Эльдар Сафин - Рыжие псы войны
Кошель от Коренмая получил еще вчера.
На этот раз захохотали и зеваки, и стражнику ничего не осталось, как принять деньги и пропустить гостей.
Если бы Орда была близко, так просто проникнуть в Тар-Мех точно бы не удалось — но пока тумен Вадыя находился далеко, и никто в городе пока не подозревал о нависшей опасности.
Дайрут вел отряд вперед, стараясь выдерживать направление по узким кривым улочкам. Грандиозное сооружение Арены поднималось над домами и порой мелькало то по правую руку, то по левую.
Коренмай ехал рядом с ним и тихо говорил:
— Как люди могут жить в этих домах? Здесь же тесно! Это ужас, мне жалко их. Если мы разрушим этот город, все выйдут в степь и скажут нам спасибо.
Дайрут тем временем боролся с нарастающей яростью.
Тар-Мех мало напоминал столицу Империи, но это тоже был город и тоже большой. Воспоминания, словно пена забродившего пива, постоявшего в закрытом кувшине на солнце, вырывались наружу.
Вот они с Тори якобы сбежали из дворца в трущобы посмотреть на жизнь людей — но на самом деле следом за мальчишками идут шестеро телохранителей, и еще с десяток пытается убрать самых злобных нищих с их пути и объяснить всем остальным, как им себя вести. Конечно же, Айн предупредил своего отца о предстоящем побеге, безопасность наследника выше дружбы — а отец смог все сделать так, чтобы Тори ничего не заметил.
Вот он сам идет вместе с четырьмя стражниками к Северным Воротам, чтобы посмотреть на пойманного людоеда, как теперь понимает Дайрут — почти ребенка, забитого и недокормленного.
Вот он стоит в одной из башен и смотрит сквозь узкое окно на город — и думает, что скоро обед, что сегодня подадут ангрех, его любимое блюдо из мидий, сала и пряного теста.
И каждое воспоминание било его наотмашь, потому что, появляясь, цепляло несколько лиц или целую картину из той резни, которую вынужден был устроить отец.
Дайрут слушал Коренмая и понимал, что вот-вот не выдержит, что он вынет меч отца, и клинок вспомнит кровь невинных, утоляя жажду мести в телах не виноватых в тех смертях Рыжих Псов.
Боль и ярость клокотали, переливались по телу, как раскаленный металл.
Дайрут постарался не смотреть на Коренмая, переведя взгляд на гуляющих по городу людей, и теперь каждый городской мальчишка-нищий, каждая женщина, каждый старик напоминали ему о произошедшем.
Дайрут взглянул вверх, и напряженное предгрозовое небо словно спросило: «Помнишь?»
Он помнил, он не мог забыть, он собирался все исправить. После него не должно будет остаться ни Рыжих Псов, ни Вадыя, ни хана Разужи с его орками и людоедами.
Улица вывела к гладкой закругленной стене, похожей на крепостную, только без башен. Судя по всему, они все же добрались до Арены, и осталось выяснить, где находится вход.
Она не была похожа ни на что виденное раньше и не напоминала Дайруту о прошлом, так что здесь он немного успокоился. Проехав с полкруга, они оказались у ворот и тут услышали доносящийся изнутри гул, подобный тому, что издают осы в гнезде.
Служащие Арены отказались пропускать Дайрута с его людьми через центральный вход, направив их в обход, туда, где к основному зданию, словно древесные грибы, лепились другие, поменьше.
Встретивший их высокий, худой и очень суетливый человек заверил юношей в том, что Тар-Мех рад их присутствию и что город наверняка предоставит своим гостям множество возможностей для обогащения и обретения бессмертной славы, но вот то, как это произойдет, решить может только скромный распорядитель Игр на Арене — Мартус Рамен.
* * *Мартус размышлял над тем, что ему сообщил пацаненок, прибежавший от Красных Ворот.
Любой другой не уделил бы визиту мальчишек-кочевников под началом такого же молодого имперца никакого внимания: десятки, сотни детей, едва взяв в руки меч или пращу, начинали строить планы по захвату мира; и кратчайшим путем к деньгам и славе они видели именно Арену Тар-Меха, которая за последние пятнадцать лет благодаря стараниям Мартуса привлекала любителей кровавых зрелищ и быстрых денег со всего мира.
Здесь были золото и женщины, тут поровну лились кровь и вино, и приправой к ним были слезы и желчь. И все это создавал сам Рамен, постепенно, понемногу, делая именно таким, каким оно стало сейчас.
И все это он творил не ради того, чтобы разрушилось в одночасье.
Мальчишки-кочевники были угрозой, смутной и неявной, но чутье распорядителя Игр на Арене, обостренное «алкой», говорило о том, что оставлять их без внимания нельзя.
И когда вошел Агний, чтобы доложить об этом отряде, Мартус попросил их командира к себе.
Он вошел — невысокий и угрюмый, широкоплечий парень с лицом, словно вырезанным из очень жесткого дерева. В прищуре глаз мальчишки, в едва заметной гримасе угадывались боль и ненависть, ярость, жажда убийства, хотя губы старательно растягивались в улыбке.
Костюм небогатого дворянина, явно с чужого плеча, а на нем несколько неаккуратно заштопанных дырочек, одна напротив печени, другая напротив легкого.
Мартус выдержал долгую паузу, одновременно изучая собеседника.
Он часто пользовался этим способом, чтобы заставить собеседника начать разговор — ведь беседа имеет куда больше общего с дуэлью, чем думают некоторые, и тот, кто нападает первым, теряет преимущество.
Однако Дайрут Верде, как представился парнишка, ничуть не занервничал, даже не изменился в лице. Когда молчание показалось Рамену совсем уж затянувшимся, он наклонился вперед и спросил:
— Ты со своим отрядом участвовал в битвах?
— Нет, — мгновенно ответил Дайрут. — Только в схватках с разбойниками, людоедами, нечистью.
Он не лгал, но говорил не всю правду — Мартус видел это по движениям зрачков.
— Вы хотите сразиться на Арене?
— Да.
И вновь — не вся правда.
Распорядитель Игр выдержал еще одну паузу, однако почти сразу понял, что она вновь не даст результата — обычного в таких случаях хвастовства, рассказа о множестве уничтоженных злодеев, спасенных девиц и добытых сокровищ не последует, вообще ничего не последует.
— Я не пускаю на Арену тех, кто ничем не проявил себя, — осторожно начал Рамен, ожидая возмущения или хотя бы вопроса о том, что нужно сделать. Однако собеседник промолчал — все такой же спокойный, со слегка искусственной улыбкой и яростью, что пряталась за внешне безмятежным лицом. — Я предлагаю вам совершить подвиг на благо Тар-Меха, и тогда вы сможете выступить здесь.
Мартус быстро перебрал в голове несколько вариантов заданий.
За последние годы, отмеченные переменами, появлением множества сумасшедших и нашествием Орды, вокруг Тар-Меха возникло множество «нечистых», страшных мест, населенных слизнями, скелетами или вампирами. Во множестве расплодились темные культы со своими жрецами и отвратительными обрядами.
