Алексей Кривошеин - Фабрика волшебства (СИ)
— Может быть, сонливость? — предположил Ивор наугад.
— Гм, — Рудольф поглядел под ноги. Синего цвета у него не было и в помине. В его цветовом пятне явно преобладал желтый цвет и его оттенки.
— Здорово. А можно как-нибудь определить хитрость?
Взгляды их встретились, Рудольф рассмеялся.
— Ты читаешь мои мысли, — сказал он. — Да, цветовое пятно позволяет увидеть ложь. Сейчас ты уже не обманешь меня просто так! Кончились твои деньки!
— Что?! Да я никогда тебя не обманывал!
— Да?! А кто десять лет назад спер мою тянучечную лошадку?! А ну, отвечай!
Ивор фыркнул и отвернулся, спокойные тона под ним сменились на более яркие.
— Ага! Попался ворюга!
— Это не я! Меня подставили! Требую дополнительного расследования.
Они потешно сцепились и рухнули на ближайшую кровать. Боб и Бик переглянулись, эмоциональные пятна под ними почернели и клубились, словно грозовые тучи.
Едва освоились каждый в своем углу, как в глазах потемнело, Ивор отчетливо увидел стол, на котором дымилась огромная кастрюля с супом. Запаха юноша не почувствовал, мыслеобраз был неполон.
— Что это было? — воскликнул Рудольф со своего дивана. — У меня начались голодные галлюцинации?
— Ужин, — коротко пояснил Боб.
— Ужин?! Здорово! Я проголодался, как тысяча зубастых пузожоров! — возликовал Рудольф.
Продолжая дурачиться и хохотать, они вышли в коридор и спустились на первый этаж. Впереди весь коридор перегородили трое диковатого вида парней, высокие настолько, что самый крупный задевал макушкой светильники на потолке.
Парни развлекались тем, что тыкали друг друга в грудь огромными кулачищами. Звуки были, словно молотом били по наковальне, завернутой в плотную ткань. Если кто-нибудь из них отклонялся назад, хотя бы на полпальца, остальные гоготали и принимались дубасить его по затылку.
— Вот он, незамысловатый быт сынов кузни и молота, — прокомментировал Рудольф. Ивор узнал детей Гермеса.
— Откуда они здесь? — сказал он. — Я не видел их среди тех, кто шел к нашему общежитию.
— А я слышал, что они всегда опаздывают. Уж очень неуклюжие.
Рудольф замолчал, в глазах мелькнули хитринки.
— Нет, — замотал головой Ивор. — Ты отдаешь себе отчет, что они в два раза крупнее нас, и их в два раза больше?
— В полтора, — беззаботно отозвался Рудольф. — Идея просто отличная. Она тебе понравится!
Он направился к здоровякам, громко крича на все фойе:
— Ба, кого я вижу! Настоящие мужики пробрались таки сюда, в цитадель хлипкости, в оплот мускулов из каши и животов из жира, в клоаку рахита.
Ивор удивленно слушал рыжепрядого. Общение с Мефодием явно пошло ему на пользу. Хотя, вряд ли он понимает хотя бы половину мудреных слов.
Зато на сынов кузнеца его речь произвела неизгладимое впечатление. Не поняв ничего, они сконфузились и уставились на Рудольфа с уважением.
— Вы чего здесь? — спросил рыжепрядый, переходя на нормальный язык. Когда он подошел к ним вплотную, особенно ярко стало видно, насколько дети кузнеца крупнее не маленького Рудольфа.
Здоровяки переминались с ноги на ногу. Родились они одновременно, хотя на лицо были разные. Старший из них (а Бух родился на десять минут раньше братьев) регулярно заходил в лавку отца за мясом.
— Ждем местного заправилу, — гулко ответил Бух. Он был настолько высок, что ему приходилось сутулиться, чтобы не касаться головой светильников.
— Слушайте, мы тут уже устроились. Хочу вам дать совет, — сказал Рудольф и подмигнул Ивору. — Комнатки здесь маленькие, развернуться негде. Тем более таким видным людям.
Парни нахмурились, Бух угрожающе сжал кулаки.
— Кто здесь главный? — пророкотал он. — Он у меня испробует кулаков сынов кузнеца.
— Нет-нет-нет! — замахал руками Рудольф. Он понизил голос. — Здесь так нельзя, силой тут ничего не добьешься. Чего доброго еще с фабрики турнут. Тут нужна хитрость.
Здоровяк почесал рукой затылок, его братья скопировали это движение до мельчайших подробностей. Ивор понял, что это означает у них глубокую задумчивость.
— Не сильны мы в хитростях, — проговорил, наконец, старший брат. — Нам бы грудь в грудь, да честный кулак.
— Я помогу вам, — сказал Рудольф. — Давайте мне свои звезды, и все будет в ажуре.
Братья почесали головы еще раз, сгрудились в кружок и посовещались, потом старший брат собрал и протянул артефакты.
— Держи. Но если ты нас обманешь!..
Лицо здоровяка не сулило Рудольфу ничего хорошего. Один из братьев поглядел и на Ивора. Тому вдруг захотелось находиться где угодно, только не здесь. Дети кузнеца хоть и не шибко умны, но память у них прекрасная. Если они решат, что Рудольф в чем-то виноват и запомнят, что Ивор был вместе с проказником — быть беде. Не пришлось бы остатки жизни провести, прячась от гнева близнецов.
— Рудольф, ты уверен в том, что задумал? — прошептал он, когда они протиснулись рядом со здоровяками и направились к стойке Бондаря.
— Как никогда, — ответил рыжепрядый с ослепительной улыбкой. — Одной палкой я зашибу двух ушастых. Раз — помогу хорошим добрым людям.
Рыжепрядый остановился рядом с макетом общежития на столе смотрителя.
— Два — поставлю на место этого выскочку и гордеца Клемента.
Он с грохотом высыпал звезды братьев в ячейку с четырьмя комнатами, душем и кухней. Туда, где одиноко мерцал слепок звезды Клемента. Полыхнуло, братья удивленно подняли руки, разглядывая что-то.
— Отлично! — воскликнул Рудольф. — Звезды вернулись к своим владельцам, магия работает. Бедный Клемент.
Ивор все понял и едва не рассмеялся.
— Здорово, — он оглянулся и увидел Бондаря, выходящего из-за угла. — Но я думаю, нам нужно поторопиться.
Они поспешно покинули фойе, на улице уже собрались ученики, готовые идти на обед.
— Привет, — как ни в чем не бывало приветствовал их Рудольф. — Где наш провожатый?
В столовую их вел суровый невысокий парень. Разговорчивостью он напоминал Боба, поэтому кроме имени Углеб, которое им объявил Бондарь, ребята о своем провожатом ничего не знали.
Зато и он ими не интересовался совершенно. По головам не считал, ждать никого не ждал. У Ивора сложилось впечатление, что Углебу было совершенно безразлично вести двадцать человек или одного.
Парень показал им дорогу. На сей раз дома вокруг не прыгали в разные стороны, а спокойно стояли на месте.
— У вас есть допуск, поэтому маршрут фиксиован, — кратко ответил Углеб на вопрос Раздвачета.
Столовая оказалась тем самым помещением, где они отмечали заключение контракта. Из трех девушек-хохотушек сегодня была лишь одна — черненькая. От вчерашнего легкомыслия не осталось и следа, скорее даже появилась хмурость. Девушка стояла за стойкой и материализовала на подносы нужные блюда.
