Лорел Гамильтон - Глоток Мрака
Шолто положил Мистраля в центр кровати. Казалось, он знал, что именно так и нужно было сделать, чтобы излечить его. Значит Богиня и Консорт сегодня говорили не только со мной.
Кровать была довольно высокой и мне пришлось забраться на нее. Плети роз из рамы кровати протянули свои усики и обвились вокруг меня. Это было скорее помощью, нежели утешением. Кровать была изумительна, но мысль об этих плетях, которые могли полностью обвить меня пока я спала, не приносила успокоения.
Шолто встал на колени с другой стороны от Мистраля и меня.
— Для кого четвертая подушка? — спросил он.
Я встала на колени в удивительной мягкости трав, роз, лепестков, и уставилась на подушку. Начала было говорить: «не знаю», но посреди вдоха, в голову пришло другое слово.
— Дойл.
Шолто посмотрел на меня.
— Он сейчас далеко в человеческой больнице и окружен металлом и техникой.
— Ты прав, — но в тот момент, когда я это произнесла, поняла, что мы должны были спасти Дойла. Мы должны были его спасти. Спасти его? И я сказала это вслух.
— Мы должны его спасти.
Шолто нахмурился.
— Спасти от кого?
Паника вернулась ко мне. Это были не слова, а чувство. Страх. Я чувствовала такое только дважды: когда убийцы напали на Галена и когда в заговор против Баринтуса, нашего самого сильного союзника при Дворе Неблагих, втянули королеву, чтобы его убить.
Я схватила руку Шолто.
— Нет времени, чтобы объяснять. Мистраль может отдохнуть здесь. Мы вернемся и поделимся магией с ним позже, а пока на чаше весов жизнь Дойла. Я чувствую это, а такие предостережения никогда меня не обманывали, Шолто.
Он не спорил, и это было одним из качеств, которые я так ценила в Шолто. Одеяло из лепестков скользнуло по Мистралю без нашей помощи. Волшебство коснулось каждой раны, нанесенной железом, и это было лучшее, что мы могли сейчас сделать, пока не вернемся.
Шолто повернулся ко мне. Тело Мистраля перестало загораживать вид щупалец на теле Шолто, они были похожи на часть одежды, и единственное, что он носил выше талии.
— Как мы доберемся до Дойла вовремя? — спросил он.
— Ты же Властелин Всего, Что Проходит Между, Шолто. Ты из места, где поле переходило в лес, перенес нас к океану. Разве нельзя назвать больницу местом, которая между?
Он подумал с секунду, затем кивнул.
— Жизнь и смерть. Больница полна людей, которые между. Но там слишком много металла и техники, Мередит. Во мне нет человеческой крови, чтобы моя магия работала среди таких вещей.
Я обернула свои пальцы вокруг его руки.
— У меня есть.
Он нахмурился, глядя на меня.
— Но это не твоя магия, а моя.
Я помолилась: «Богиня, веди меня. Покажи мне путь».
— Твои волосы, — прошептал Шолто. — В них опять омела.
Я встряхнула головой и почувствовала зеленые восковые листья, потянувшись к ним рукой, нащупала и белые ягоды. Я смотрела на Шолто и увидела, что у него появилась сотканная из трав корона. Она цвела крошечными звездочками лаванды, белого и синего цвета. Он поднял руку и один зеленый усик охватил его палец, как живое кольцо. Из листьев вырвался белый цветок, который был похож на самый изящный из драгоценных камней.
Я почувствовала движение вокруг лодыжки и, приподняв платье, увидела ножной браслет из зеленых и желтых листочков лимонного тимьяна, обернувшегося вокруг моей ноги. За исключением омелы в моих волосах, это было единственным, что мы получили этой ночью с тех пор, как занялись с Шолто любовью. Омела же уже была однажды, когда я была с другими моими мужчинами.
Ветка розы потянулась с кровати, как тернистая зеленая змея, к нашим переплетенным рукам.
— Ну почему всегда шипы? — Спросила я, но понимала, что именно сейчас мои желания не изменят волшебную страну.
— Потому что самое ценное несет боль. — Его рука напрягалась в моей руке, когда плеть роз нашла наши руки и начала обвивать их. Шипы кололи кожу, принося короткую резкую боль. Кровь начала сочиться вниз по рукам, смешиваясь, поскольку наши руки были сжаты обвивавшими их лозами. Это были обманчиво легкие раны. Летний свет упал на нас, и запахи трав и роз, нагретых живительным солнцем, разлились вокруг нас.
Плеть роз, обвивавшая наши руки, расцвела. Бледно-розовые бутоны покрывали ветку, скрадывая боль, и даря нам букет, самый прекрасный из тех, что когда-либо могут быть сделаны человеком.
Шолто наклонился ко мне и сказал.
— Ты носишь корону из омелы и белых роз.
Мы поцеловались, и его рука с кольцом из цветов качала в колыбели мое лицо.
— Нашей смешавшейся кровью, — прошептала я.
— Властью Богини, — сказал он.
— Давай соединим нашу магию, — сказал я.
— И наши королевства, — он ответил.
— Так тому и быть, — произнесла я, и раздался звук большого колокола, словно вселенная ждала этих слов. Я должна была бояться того, что это означало. У меня должны были бы быть сомнения, но в этот момент для сомнений не было места. Были только глаза Шолто, вглядывающиеся в меня, его рука на моем лице, наши руки, связанные самым волшебным, что может быть в волшебной стране.
— Теперь давай спасем нашего Мрака.
И мы шагнули с Шолто. Никогда я не чувствовала изнутри его магию, простирающуюся наружу. Это было удивительно. Подобно руке, тянущейся наружу в темноте и пока не найдет то, что тебе нужно, она тянет это место к тебе.
В один момент мы переместились из сердца волшебной страны в больницу с докторами, медсестрами, и пищащими мониторами. На каталке лежал незнакомый мужчина, и доктор пытался запустить его сердце.
Они уставились на нас на мгновение. Тогда мы просто вышли, оставляя их спасти человека.
— Где он, Мередит? — спросил Шолто.
Он доставил нас сюда. Теперь моя очередь найти Дойла вовремя.
Глава 14
Мы вышли в коридор и у меня началась паника. Как я найду Дойла? Я подумала о нем и татуировка на моем животе запульсировала. Сначала она была настоящей бабочкой, но, к счастью, стала татуировкой. Если бы я когда-нибудь придумывала бы себе эмблему или герб, то это было бы изображение моей маленькой бабочки. Ее называли тополевой ленточницей. Эта моя метка и некоторые из моих охранников теперь носили ее на своих телах. Дойл был одним из них. Метка пульсировала, и мы шли, как в игре «горячо и холодно». Если бы Дойл не был ранен, то я, возможно, смогла бы просто позвать его к себе, но я боялась это сделать. Если его раны были опасны для жизни, то это могло бы убить его.
Я не могла рисковать. Мы шли через больницу, полагаясь на метку на моем теле. Я пыталась остановить людей, чтобы спросить куда нам идти, но у меня ничего не выходило. Как будто, они нас не видели.
