Елена Хаецкая - Искусница
Городок и впрямь был приятный. Они миновали небольшую рыночную площадь, где продавали зелень, овощи и разные хозяйственные мелочи (торговать рыбой и мясом в черте города было запрещено, для этого имелся специальный рынок за Мясными воротами). По сравнительно широкой улочке выбрались на другую площадь, совершенно крошечную, и Деянира увидела там колодец с деревянной статуей, изображающей лошадку. На углу стояло здание с круглыми зелеными окнами, а напротив начинался новый переулок, круто поднимающийся наверх и заканчивающийся аркой.
Здесь было много нарядных домов, например, дом с золотыми листьями на фасаде, дом с пантерой, ловящей себя за хвост, дом со вздыбленными зелеными котами — и так далее. Все эти звери были нарисованы или вырезаны из дерева и раскрашены.
На некоторых крышах были укреплены флюгеры, другие имели башенки или просто красивую разноцветную черепицу.
«Наверное, когда идет дождь, здесь все так и сияет», — думала Деянира. И ей становилось радостно от того, что она это увидит.
Наконец Броэрек вывел ее на площадь, которая оказалась больше и просторней прочих в Гоэбихоне, но все равно ужасно тесную по сравнению с теми пространствами, к которым привыкла Деянира.
Он показал на двухэтажное каменное здание, разукрашенное десятками флагов.
— Здание городской магистратуры.
Они спешились у ступенек. Броэрек обернулся и приметил поблизости хорошо одетого мальчика лет десяти. Тот с любопытством глазел на чужаков.
Броэрек сделал ему знак подойти, и ребенок без страха приблизился.
— Последи за лошадьми, — сказал Броэрек. — Я тебе за это дам пять голов.
— Головы? — прошептала Деянира.
Броэрек криво улыбнулся:
— Так называются здесь деньги. Пять голов — это очень много.
Мальчишка присвистнул и без всяких возражений подошел к лошадям.
— А если ты их потеряешь или с ними что-нибудь случится, — продолжал Броэрек, — твой отец заплатит мне десять голов.
Мальчик рассеянно кивнул.
— Идем, — Броэрек потянул Деяниру за рукав и тут же, точно обжегшись, отдернул руку. — Проклятье, женщина. Не приближайся ко мне.
— Была бы охота, — проворчала она.
В здании городской магистратуры было прохладно и довольно темно. Они миновали просторный зал, где стояли стулья с высокими спинками, — очевидно, там проходили важные заседания, — и поднялись на второй этаж. Безлюдно. Десятки темных дверей выходили в коридор, перед каждой дверью висел особый флаг.
— Комнаты гильдий, — пояснил Броэрек, кивая на флаги. — В основном торговые. Кожевенная. Сапожная — отдельно. Украшения из теста. Ткаческая. Гранильщики. Это, кажется, ювелиры… А тут — оружейники. Златошвеи. Чулочники. Гобеленщики.
— А что там, внутри? — спросила Деянира.
Он пожал плечами.
— Понятия не имею. Никогда не интересовался. Если тебя примут в гильдию, сама со временем узнаешь.
— А в гильдии принимают женщин?
— В некоторые.
— Может, мне прикинуться мужчиной? У мужчин шире возможности.
— Ты сперва женские возможности опробуй, — засмеялся Броэрек. — А то, сдается мне, у тебя даже это получается слабенько.
— Что вы имеете в виду? — возмутилась Деянира.
Броэрек растрепал ее волосы и ничего не ответил.
Он остановился перед последней дверью в этом бесконечном ряду. Она выглядела точно так же, как и прочие, но перед ней не было никакого флага. И еще она, в отличие от тех, не была заперта.
Броэрек постучал, а когда ответа не последовало, толкнул ее и вошел внутрь. Деянира проскользнула следом и очутилась в крохотной комнатушке с невероятно маленьким оконцем под потолком. Оконце представляло собой полукружье, в котором больше было деревянных планок переплета, чем стекол. Под оконцем находился стол, а за столом сидел человечек с хилым тельцем, облаченным в черный бархат, и непропорционально большой лысой головой в бородавках и шрамах. Человечек этот держал перед собой гигантскую книгу.
Завидев Броэрека, он косо, болезненно дернул тоненькой шеей. Создалось впечатление, будто голова его вознамерилась куда-то пойти, но силком была удержана на месте. И вдруг лицо человечка изменилось, подбородочек и носик мелко затряслись, глазки сощурились. До Деяниры донеслось тихое хихиканье.
— Броэрек? — спросил человечек.
Броэрек промолчал.
Человечек преспокойно откинулся назад в своем креслице и произнес:
— Если бы мы встретились где-нибудь на улице или у тебя в замке, все было бы иначе.
Пауза.
— Я бы, наверное, поцеловал тебе руку, — прибавил человечек. — А?
— Можешь сделать это здесь, — предложил Броэрек.
— Вот уж нет! — захохотал человечек. — Вот уж чего не дождешься! Только не здесь! Ты в здании городских гильдий! Здесь не целуют рук! Здесь даже спасибо не говорят, кроме специальных случаев, и каждый из этих случаев записан в уставе. Да, неудачное ты выбрал место, чтобы потребовать от меня благодарности.
— Любое место подходит, — сказал Броэрек невозмутимо. — Впрочем, если ты так трясешься над соблюдением устава, я могу отнести тебя на улицу.
Человечек вздрогнул и быстро отдернул руки от книги. Втянул сухонькие кисти в рукава, съежился в креслице.
— Не прикасайся ко мне, громила.
— Меня зовут Броэрек.
— Помню, помню, помню. Убери лапы. Говори, что тебе надо.
— Смотри внимательно, — приказал Броэрек.
Человечек вытаращил глазки и заморгал лысыми веками.
— Что?
— Видишь? — настаивал Броэрек.
— Нет!
— Со мной еще один человек.
Светлые глазки с остренькими точками зрачков уставились на Деяниру.
— Никчемный мальчишка, — прошипел человечек. — Ты зачем привел его сюда?
— Для начала, это не мальчишка, — проговорил Броэрек. — Приглядись внимательнее, это молодая женщина.
Человечек сморщился.
— Пока оно одето как парень, оно будет восприниматься мною как парень. Где у него женская одежда?
— Не одежда делает женщину женщиной! — возмутилась Деянира.
Человечек стремительно тряхнул пальцем перед самым ее носом.
— Вовсе нет!
— Не спорь с Тиоканом, — засмеялся Броэрек. — Когда-то он состоял в гильдии портных.
— Я состою во всех гильдиях, — сообщил Тиокан. — Я смотритель устава. Я знаю все и обо всех. Я записываю это в книгу. И если какая-нибудь девчонка, переодетая парнем, хочет вступить в гильдию, у нее на пути буду стоять я.
— Мне нужно, чтобы ты пристроил ее куда-нибудь, — Броэрек с полнейшим равнодушием проигнорировал все угрожающие высказывания маленького человечка. — Она говорит, что умеет шить, вышивать… Наверное, не составит труда научить ее ткаческому ремеслу. Может, она и прясть сможет. Есть какой-нибудь мастер, у которого нет сейчас учеников?
