Ника Ракитина - Крипт
Гражина дышала с трудом, грива волос растрепалась. Зато Гретка смогла передохнуть и пошевелиться. Потянулась с беззвучным стоном наслаждения.
— Не… не…
— Извини, — Ингевор разжал костлявые ладони. — Я очень устал. И, видимо, завидую. Тому, что твой братец-еретик, Магистр Консаты, вот-вот сравняется в почете с тем гербельским придурком, которого сперва распяли, а потом уверовали. Чудо о Драконе, Чудо о Воскрешении… Сколько там еще положено чудес?
Гражина сморщилась, потирая шею. Грете был ясно виден ее скомкано-яростный профиль.
— Мы не о том говорим. Что в Дувре?
Ингевор уселся, положив локти на стол, а лоб на сжатые кулаки.
— Непонятно в Дувре. За Стекольненской эскадрой шли вдоль берега по пятам. Я бросил туда всех соглядатаев с побережья. Жрали, пили, сорили золотом — хватит тверженскую площадь замостить… Нам докладывали каждый шаг. Все, кроме твоей лисицы.
Монахиня сделала вид, что не поняла намек.
— И про севшие на мель халки, — продолжал, не дождавшись ответа, Луций, — и про ког, разбившийся в Саласском фьорде… Я две когорты оторвал от Настанга, отправил в Дувр на усиление, повернул туда же почти весь идущий на Эйле из Эскеля отряд. Всего пять сотен оставил на северном тракте на засеке. Распорядился Дуврские укрепления подлатать. Им повезли пушки из самых новых. Город не обойдешь — кругом болота. Два, три охотника проберутся — не армия. И с утра сегодня вроде началось.
Грета осторожно почесала висок. Нет, ну вот надо столько болтать. Все это неделю говорено-переговорено, наизусть успела выучить. Но Ингевор продолжал, а Гражина молча кивала.
— Началось. Только как-то странно. Стекольненскую флотилию там не видели. Хотя, кажись, я в ней каждую лодчонку поименно и в лицо знаю. А вот на рассвете вышли на рейд из тумана три военных фрегата под ренкорскими вымпелами. Все в дыму, черные, как смола. Знаешь, я в их ренкорский ад не верю. А в Дувре поверили. Когда они до половины форт снесли, а ни одна из новых пушек их так и не достала.
— Как? — моргнула Гражина.
И дона Смарда, забыв, что надо прятаться, облизываясь от любопытства, почти выпала из-под одеял.
— Мне страшно, Гражинка. Консата пришла за их князя мстить, и мне страшно.
Сестра Ивара стремительно оглянулась, и Гретхен забыла, как дышать. Но в тени за трубой близорукая монашенка юную баронессу не заметила. Дернула щеками.
— Ты меня за этим позвал: за сочувствием и молитвой? Или лучше толком узнать…
— Что именно?! — шепотом заорал Ингевор. — Орден запрещен в Подлунье. Куда мне послов посылать, чтобы спрашивать?! И кого посылать?
Гражина величественно опустилась на колени. Сложила руки для молитвы. Претор покраснел, но ей не препятствовал. Воцарилось долгое, тяжелое молчание.
— Они взяли Дувр?
Ингевор хрустнул пальцами.
— Нет. И даже не пробовали. Должно быть, поджидают остальных. А может, еще просто не получили приказа.
Гражина переползла на скамью, застонав, стала разминать спину.
— Но даже если они так сильны… если так… Даже если топтать, как треску в бочки, все равно больше трехсот кнехтов на фрегат не войдет, а с лошадьми еще меньше. Без лошадей они никак сюда не поспеют, а обученных коней в Дувре и окрестностях вряд ли много наберется.
Закивали и претор, и Гретхен в своем углу.
— Значит, кони, артиллерия. Корабельная лишь частично годится, — загибала пальцы Гражина, — а это опять же место. Нет, — монахиня потерла щеки, стала переплетать косу с мелькающей сединой. — Должны ждать.
