Сергей Ковалев - Котт в сапогах. Конкистадор.
— А что такого? Лошади они же как люди — все понимают, только что ответить не могут.
— Но мне показалось... гм... ну да ладно. Ох... узнает кэп, что у нас за пассажиры,— точно прикажет меня на необитаемом острове высадить.
— Брось! Мы же оплатим проезд.
— Это само собой. Но деньги решают не все проблемы. У нас, знаешь ли, не прогулка вдоль побережья. На «Вазелине» нет пассажиров и команды — только команда. Работать будете наравне со всеми. Если не нравится, можете сойти в любой момент, ха-ха!
— Нет проблем, Альваро! У нас в отряде белоручек нет.— Я тут же вспомнил про Моргана и порадовался, что он сейчас в крысином теле.
— Ну тогда добро пожаловать на борт.
Я поднялся на палубу последним. Да...
Если с причала «Санта Вазелин» выглядел просто неуклюжим, то, стоя на палубе, я понял, что он еще и маленький. Становилось понятно, почему Альваро был против погрузки на борт дестриэ — два коня такого размера вполне могли разнести корабль в щепки,
— Ну что,— ехидно прошептал Морган,— все еще хочешь плыть на этом?
— Не стоит судить о корабле с первого взгляда,— резонно произнес Николас.— Тем более взгляда профана.
— Тем более... — добавила Коллет, выглянув за борт.— Тем более что выбора у нас уже нет.
Я вскарабкался на бочонок, привязанный у борта, и осторожно выглянул, уже догадываясь, что там увижу. Так и есть. Причал был оцеплен стражниками, а у крайнего в ряду корабля о чем-то разговаривал с моряком уже знакомый мне монах. Поговорив, он вместе с несколькими стражниками поднялся на борт.
— Альваро, когда мы отплываем?
— Как только кэп даст команду.
— А где, кстати, дон Хенаро?
— Вообще-то он в каюте. Но я бы тебе не советовал к нему соваться сейчас.
Проклятье! Я и сам бы себе не советовал этого!
— А может быть, мы отплывем без его приказа? Потом скажете, что он просто забыл.
— Ха! Кэп никогда ничего не забывает, каким бы пьяным ни был. То, что ты говоришь, это вообще-то подстрекательство к бунту. Не будь ты сухопутной крысой, уже отправился бы за борт. Доходчиво объяснил?
— Уж куда доходчивее,
Я снова посмотрел на причал. Инквизитор успел проверить уже два корабля. От «Санта Вазелина» его отделяли всего три брига. Что ж, делать нечего...
Я не успел сделать и двух шагов к палубной надстройке, как дверь отворилась и объявился сам капитан. Вид у него был тот еще, но все-таки получше, чем у моих спутников.
— А... успели все-таки...
Похоже, Альваро был прав, капитан ничего не забывал. Особой приветливости он, правда, не проявил, но ведь и не приказал гнать в шею. Покачиваясь, дон Хенаро прошелся вдоль борта, осмотрел груз... Я мысленно подгонял его, загривком чувствуя, как неумолимо приближается к «Санта Вазелину» инквизитор. К сожалению, капитан оказался нечувствителен к моим мысленным приказам. Осмотрев груз и обругав команду бездельниками», дон Хенаро посмотрел на солнце и наконец буркнул:
— Отплываем...
Я перевел было дух, но тут на причале раздался какой-то невнятный возглас. Перед носом «Санта Вазелина» стоял давешний инквизитор, судя по выражению лица совершенно ошарашенный носовой фигурой корабля. Однако, увидев матросов, собиравшихся убирать трап, монах взял себя в руки и начал решительно подниматься на борт.
— Капитан...
— Это еще что за... — нахмурился дон Хенаро, заступая незваному гостю дорогу.— Святой отец, я что-то не помню, чтобы вносил вас в судовой журнал. У нас уже есть судовой капеллан.
— А кто воспрепятствует слугам моим в изобличении малефиков или заступится за оных, тот столь же мерзостен пред очами моими, как и осквернившие себя колдовством!
— Чего? — растерялся дон Хенаро, еще не знакомый с вычурной речью инквизитора.
— Не препятствуй!
Монах попытался отпихнуть с пути капитана.
И без того удрученный похмельем, дон Хенаро сгреб наглеца за шиворот и, не говоря худого слова, отправил за борт. Короткий вопль сменился громким всплеском и забористой бранью,— похоже, непредвиденное купание враз научило инквизитора нормальной речи.
