Мишель Пейвер - Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе) (ЛП)
Он выглядел так, словно кто-то украл с его лица и тела все краски. Его длинные спутанные волосы были грязно-белыми, как паутина. А брови и ресницы — чуть желтоватыми, точно сухая трава; лицо же было совершенно белым, как только что вырубленный кусок мела. А бледно-серые глаза вызывали у Торака ощущение зимней тучи, из которой валит снег.
— Ты кто? — спросил парнишка с какой-то странной примесью страха и тоски.
— А ты? Ты сам-то
что такое
?! — Торак даже головой тряхнул и попытался снова вскочить, но это ему не удалось. — Зачем ты забрал мою одежду и мой нож? Отдай немедленно!
Губы парнишки растянулись в странной, какой-то неумелой улыбке, обнажавшей зубы. Было похоже, что ему не очень-то часто доводилось пользоваться этой улыбкой.
— Никуда твой нож не денется, — сказал он и указал Тораку на каменный выступ, где было сложено все его имущество. — А ты лучше пока не вставай, у тебя, наверное, голова еще кружится. Это я заставил тебя так долго спать. И ты очень много говорил во сне.
— Ты наверняка один из ее помощников! — оскалился Торак.
— Чьих?
— Эостры!
— Той, что захватила Гору?
— Не притворяйся, что не знаешь!
— О нет, я знаю. Я ее видел.
Глаза у парнишки были и впрямь запавшие, обведенные темными кругами. Похоже, он много дней и ночей подряд прожил, испытывая постоянный страх.
А может, просто хорошо лгать выучился?
— Ты наверняка помогаешь ей! — стоял на своем Торак. — С какой еще стати тебе торчать тут?
— Я давно здесь живу, гораздо дольше, чем… — Он не договорил. Обернулся, прислушался и крикнул кому-то: — Я скоро приду!
— Кто там еще? — с подозрением спросил Торак.
— Тебе надо отдохнуть, — настойчиво глядя на него, заявил парнишка. — У тебя с головой не все в порядке.
И как только он это сказал, головокружение у Торака снова усилилось.
— Ты что, колдун? — поморщившись, спросил он. — Вон со мной что хочешь, то и делаешь!
— Колдун? Нет, вряд ли.
Волк своим теплым языком все лизал Тораку руку, и он, уже засыпая, успел заметить, что раны на теле Волка тщательно промыты и смазаны какой-то целебной мазью; да и сам Волк, похоже, чувствовал себя в обществе этого незнакомца легко и свободно.
— Сперва-то он меня к тебе не подпускал, — сказал парнишка, словно прочитав мысли Торака и протягивая руку, чтобы Волк обнюхал его пальцы.
— А зачем ты заставил меня так долго спать? — спросил Торак, снова тщетно пытаясь сесть.
— Мне нужно было силки проверить. Не мог же я позволить тебе, больному, куда-то уйти.
Торак все-таки встал, ринулся мимо него и схватил свой нож.
— Отдай мою одежду! Выпусти меня отсюда!
Пещера с бешеной скоростью вращалась вокруг него, и он никак не мог понять, где же выход. Парнишка осторожно вынул у него из рук нож и, ласково подтолкнув к подстилке из заячьих шкур, снова заставил его лечь.
Когда Торак очнулся, то понял, что опять лежит, укрытый теплым одеялом из шерсти мускусного быка.
Только теперь он был еще и связан по рукам и ногам.
*
— Отпусти меня.
— Нет.
— Почему?
— Ты уйдешь.
— Но я не могу здесь оставаться!
— Почему?
И Торак сдался; он перестал вырываться и уставился на своего пленителя.
Башмаки парнишки были неуклюже залатаны кусками шкурки лемминга, да и одежда была сшита весьма неумело. Он сидел, зажав руки между колен, и тоскливо смотрел на Торака.
— Да
кто
же ты такой? — спросил Торак.
Бледные ресницы взметнулись:
— Я — Дарк..[2]
Торак фыркнул:
— Это с чего ж тебя так назвали?
— А меня никто и не называл. Меня выгнали из племени до того, как я получил имя. Вот я сам и выбрал себе такое имя. Решил, что оно мне поможет.
В сердце Торака шевельнулась жалость, но он быстро погасил ее и спросил:
— Если ты не имеешь никакого отношения к Эостре, то почему же она тебя не убила?
— А я научился отгонять ее собак и этих детей, в которых с ее помощью злые духи вселились. Смотри, вот моя праща. Это она мне помогла собак отогнать, когда они на тебя напали. А еще меня Арк сторожит, когда я сплю.
— Арк — это кто?
Белый ворон на своем насесте гордо поднял голову и взъерошил перья.
— Если бы Эостра хотела тебя убить, — сказал Торак, — она бы точно нашла какой-нибудь способ.
— Да, наверно. По-моему, ей очень нравится тут властвовать. А я для нее просто дичь. — И он снова улыбнулся Тораку своей странной улыбкой, растягивая губы. — Но теперь я уже не один. У меня есть ты.
Торак никак не мог разобраться, что за человек перед ним. Этот Дарк был жутко тощим, еле-еле душа в теле, и все же он как-то умудрился притащить Торака в свою пещерку. Да и потом ему пришлось немало потрудиться, чтобы его связать. Услышав его мысли, Волк понюхал полоски кожи, которыми он был связан, и посмотрел на него. Но когда Торак велел ему по-волчьи — выразительным ворчанием и свистом — разгрызть путы, стягивавшие ему запястья, Волк только лизнул ему пальцы.
— Ты голоден? — спросил Дарк.
— Нет, — солгал Торак. — Скажи,
кто
ты? Как ты здесь очутился?
Дарк вытащил из-за пазухи половинку вяленой форели и принялся ее жевать.
— Когда я был еще в животе у своей матери, прямо у нее перед носом выскочил белый заяц; она испугалась, вот я и родился на свет таким. — Он коснулся рукой своих белесых, похожих на паутину, волос. — Мать говорила мне, что мы с ней оба из племени Лебедя, но когда я немного подрос, то начал видеть всякие странные вещи, и мои соплеменники решили, что я приношу несчастье. Мать, конечно, всячески меня защищала, а когда мне было восемь лет, она умерла, и отец уже на следующий день отвел меня в Горловину. Я думал, что он хочет нанести мне племенную татуировку, но он просто оставил меня здесь и ушел. Я все время старательно расчищал указательные знаки, чтобы он мог снова меня найти. Но он так больше и не вернулся.
— Неужели ты сам не пытался отсюда выбраться?
— О нет. Я знал, что должен остаться.
Торак задумался.
— Значит, ты так с тех пор тут и живешь?
Дарк кивнул и указал ему на изображения животных на каменных стенах пещеры:
— Вот. По одному каждый месяц.
— Но ведь это… не меньше семи зим! Как же ты выжил?
— Это было трудно, — признался Дарк, задумчиво выуживая застрявшую в зубах рыбью кость. — Первые три зимы, правда, кто-то оставлял мне еду. Но потом перестал. Я ужасно мерз, пока не набрал шерсти мускусного быка и не связал себе одеяло. А однажды у меня жутко заболели зубы. Они так сильно болели, что я несколько штук сам выбил камнем. — Он помолчал. — Сперва мне было очень одиноко. А потом я нашел Арк. Вороны чуть не заклевали ее за то, что у нее перья белые. Я назвал ее Арк, потому что это слово было первым, которое она мне сказала. — Он улыбнулся. — Ей это имя нравится, она часто его произносит!
