Эльдар Сафин - Рыжие псы войны
Правители города по мере сил вычищали окрестности, посылая отряды с молодыми командирами, не успевшими проявить себя. Кто-то из них не справлялся, другие выживали в ожесточенных схватках, получали награду от города и возможность сразиться на Арене.
Пару месяцев назад Рамен закончил долгую интригу, очистив от нечисти шесть заброшенных мельниц, чем разрушил монополию зарвавшегося Таргуса Павлия, решившего, что ему можно завышать цены на муку.
Однако для кочевников и Дайрута следовало придумать что-то более надежное, чем пещера с медузами или подвал заброшенного монастыря с упырями. Эти мальчишки должны погибнуть все до единого — так, чтобы и памяти не осталось, или сбежать, поджав хвосты.
— Вы можете совершить что-то довольно простое — или же более сложное, — осторожно начал Мартус Рамен. На самом деле он в любом случае собирался подсунуть мальчишкам самое страшное испытание, независимо от ответа. — Все зависит от того, насколько вы амбициозны, если вам известно подобное слово.
— Нам известно, — отрезал Дайрут. — И мы готовы к любым испытаниям.
— Тогда предлагаю вам изгнать зло из Кристальных Холмов, — улыбнулся самой очаровательной своей улыбкой, прибереженной для особых случаев, распорядитель игр. — И если вам это удастся, вы поучите большую награду от города Тар-Мех и станете здесь желанными гостями, которые могут сами выбирать себе противника на Арене.
Мартус ждал ответа.
Любой, кто хоть краем уха слышал про Кристальные Холмы, отказался бы сразу, однако, судя по тому, как даже не изменилось лицо его собеседника, он не знал ничего.
Тому злу, которое засело в старинных гномьих шахтах, была не одна сотня лет в отличие от большинства других «нечистых» мест, появившихся недавно. В шахты спустилась не одна сотня героев, но выбрались оттуда считаные единицы.
Больше всех упорствовали гномы из других местностей, желавшие возродить шахты, богатые золотом. И именно гномы, упорные и упрямые, поминающие своего Урда к месту и не к месту, несли самые большие потери, причиняя этим косвенно немалые убытки казне Тар-Меха.
Дайрут сдержанно поклонился и вышел.
Мартус, дождавшись, когда в двери щелкнет сложный гномий замок, достал из кармана парадной мантии пузырек с «алкой» и отточенными движениями капнул отравы в оба глаза.
Едва экстаз, возникавший после приема снадобья, схлынул, как в дверь поскребся Агний. Он всегда стучал так — с какой-то истеричностью, неритмично и не отрывая сразу всех пальцев от дерева двери.
— Заходи, — великодушно разрешил Рамен.
Его настроение было великолепным — он либо уничтожит мальчишек, либо очистит Кристальные Холмы от того зла, что засело там, и неизвестно еще, какой вариант будет лучше.
— Вы отправили их в гномьи пещеры? — поинтересовался Агний. — Но почему?
Распорядитель Игр на мгновение задумался, забывшись, пожевал нижнюю губу и наконец ответил:
— Сами они везут в седельных сумках беду, я чувствую это. Но вот их командир, Дайрут, несет очень большую беду, и это так же точно, как то, что сегодня у нас был отличный день на Арене.
Айра
Почти полтора месяца все шло своим чередом — Айра пыталась править, опираясь на советы Голоса и Парая Недера.
Она поняла, что в стране все не особенно благополучно — потому что раньше Дорас поставлял вино, пряности и шелк во все края обитаемого мира, а сейчас оказался отрезан от большинства торговых путей.
Еды хватало, но привыкшие к роскоши купцы и вельможи пытались восполнить потери за счет крестьян и работников, и те жили теперь впроголодь.
Чтобы увеличить армию и лучше ее вооружить, пришлось поднять налоги — и независимо от того, на что или для кого их увеличивали, в первую очередь это било по простым людям.
Айру едва удержали от того, чтобы она открыла казну и запасы короны для народа Дораса.
«Распределять все равно будут не обычные крестьяне, и поверь, твою поддержку почувствуют совсем немногие из тех, для кого ты стараешься, — и в первую очередь Орда, которой в решительный момент ты не сможешь противостоять», — сказал ей тогда Голос, а чуть позже те же доводы повторил Недер.
А еще молодая королева внезапно влюбилась — в молоденького барда, Альрика, изящного паренька со сладким, бархатным голосом и длинными русыми полосами, перевитыми золотой нитью.
В каждый свободный момент она вызывала его к себе и заставляла петь едва ли не до хрипоты. Ей нравилось все — и военные песни вроде «За Светлого Владыку и Дорас», и смешные песенки про встречу рыцаря, принцессы и дракона, где их столкновение обыгрывалось сотнями разных способов.
Но от медленных и длинных баллад о любви она замирала, а в груди словно начинало ворочаться что-то большое и шелково-шерстистое.
Естественно, ни о каком признании и речи не шло, и некоторое время Айра умудрялась скрывать собственное чувство даже от Голоса. Хотя, может быть, Голос, предпочитавший решать проблемы тогда, когда они проявятся серьезно, просто старался не замечать увлечения своей подопечной.
Кто с ней говорит, девушка по-прежнему не знала.
Влюбившись, Айра начала замечать и то, чего не видела раньше — как переглядываются фрейлины и пажи, как простые и вроде бы ничего не значащие знаки внимания между мужчинами и женщинами оказываются вдруг полными скрытого смысла.
Вокруг кипела война, на границе гоняли беженцев, пытавшихся прорваться через перешеек.
В Дорасе купцы, недовольные тем, что их торговля замерла, едва ли не в открытую призывали договориться с Ордой, а самые глупые отправляли письма к темникам и посылали гонцов к хану Разуже. Даже самые небольшие проблемы, на которые раньше никто и внимания не обращал, грозили в любой момент вызвать беспорядки и бунты — и оказалось, что в стране немало тех, кто хотел бы этого.
Но, несмотря на все это, люди продолжали жить — они влюблялись и расставались, они вели сложные политические интриги только для того, чтобы больнее уколоть тех, кто их отверг, или заслужить ласковый взгляд от тех, кто был им мил.
Теперь Айра видела все это, а поскольку ей хотелось многое понять, то все, что происходило между мужчинами и женщинами, между мальчиками и девочками, словно становилось заметнее в ее присутствии.
Она видела крушение надежд пожилого капитана, одного из тех, кто долгой и верной службой заслужил полное доверие ее отца. Он пытался ухаживать за молоденькой фрейлиной, и поначалу она, польщенная его вниманием, даже отвечала на его взгляды, смущалась и краснела.
Но когда капитан послал сватов к ее родителям, наотрез отказалась выходить за него замуж. Как ухажер он был престижен и хорош, но как муж казался страшным, словно месть Дегеррая.