— Ну чего уставился? — буркнул капитан растерянно застывшему вахтенному матросу.— Тоже захотел окунуться? Трап убирай!
После чего со зловещей ухмылкой посмотрел на наш отряд.
— А вы что без дела стоите?
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой повествуется о плавании благородного
Конрада фон Котта через Атлантический океан
и последствиях этого плавания для «Санта Вазелина»
Запись в дневнике Конрада фон Кота
от 5 июня 16... г. от Р. Х.
Воистину морские путешествия — занятие для сильных духом и телом. Пожалуй, я назвал бы их самым тяжелым испытанием, которое только может выпасть на долю цивилизованного человека. Лишения, которым подвергаются моряки во время длительного плавания, невозможно вообразить, если не испытал их на своей шкуре. Тем удивительнее, что большинство соглашаются на них добровольно.
— Николас! Вот ты где! — Коллет, уперев руки в бока, гневно посмотрела на ярла.— Сейчас, между прочим, твоя очередь!
— Моя? — поднял на ведьму жалобный взгляд Николас.— Не может быть!
— Еще как может! Хватит отлынивать! Тоже мне моряк!
— Я речной моряк! — возразил Николас.— На реке никогда не бывает… такой... качки...
На последних словах взгляд ярла вновь стал сосредоточенным и он стремительно перегнулся через борт. Коллет досадливо топнула ногой:
— Ну что за невезение! На этом корабле что, я единственный здоровый мужчина?
Надо признать, несмотря на парадоксальность, это утверждение было недалеко от истины.
Еще планируя экспедицию, мы сошлись на том, что Коллет будет изображать юношу — оруженосца «странствующего рыцаря». Это позволяло избежать множества неприятных моментов во время путешествия по довольно беспокойным дорогам Европы, но главное — без проблем попасть на корабль. Не знаю, есть ли какая-то мистическая основа под суеверной убежденностью моряков, что женщина на корабле — к беде, но, если посмотреть надело под чисто практически углом, это так и есть. Женщина на корабле, набитом здоровыми мужиками, не видевшими берега несколько недель,— это не просто к беде, это к катастрофе. Потому Коллет на время путешествия стала Клементом.
Увы, привычный образ мальчишки-подростка сыграл с ней злую шутку. Обрадованные моряки старались спихнуть на «юнгу» всю грязную и нудную работу под тем предлогом, что «парень должен понюхать морской жизни». Примерно та же участь ожидала и остальных членов нашего отряда как типичных «шкертов» — людей без каких-либо навыков в морском деле. Однако остальные по разным причинам избежали этой беды. Например, Андрэ из-за его феноменальной силы почти все время занят был то на шпиле, то на помпе, иногда его даже допускали к парусам — под контролем опытных моряков. Самое удивительное, что полное незнание бывшим оруженосцем испанского языка ничуть ему не мешало. Впрочем, команда говорила на такой диковинной смеси всех европейских и неевропейских языков, густо сдобренной профессиональным жаргоном, что даже я мало что понимал, хоть и неплохо владел испанским. Надо сказать, мне не так уж много приходилось общаться с командой, поскольку от большей части работ меня капитан освободил по понятным причинам — кошачьи лапы сильно уступают человеческим рукам. Кандидатура Моргана, само собой, не рассматривалась вообще. Так что помогать Коллет должны были только Николас и Жак Кошон. Вор безропотно выполнял все приказы боцмана. Если точнее — им беззастенчиво помыкала вся команда, включая даже меня и Коллет. А вот с Николасом возникла проблема — кроме того что он тоже не знал испанского, у потомка викингов обнаружилась жесточайшая морская болезнь. Бедняга лежал пластом большую часть суток и вставал, исключительно чтобы перегнуться через борт и «поприветствовать Нептуна». Учитывая, что Николас совершенно не мог есть, это действие вскоре приобрело характер некоего символического ритуала. Впрочем, физические страдания ярла ни в какое сравнение не шли со страданиями душевными от сознания собственной беспомощности. Насмешки команды, с удовольствием прохаживающейся по поводу «сухопутного моряка», и недовольство Коллет, которой приходилось драить палубу и за себя, и за Николаса, разумеется, не придавали ему оптимизма. В первые дни плавания девушка еще прислушивалась к моим увещеваниям, но каждая пройденная миля сказывалась на ее настроении не лучшим образом.
