Ольга Золотухина - Танцующая на углях
- Тьфу! - в досаде сплюнул таксист, а ныне начальник стражи при египетском купце. - Умеешь же ты всё испортить этой своей философией! Да у вас тут, судя по всему, только этим и занимались!
Я пожала плечами, про себя улыбаясь, и мы вместе направились к шатру Джатиса, откуда тот уже успел появиться и принялся, прищурившись, выглядывать нас.
Через несколько минут разговоров они договорились о стоянке, и мы последовали дальше к горизонту, туда, где взмывали вверх колоссы гробницы Рамсеса второго, в Абидос. Честно сказать, здесь я бывала не один, а даже очень много раз, уже не помню сколько, но это было в том, моём мире, и теперь я не знаю, что происходит тут, в этом городе, где с середины четвёртого века до начала новой эры почитались боги загробного мира. Здесь находится самый, наверное, любимый мной храм Осириса, я его просто обожаю и не представляю (по крайней мере, так было в моём настоящем мире) себе даже недели без него. Надеюсь, этот изгиб Неба не особо его изменил, иначе мне будет очень обидно: быть в Египте и не посетить храм Осириса!..
Роман на мою маету внимания не обращал: как впервые увидевший новогоднюю ёлку, он крутил головой по сторонам, слегка приоткрыв рот и совершенно, кажется, позабыв, что пришёл сюда исключительно потому, что сопровождал нанимателя, в данный момент требовавшего защиты своей жизни. И совсем уж забыл о том, что пришли мы сюда тоже исключительно по воле Джатиса, обещавшего жрецам привести ткани для храма и золото для статуэток. И тем более было обидно, что об этом помнил сам купец, кажется, уже давно пресытившийся красотами Абидоса и посему интересующийся исключительно своей прямой деятельностью. Я его понимала. В том смысле, что за выгодой следить надо, но когти почему-то так и чесались выцарапать ему глаз-другой за такое отношение к родным святыням.
Роман вертел головой с таким энтузиазмом, что я всерьёз начала беспокоиться, не открутится ли она у него в следующее мгновение. Сфинкс проводил индивидуальную экскурсию по городу для Марселлы, время от времени намекая на то, что ночью здесь особенно красиво. Сей факт кошка принципиально игнорировала, видимо, мысль о близком соседстве упокоенных владык Верхнего и Нижнего Египта ей прекрасной не казалась. Меня, кстати говоря, этот зверь вообще старался не замечать, неистово виляя передо мной всё ещё дымящимся хвостом всякий раз, когда проходил мимо (боги мои, такая мишень, а я медлю!), поэтому для любопытного таксиста мне приходилось устраивать персональные лекции. И оказалось, что рассказывать об Абидосе мне было даже в удовольствие, я к своему последовавшему позднее за этим изумлению с увлечением продолжала рассказ, едва снова видела блестящие глаза Романа! Боги мои, это и вправду старость! Надо бы поискать зеркало, посмотреть, нет ли ещё седых волос!..
- Не спеши так, римский воин, дальше путь закрыт, - насмешливо оборвали меня, и мы с таксистом одновременно обнаружили, что он уже с минуту упорно наступает на пятки Джатиса, пытаясь пройти дальше. Вначале я даже зашипела, молниеносно занеся руку с блеснувшими когтями (перебивать увлёкшуюся богиню?!), когда вдруг Сфинкс и Марселла в единый голос так взвыли, что я опомнилась и поспешила снова опустить голову, изображая сейчас ненавистную мне роль. Однако здесь, в моём любимом городе, который, мало кто знал, напрямую связывался с жилищем богов египетских, я должна была меньше всего высовываться со своей и без того хлещущей за край силой. Я от избытка чувств так сильно впилась в локоть Романа, что он айкнул и укоризненно посмотрел на меня, после чего наконец-то и сам очнулся от прелести Абидоса и заметил, что мы застопорились на месте. Вмиг позабыв о разгневанной богине рядом, он вытянул шею, пытаясь определить причину нашей внеплановой остановки. Мне, понятное дело, стало обидно, точнее, я мгновенно вспыхнула справедливой, по моему мнению, яростью (а раз я так думаю, то так должно и думаться остальным!), но тут же почувствовала себя одинокой в этом чувстве, и моё кошачье любопытство разумно победило. Нагловато оперевшись на плечо "господина", я поднялась на цыпочки и вгляделась вперёд. Столпотворение было как раз перед входом в храм Осириса, я немного прищурилась, принципиально не замечая возмущённого мычания недовольного ролью подставки Романа, и смогла разглядеть причину всеобщей заинтересованности. Определив её, я мгновенно разочаровалась, и резко опустилась на полные ступни, скучно вздохнув: люди одинаковы во все времена, боятся ли они смерти или считают её всего лишь переходом, они всё равно делают из неё представление... Скучно. Скучно, Хнум, зачем такие сложности?..
- Што там? А што там? - подпрыгивал наш самый заинтересованный, не решаясь пренебрегать своей ролью и взлететь, чтобы удовлетворить любопытство. - Ну шкажите же мне, жештокие! Вам оттуда хорошо видно, а кто шмилоштивитшя ради бедного животного! Ну шкажите же мне, вы, шадишты! Я шейщаш умру, и моя шмерть будет на вашей шовешти! - вот тут мы опустили на него глаза, правда, исключительно ради того, чтобы полюбоваться, наконец, этим несравненным зрелищем. Сфинкс, заметив наше внимание, изобразил дохлый номер "машите, машите на меня" и картинно повалился на бок, на всякий случай оттопырив хвост и возложив на лоб лапу. Марселла вежливо похлопала. Мы отвернулись.
- А правда, Эстела, что там такое, с наших мест для поцелуев только лысина какого-то парня в золотом видна?
- Это не парень, это жрец, - снизошла я до его бесплодных попыток утолить любопытство.
- А что, есть различия? - нахмурился Роман; оно и понятно, жара, мозги плавятся...
- Ещё какое, - хмыкнула я, - именно поэтому в моём храме не было мужчин: терпеть не могу полупротивоположный пол. Вот ты бы подошёл, - оглядела я его с ног до головы, а Сфинкс громогласно хлопнул себя по лбу и попытался закрыть почему-то глаза, а не уши Марселлы.
- Спасибо, конечно, - нахмурился таксист, - только могла бы без примеров, и так понял...
- Вот видишь, а задаёшь глупые вопросы, - кивнула я, поведя плечами. Какой-то парень сбоку тут же нашёл себе занятие поинтереснее, нежели разглядывание макушек впереди. Ну вот, опять я дома... - А там ничего интересного, жрица ночью закололась, из-за любви, теперь её тело поспешно убирают с порожек храма, где его утром нашли, а народ наблюдает за тем, как смывают кровь с камней, обычное дело, понятия не имею, что в этом такого интересного...
- Нищего шебе, "опыщное дело"! - тут же полез в полемику главный по загадкам. - На моей памяти такое шлущилошь только пять раж, и в трёх шлущаях жрицы были пошмертно прокляты! А ты как вшегда лежешь шо швоими шадиштскими штущками!
- Прокляты? - оглянулся на меня Роман. - Это ещё за что?
