Людмила Ардова - Путь дипломатии
— Это должно быть где-то здесь. Приблизительно. Я надеюсь, что этот план хода не был ловушкой.
Но беглецов все еще не было видно. Я уже начал нервничать. Что-то пошло не так.
— Придется мне вернуться, — сказал я, — и спуститься в этот колодец.
Но едва я собрался это сделать, как где-то поблизости послышался шорох и глухие удары.
— Этот ход завален с наружной стороны, — догадался я.
— Звуки идут отсюда, — сказал Ахтенг. Он побежал к большому оврагу и увидел в высокорослом кустарнике какое-то подобие звериной норы, заваленное небольшой плитой, обросшей травой. Анатолиец убрал преграду и увидел руку принца. Мальчишка выбрался весьма чумазый и взъерошенный.
— Мы чуть не заблудились, — сказал принц, — там несколько выходов. Но мы смогли пролезть только здесь.
Мы вытащили женщин, и принцесса, побледнев, присела прямо на землю, когда оказалась на свободе.
— Кажется, я подвернула ногу.
— Позвольте, я посмотрю.
— Так не полагается, — строго сказал Ахтенг, в нем неожиданно проснулся придворный, — существует этикет.
— Мы и так, его уже неоднократно нарушили, и что за этикет, если он позволяет поданным смотреть, как страдает их принцесса или другое лицо королевской крови? В летописи описывался один случай, когда королева погибла только оттого, что никто из придворных не смел к ней прикоснуться, это случилось на верховой прогулке. Ее лошадь упала, а она ногой запуталась в стремени. Надеюсь, что здравый смысл убережет нас всех от такой ошибки.
— Я согласна, — кивнула королева.
— Это вывих, — сказал я. — Ничего страшного. Но лучше на эту ногу сильно не ступать.
Я вправил вывих и плотно перевязал ногу.
— Вам всем надо переодеться. Потому что за нами скоро пустят погоню, в крепости еще полно людей. Мы отвернемся, а вы наденьте эту одежду.
Несколько минут ушло на переодевание, я поглядывал на крепость, стены ее все еще хранили безмолвие. Но из многих окон и бойниц тянулся дым. Раздался удар колокола. Пока они заняты тушением пожара, но я знал, что скоро начнется. Нам следовало поспешить.
— Мы готовы, — сказала Налиана.
Они обе были в мужской одежде, и, кажется, это сильно их смущало.
— По нашим обычаям, — …начала королева.
— По вашим обычаям красть женщин и детей не хорошо, — сказал с почтением я, — а еще вы должны выжить и благополучно добраться до дома. Волосы! Вам надо убрать волосы. Наденьте кольчуги и шлемы. Так вы похожи на воинов.
— Очень юных воинов! — засмеялся принц.
Мы помогли женщинам сесть на лошадей. Ахтенг уже распутал их поводья. И мы отправились в путь.
Я сразу задал нашему бегству бешеный темп, надеясь выиграть время.
По словам Ахтенга, который немного знал территорию Алаконики, до ближайшего порта будет два дня пути. Но по дороге нам будут встречаться сторожевые крепости и поселения крестьян.
Но едва наступил закат, стало ясно, что нас догоняют. Большой отряд всадников показался на горизонте. Еще совсем маленькие точки. Мы были закрыты от них рощицей, через которую пошла дорога.
— Что будем делать? — обеспокоено спросил Ахтенг.
Королева и принцесса ни слова не произнесли, было заметно, что обе они устали, а принцессе причинял боль ее вывих.
Я уже давно заметил небольшое строение, стоявшее в отдалении от дороги. Я надеялся, что мы успеем добраться до него прежде, чем нас увидят воины.
— Нам следует ехать к этому зданию, — сказал я.
— О чем вы? — испуганно спросил Ахтенг.
— Видите, вон там есть стены, будем надеяться, что они нас защитят.
— Это невозможно! — вскричал Ахтенг.
— Почему?
— Это же проклятый храм!
— Мне некогда вдаваться в детали и спрашивать, что все это значит. Просто кроме него поблизости нет ничего, где мы могли бы спрятаться.
Я решительно повернул лошадь в сторону этого храма.
Громко стеная, Ахтенг был вынужден покориться моему решению и через десяток минут мы подъехали к входу в храм. Двери были не заперты, и мы свободно вошли внутрь. Храм отнюдь не пустовал. В нем было несколько десятков людей, многие из которых носили грязные лохмотья. Я заметил, что здесь находилось много больных.
— Он поэтому проклят? — строго спросил я Ахтенга.
— Нет. Здесь служат для отбросов общества. В Бонтилии есть такие группы людей, которые считаются проклятыми. Их нигде не хотят принять. Община ксаусов, отколовшаяся от учения бионитов, основала для них что-то вроде приютов. Миссионеры лечат людей, помогают кормиться, выдают одежду. В Бонтилии они преследуются и, поэтому большая часть их основалась на территории Алаконики. Биониты их чураются больше, чем любой заразы. Они жгут храмы и убежища общины. Убивали монахов, которые помогали проклятым. И вы привели в это место его…
— Шшш! — зашипел я, продолжая разглядывать людей.
Многие лежали на широких лавках, подложив под голову, либо руку, либо узел с обносками, если они были. Небольшая группа женщин сидела обособленно и занималась починкой одежды. Один человек менял у больного повязки. Немолодая женщина разминала кому-то спину и натирала ее мазью.
Четверо мужчин, обосновавшись в отдалении, что-то резали по кости. В общем, у всех в этом небольшом сообществе было свое занятие. Но один человек в нем все же выделялся. Я сразу сообразил, что это главный, и хотя он не обладал властными манерами, вел миссионер себя самым обычным образом, но я заметил, что к нему как-то особенно обращаются. Люди смотрели на ксауса взглядом, каким беспомощные дети смотрят на отца. Элл был одет в простой темно-серый балахон и волосы подобраны лентой. Небольшая бородка ровно подстрижена. На поясе висела связка ключей и какие-то инструменты. На балахоне имелись широкие карманы, из которых он ловко извлекал то ножичек, то бинт, то лакомство для ребенка. Одним словом, он представлял собой власть в этом месте. Не обращая внимания на вошедших, он обходил своих подопечных и ненадолго задержался у работниц, занятых рукоделием. Наконец, миссионер отделился от остальных и подошел к нам.
— Что вам угодно? — сказал он на превосходном анатолийском наречии.
— Мое имя Родрико, — сказал я, — мы — паломники, возвращаемся домой в Анатолию. Наши женщины устали и проголодались. Нам необходимо переночевать.
Он изучал наши лица проницательным взглядом.
— Мы вам хорошо заплатим, — сказал я.
— Для брата Синего клена вы могли бы и не лгать, — сказал он, неожиданно перейдя на гартулийский язык. — Ваш перстень достаточное основание для того, чтобы я взялся вам помочь. Я вижу, что вас привела в этот дом большая опасность и дамам столь высокого рода унизительно находиться среди этих бедных людей, но выбора у вас нет. Я вам помогу.
