Мария Хлодвиг - Хелена
— Это ты! — уверенно заявил подросток.
"Может и я".
С недавних пор от меня все чего-то хотят: призраки, демоны, жрецы, боги, и, кажется, у них есть на то некие основания. Но я в упор не понимала, как могу спасти детей. Меня саму впору вытаскивать из болота.
— Допустим, здесь изображена действительно я. Но…
— Это и есть ты, — оборвал меня юный упрямец. — Книга никогда не ошибается.
"Артефакт?"
— Она волшебная? — настороженно спросила я.
Мальчик коротко кивнул и протянул мне фолиант. Я раскрыла его на титульном листе и едва не застонала от разочарования. Вся книга была написана на чудовищной смеси Высокого, эльфелингского, древнеэйанского и первых искусственных языков.
"Настоящее детское чтиво".
— Кто тебе её дал?
— Мама. Перед самой своей смертью, — с неохотой произнёс мальчик. С каждым мгновением я всё больше его разочаровывала. — Она хотела нас защитить.
Я пригляделась к ребёнку. Некоторые особенности его внешности объяснялись только одним…
— Вы оба полукровки?
— Неужели это так важно? Элевэ, просто спаси нас. Вызволи из этого ужасного места. Моя сестра ещё так мала… она едва держится. Когда ей не хватит сил читать заклинания, Тварь сожрёт нас!
Я вспомнила Тенерия, несчастного старшего брата Шэйна. Демоница вошла в его тело, чтобы открыть проход сквозь Чёрное Зеркало.
"А ещё я поцеловала его. Для ритуала".
Тенерий был полукровкой — наполовину человеком, наполовину эльфелингом. Смешанная кровь часто является проклятьем. Она притягивает порождения Бездны — Тварь, которую упомянул отрок, наверняка к ним относится.
— Вы полукровки. Дети от союза человека и нелюдя.
— Наши родители мертвы, — тихо сказал мальчик, глядя мне прямо в глаза. — У нас никого не осталось. Молю, элевэ…
— Но я не знаю…
Обжигающая боль. Затем — пробуждение.
В Ортано Косом наступило утро.
Я окинула взглядом скромное помещение, отведённое нам Белой. Миарк спал в углу, свернувшись калачиком, подобно маленький ребёнок; Лионель лежал на спине, вытянувшись во весь рост. Я тихо подошла и села рядом.
Во сне лицо моего любимого было спокойно и красиво. Я осторожно коснулась его руки — она была тёплой, как и положено руке живого спящего человека.
"Сможет ли он покинуть в этом теле Пустой мир?"
Призвать принца мне удалось, но что с того? Магия зыбка и ненадёжна. Как она наделила Лионеля плотью, так и отберёт её, а у меня останется лишь душа-мотылёк.
"Перенесу ли я разлуку длиною в жизнь?"
В назначенное время молчаливые голубоглазые женщины отвели нас троих в Ледяной сад Белой.
— Крошка-волшебница, твой воин готов? — хищно улыбаясь, спросила Королева. Я решительно кивнула.
"Я не покажу ей свой страх. Лионель выстоит".
Перед троном была устроена площадка идеально круглой формы, посыпанная белым песком. У меня сжалось сердце.
"Арена. Скоро на неё прольётся кровь или моего рыцаря, или его соперника".
— Моего сына уже ведут, — безмятежно проговорила королева. — Не думай, будто я плохая мать: мальчик мне по-своему дорог. Его лицо напоминает о тех чудесных днях, когда я была простой женщиной.
"Человеческая судьба непредсказуема: некоторых её дорога выводит к святости, других низвергает в Бездну".
— Ничему не удивляйся, принцесса, — шепнул мне на ухо Миарк.
"И он туда же".
Единственным, кто ничего не сказал мне, был Лионель. Казалось, он полностью сосредоточился на подготовке к поединку. Мне хотелось как-то ободрить его, но возлюбленный сделал знак не подходить.
"Не доверяет? Как… больно".
В глубине души я начинала жалеть, что мой паладин перестал быть синим мотыльком.
"Странная у нас какая-то выходит любовь. У меня-то чувства есть, а у него…"
От неприятных рассуждений меня отвлекло появление соперника Лионеля. Он вошёл в тронный зал в сопровождении двух Слуг Королевы, и сначала я даже не поняла, почему правительница Пустого мира назвала его "сломанным". Сын Белой оказался красивым высоким юношей. Двигался он с грацией воина, но был не в доспехах, а лишь в лёгкой тунике. Впрочем, Лионель тоже отказался облачаться латы, да и Королева не предложила их. Как я поняла, она хотела наблюдать за коротким, но ярким поединком… с обязательным смертельным исходом.
Волосы у принца Ортано Косом были белые, как свежевыпавший снег, а глаза (человеческие, с нормальными зрачками и белками) — ярко голубые. Это, а также мёртвый, пустой взгляд, отличали его от Миарка. Во всём остальном, начиная от пропорций тела и заканчивая чертами лица, они в точности повторяли друг друга.
— Вы… — невольно вырвалось у меня от изумления.
— Уже заметила, да? — обречённо бросил эйанец. — Мы словно близнецы. Будь проклят отец со своей гениальностью и безумством!
— Он… действительно твой брат? — я не могла поверить глазам и ушам.
— Будь у него душа, он был бы мне старшим братом. Но у сына Белой её нет, — приятель немного помолчал, а затем с ядовитой злостью добавил:
— Это создание даже говорить не может, настолько тупо.
— Он хорош в бою?
— Мой брат сражается как животное. Много ли шансов у человека одолеть дикого зверя?
"Лионель не человек. Уже давно".
Одна из беловолосых стражниц несла на вытянутых руках искусно изукрашенный меч. Подобное оружие подошло бы наследнику королевства… Впрочем, в Ортано Косом сын Королевы и был принцем.
"И царственная мать не желает, чтобы калека унаследовал трон".
Контраст между совершенным телом и пустыми глазами ужасал. "Сломанная вещь" — так пренебрежительно отзывалась о сыне Белая, и теперь я понимала, почему.
Лионель, сложив руки на груди, стоял на песке арены. На поясе у него висел проклятый клинок. В отличие от меня любимый был абсолютно спокоен.
"Будто статуя".
Я же не могла унять нервную дрожь. Меня сводило с ума личное бессилие.
— Почему он так похож на тебя? — сама не зная зачем спросила я эйанца.
— Неправильный вопрос, принцесса, — усмехнулся Миарк. — Почему тебя, рождённого спустя много лет и от другой женщины, отец сделал точной копией мёртвого первенца? Так верно.
— И почему же?
— А ты как думаешь? Из-за любви. Слишком сильной, слишком дикой, слишком слепой.
Миарк опёрся на хрустальную колонну и закрыл глаза. Его лицо на мгновение показалось мне безумно усталым и старым… но только на мгновение.
— Надеюсь, твой рыцарь сражается лучше, чем нежничает. Хочу насладиться бессмертием на свободе.
— Не смешно.
— А я и не шутил.
