Норман Сеймон - Принцесса
- Спасибо, стражник, - довольно высокомерно поблагодарила его Тулпан. Люсьен опустился на одно колено, ожидая продолжения. - Ты был храбр, защищая свою принцессу. Я обязана тебе свободой и жизнь. Однако мне хотелось бы, чтобы впредь ты был более почтителен к моей подруге, которая едва не погибла из-за тебя.
- Это не из-за меня, - заметил Люсьен. В Горном Уделе Ужжутака даже стражники порой противоречили принцессе. - Это из-за повстанцев, людей Фольша. Я просто выполнял свой долг.
- Но она ведь тебе помогала!
- Да, и даже Агрис помогал, - вспомнил стражник. - Он вообще неплохой парень, этот Агрис, просто у него все из рук валится.
- И сам он валится! - поневоле фыркнула Тулпан. - Но я хотел узнать про Олафа. Нет, сначала расскажи мне об Арнольде.
- Я его не видел, - развел руками Люсьен. - Но Мирза сказал, что твой жених умер первым. Он еще сказал… Ну, это я передал Ирже. Так что Арнольда я не искал. А Олаф чудом остался жив, так же, как и я. Он мне сильно помог.
- Это я знаю. Думаю, что без него ничего бы не вышло. Нас догнали бы, если бы он не остался там, верно?
- Я сам хотел остаться, - уверил ее Люсьен. - Но Олаф так решил. Что же мне было делать? Времени уговаривать не оставалось.
- Я тебя не виню, наоборот. Что ты хотел бы получить в награду?
Стражник удивленно уставился на Тулпан. Да, согласно древнему этикету, спаситель принцессы должен получить щедрую награду, но что можно попросить в Хаже? Люсьен был обут и одет, сыт и часто пьян, имел в двух поселках подруг и детей.
- Ну, не молчи, - потребовала Тулпан. - Ты ведь хочешь чего-нибудь?
- Чего я хочу? - стражник честно задумался. - Я хотел бы повидать степные города, а больше всего - Ужжутак. Но этого все хотят.
- Сейчас я не могу выполнить это твое желание… - вздохнула принцесса и присела на порог, тоже стала думать. - Чем же тебя можно наградить? Люсьен, я ведь принцесса. Мне последнее время не нравится, что это совсем ничего не значит.
- Как же не значит?! - округлил глаза Люсьен и хотел было сказать, что ради Алпы не полез бы в горы на смерть, но сообразил промолчать.
- Может, женить тебя на ком-нибудь? - просияла Тулпан. - Сам понимаешь, я даже нагрудным знаком не могу тебя наградить, потому что у меня нет Большого Ярлыка. Давай женим тебя на Алпе? Она добрая, она тебя простит.
- Да я… - Люсьен нахмурился, подбирая слова. - Я думаю, это слишком… В общем, я не хочу жениться.
- Тебе не нравится Алпа? А больше у нас нет никого, над кем я имею такую власть, - расстроилась Тулпан. - Не могу же я сама выйти за тебя замуж? Иржа не разрешит.
- Не разрешит! - быстро подтвердил Люсьен. Он увидел вдалеке Патера и помахал ему рукой, но воевода не обратил внимания. Тягостный разговор надо было как-то прервать. - Прости меня, принцесса, но мне что-то нехорошо. Я еще не завтракал… Можно мне идти?
- Иди, - печально отпустила его Тулпан. - И никакая я не принцесса, нет у меня ничего, никаких прав.
- Мне жаль, что я тебя расстроил, - стражник встал и попятился. - Прошу передать мои извинения Алпе.
Люсьен быстро свернул в сад, торопясь убраться подальше с глаз печальной принцессы. Хватит неприятностей, не хватало еще сочетаться с такой особой, как Алпа, да еще перед самой войной. Похоже, первой и последней войной королевства Хаж.
«Люсьен,» - позвал его Иржа. - «Если ты уже не нужен принцессе, то ты нужен мне.»
На рассвете, когда в щель сверху начал проникать свет, Олаф осторожно перебрался через холодный труп Вика и стараясь двигаться бесшумно двинулся к выходу. На его счастье, дежуривший там повстанец задремал, и сотник первым увидел его, развалившегося на земле, с луком в руках. Чивиец рискнул пройти еще несколько шагов, но заметил сапог его товарища, сидевшего рядом. Пришлось вернуться.
Про запас Олаф имел еще один способ попытаться вырваться из ловушки. Упираясь в стены обожженной спиной и ногами, смахивая выступавшие от боли слезы, он исхитрился подняться по узкой щели наверх и вскоре, запыхавшись, выкатился на вершину одного из валунов.
Здесь оказалось много мелких камней, похрустывавших при каждом шаге, поэтому двигаться опять пришлось очень медленно, осторожно. Отсюда Олафу было хорошо видно еще дымящиеся костры и большую часть дикарей, дремлющих на траве. Заметил сотник и пару прохаживавшихся часовых - повстанцы хотя и отказались от попытки убить его сразу, но отпускать не собирались.
- А вот он! - вдруг заметил сотника третий, прислонившийся к скале дозорный. - Давайте лук!
Олаф присел на корточки. Нет, стрелами они его не достанут, а другого способа забраться наверх нет. Щель он уж как-нибудь сумеет оборонить с помощью топора и кинжала. Остается только ждать помощи, а когда она придет? В горле уже пересохло, фляга пуста. Да и есть тоже хочется, и хочется очень сильно.
Последней едой, которую съел сотник, была муха, убитая Люсьеном. Он огляделся в тщетной надежде так же ловко заполучить пищу. Но было еще очень рано, солнце еще не согрело насекомых, только в стороне, над поросшим елками склоном пролетала стрекоза.
Олаф проследил за ее полетом. Старик Смертоносец, Повелитель города Чивья, говорил о стрекозах странные вещи. Правда, те твари, что прилетают из степи, гораздо крупнее. Но выглядят точно так же, как и обычные… Сотник сосредоточился, пытаясь понять, какого размера летящая хищница. На большом расстоянии легко ошибиться.
В щели послышалось пыхтение. Олаф подобрался поближе, поднял топор. Вскоре показалась лысеющая макушка, повстанец держал в руке меч. Сотник привстал, замахнулся от души и обухом ударил врага, тот провалился вниз мгновенно, без крика. Из щели послышалась ругань.
Он подождал еще, но желающих повторить попытку не нашлось. Потом откуда-то сбоку прилетела стрела, но пущена была так неумело, что едва поцарапала бы сотника, даже попади в цель. Олаф повертел подарок в руках, потом сломал и выкинул. Становилось теплее, камень понемногу нагревался. Он вытянулся на нем, прикрыл глаза: все равно бесшумно враг не появится.
Время текло медленно. Когда солнце поднялось достаточно высоко, Олаф скинул порванную, прожженную куртку, а заодно посмотрел, что делают повстанцы. Действительность превзошла все его ожидания - лишившиеся вожаков люди не делали ничего. Горел один костер, на нам жарили какое-то мелкое насекомое. В траве неподалеку копошилась пара, еще дальше лежал человек с торчащим в груди мечом. Многие просто спали, но караул вокруг скал продолжал сторожить Олафа.
Его заметили, выкрикнули несколько ругательств, пустили пару стрел. Олаф с трудом сглотнул - горло уже воспалилось - и снова улегся на камни. Чего они ждут? Только одного - смерти от чивийцев, которые появятся здесь может быть через сутки, может быть, немного позже. Насколько позже? Не найдут ли они самого молодого сотника города погибшим от жажды?
