеряясь, газанул. «У-у- ду-ду-ду» - отозвался ветеран. Его хозяин уже открыл ворота и умастился в коляске. И Максим, поцеловав вдруг на прощание морщинистую щёку хозяйки, рванулся в освещаемую мощной фарой темноту.