— Это еще не все, — Ингевор взял со скамьи ее клобук и, разложив на коленях, начал поглаживать, точно зверюшку. — С час назад вторая недобрая весть пришла. Не из Дувра. Совсем с другой стороны, с севера.
— И… что?
— Под Москы появилось войско: примерно легион, четыре пятых — тяжелая и легкая конница; пушки: и обычные, и какие-то странные. Два здоровых ствола: приподнятый и лежащий поперек — у каждой, и мелкие патрубки между ними. В деле их пока не видели… Этих общим счетом восемь штук; фальконетов и мортир полтора десятка и шесть дальнобойных "единорогов", — князь Ингеворский потер висок.
Мигренью мучается, жмурясь, подумала Грета. А ведь снесут Москы, за день снесут, стены там деревянные.
Гражина наклонилась над картой.
— Ты считаешь…
— Я ничего не считаю. Но войск у Виктора Эйле даже с Варкяйскими прихвостнями не могло быть больше этого количества, чтобы надвое делить. Кнехты в поле не растут.
Грета потерла длинноватый нос, вспомнила легенду об аргонавтах и тихонько под нос хмыкнула. Если драконьи зубы в нужное время в поле посеять, войска растут замечательно. Жаль, что Ингеворушка Куна не читал.
— Под Москы у меня никого нет. И вынуть неоткуда.
Он в который раз сжал кулаки, тяжело, с присвистом задышал.
— Ну-у… — подняла глаза Гражина на тяжелый настенный крест. — У Виктора в Хорийском княжестве союзников мало, а у Артемия Хорийского в Москы тысячи две кнехтов наберется. Да ополчение.
— Если он опять воевать Сарбинур не отправился, — выхаркнул Луций раздраженно. — Что они там делят? Болота?
Грета, зажимая рот углом одеяла, хихикнула.
— Даже если отправился. Тройного превосходства в людях у Виктора нет. А без этого город не взять…
— Да на хрен оно ему?! Снесут стены пушками, а городок издали сожгут. И слободы им помогут. Этим работничкам лишь бы кулаками махать против князя…
Монашенка густо покраснела, сердито отвернулась. Претор побарабанил пальцами по столу.
— Ну, узнаю, кто там. Может, не Виктор. Может, Сарбинурский князь мстить пришел. Так не может у него странных пушек быть. А если мятежники, так зачем им сдался этот Москы? Куда они дальше пойдут?
Дона Кястутис, поджав губы, все же повернулась, уставилась в карту. Спина ее дрогнула.
— К-ключ…
— Что? На, выпей, — Ингевор засуетился, стал лить вино из кувшина в серебряный кубок, проливая на стол. Монахиня отдышалась, наконец. Повернулась, кривя губы. Баронессе Смарда стало отлично видно ее лицо: бледное, но торжествующее.
— Москы в хрониках называли ключ-городом к тергинскому железу. Ты должен был вспомнить!
Ингевор вытер бледной ладонью потный лоб, широкий рукав рясы завернулся, обнажая кольчугу.
— Девочка… Какие хроники — по четыре приступа в день.
Теперь уж монашка, забыв почтение, схватила претора за грудки. Затрясла так, что здоровенный мужик заходил ходуном:
— Думай же! Думай!! У них там двойной интерес! Они, сволочи, возьмут Москы и повернут к востоку, на Питер-на-Колыми. А там каторжники и железо! Кузницы, кузнецы, готовые войска для мятежа. Ненавидящие и Тергинца, и нас. Их тысячи там! Взовьются. Только фитиль поднеси… — Гражина перевела дыхание. Ошеломленный Луций не сопротивлялся. Дона Грета подумала, что если бы она рискнула потрясти его вот так, то через четверть часа висела бы на дыбе или даже кресте. Ингевор с Гражиной любовники? Выше бери.
