Николай Басов - Посох Гурама
Лицо Лотара оказалось на плече старика, а губы почти коснулись его уха. И тогда Лотар решился, потому что знал, что Сухмет услышит, и не знал, доживёт до полудня или нет. Он произнёс, почти бессмысленно растрачивая последние силы, чтобы у старика не было чувства вины:
— Молодец, всё прав…
И не договорил. От боли в разорванных лёгких он потерял сознание.
Глава 17
Лотар даже не подозревал, что можно чувствовать себя так, как он сейчас. Лёгкость, полные радости и света мысли и какое-то восторженное, остановившееся переживание, словно он слушает неземную музыку, способную управлять всем миром и всем в мире. И, конечно, покой, полный и нерушимый, вечный и торжественный покой, который — это было ясно — никогда не надоест и не будет в тягость.
Лотар поднял веки и почувствовал свет, бьющий в лицо. Он буквально умывался этим светом. Но что ему было до этого света, когда в нём играла музыка неземных сфер?
Наверное, подумал он, они меня всё-таки захватили. И теперь каким-то образом лишили возможности сопротивляться. Скоро они примутся за меня по-настоящему. Нет, такого быть не могло. И тогда он вспомнил… Да, конечно, Сухмет поступил правильно, и всё должно быть в порядке. Но почему же тогда?..
— Что тебя беспокоит, мой господин?
Лотар с трудом повернул голову на голос. Нет, с тем парением мыслей и чувств, которое охватило его, он не мог вспомнить, кто это и почему он так говорит?
— М-да, пожалуй, я хватил лишку, — сказал странный узкоглазый человечек, который был не велик, но и не мал, и находился где-то близко, хотя и далеко, так далеко, что даже рукой его было не достать.
Внезапно состояние полного и почти совершенного счастья стало меняться, потом вовсе исчезло.
И тогда навалилась тяжёлая, как многопудовые камни, тяжесть разбитого, исколотого тела, пришла дикая, нестерпимая боль. Она заполнила каждую клеточку мозга и тела, забилась в каждом вдохе и в лучах солнца, обрушившегося с ярко-синего неба, как воинский крик.
Пришли запахи — тяжёлые, мучительные запахи больного, истерзанного тела: пота, крови, нечистот. И, конечно, стало шумно, теперь Лотар не мог даже пошевелиться из-за этого неумолчного грохота, возникающего так близко, что от него вибрировал воздух.
Особенно трудно было дышать. Этот воздух был мутен и тяжёл, как будто ему в грудь посадили злобную и быструю белку с отчаянно острыми когтями и зубами и она пытается выбраться на свободу, то есть из него, из Лотара.
— Что это? — прошептал Лотар. Грудь и спина болели. Он старался говорить, не дыша, двигая только губами.
— Это снова я, Сухмет, твой верный раб. — Старик, должно быть, был жесток или глуп, если не понимал, как тяжело сейчас Лотару говорить.
— Нет, то, что исчезло?
— А-а, я просто подумал… — Сухмет хмыкнул и всё-таки продолжил: — Ну, в общем, я подумал, раз у нас есть посох Гурама, то можно облегчить твои страдания. Это что-то вроде анестезии, знаешь…
— Никогда… — Лотар перевёл дыхание и с облегчением закончил: — Не делай этого больше.
— Я хотел лишь облегчить твою боль, господин.
— С болью я справлюсь. А с этим — нет.
— Это так трудно?
— Ты пробовал? — Сухмет покачал головой. Лотар даже с закрытыми глазами знал это. — Трудно избавиться от наслаждения.
Что-то звонко лопнуло в воздухе, и Лотар окончательно расстался с этим Сухметовым изобретением. Теперь боль была такой, что Лотар даже удивился, как это ему только что удалось разговаривать.
Но любая боль была лучше того, что исчезло, тем более — что он мог использовать её, чтобы строить своё тело.
Лотар медленно провёл рукой по обнажённой груди. Нет, не обнажённой, она вся была перетянута бинтами. И плечо едва шевелилось от этих повязок, и почему-то ноги были перетянуты. Здорово мне досталось, подумал Лотар. Кажется, сумел подставиться подо все удары противника.
— Нет, господин, — сказал Сухмет, поднимая ему голову, чтобы влить чай между его запёкшихся губ. — Ты действовал настолько верно, что у Атольфа не было ни одной возможности добраться до тебя. А это и было главным выигрышем. Всё остальное — булавочные уколы.
Чай был такой горячий, что Лотар едва не выплюнул его, обжёгшись.
— Нет, господин мой, нужно глотать, — сказал Сухмет, безжалостно поднимая голову Лотара ещё выше. — Скоро будет лучше. Ты быстро восстанавливаешься.
Лотар проглотил чай, и теперь он показался ему на удивление вкусным. Он хотел ещё. Оказалось, что пить он хочет даже больше, чем дышать.
Напившись, Лотар с облегчением откинулся на сложенный валиком плащ и вытянулся. Теперь мышцы груди не давили на лёгкие, залитые кровью.
— Теперь я посплю и, надеюсь, стану получше, когда…
Он не договорил, он просто уснул.
Проснулся он от стойкого ощущения прохлады и чего-то очень тяжёлого, разлитого в воздухе, словно запах гнили. Лотар открыл глаза и понял, что уже может напрягать грудь. Осторожно повернул голову направо, затем налево. Сухмета не было.
Покряхтывая, Лотар сел, потом встал. Хорошо бы завести что-то вроде костыля, подумал он. Но нет, подходящей палки поблизости не было, и он зашагал к берегу озера, опираясь только о голые орешины.
Сухмет стоял на берегу и напряжённо всматривался в замок. Не поворачивая головы, он сказал:
— Ты преждевременно поднялся, господин. Тебе бы ещё полежать.
— Что тут происходит? — спросил Лотар.
— Они повесили ещё четырёх стражников. — Лотар пересчитал трупы, болтающиеся перед стенами. — И все четверо совершенно невиновны. Один из них всё думал о дочери, которой теперь не выйти замуж, потому что он не сказал ей, где спрятал деньги на приданое.
— Придётся тебе сказать ей. Прикинешься бродячим искателем кладов и поможешь.
Сухмет кивнул. Потом повернулся и взял Лотара под локоть. Плечо и грудь сразу заныли, но всё-таки не так, как утром.
— Тебя нужно покормить, господин. Я приготовил отменный суп из кролика.
Они медленно потащились к стоянке. Лотар вдруг вспомнил:
— А этот посох, он не испортился от воды?
— Что?
— Ну, у него не исчезли какие-нибудь его магические свойства от того, что я с ним так непочтительно обошёлся? Сухмет усадил Лотара на плаши.
— Я думаю, что тебе, господин, следует побольше тренироваться в магии. Ты очень плохо представляешь, как магические инструменты защищают себя. Я вот сомневаюсь, потеряет ли посох Гурама хоть одно из своих великолепных свойств, если его опустить на пару тысячелетий на дно морское, а ты…
— Ладно, — сказал Лотар, — понятно.
Суп оказался на редкость вкусным. Лотару показалось, что он в жизни не ел ничего лучше.
