Александра Руда - Ола и Отто 1
Остаток дня я потратила на уборку комнаты. Так устала, что завалилась спать, не раздеваясь.
Раз судьба предоставила мне еще один день, то его надо потратить на приготовления к красивой смерти — я пошла покупать цветы.
— Сколько-сколько? — переспросила я у продавца.
— Чай не лето, панна. С самих эльфийских лесов доставляем.
— Врите больше. Вот эти колокольчики у них не растут, точно знаю. Из местных теплиц.
— Теперь растут, — не смутился продавец. — Эльфы они такие.
Я задумалась. Нет, за такую цену пусть сами умирают в цветах, обойдусь.
Придя домой, я стала готовиться к смерти. Переоделась, распустила волосы и полезла в шкафчик Лиры с целительскими препаратами. Давным-давно, когда только я вселилась в эту комнату, то попросила у нее подписать баночки — не хотелось перепутать и случайно выпить не то.
Где же, где же. Ага.
Я извлекла темно-зеленый кувшинчик, на котором была приклеена бумажка с кривой надписью «Яд». Сколько же выпить? Чтобы не рисковать — все!
Я подошла к кровати, улеглась, красиво разложив волосы и выпила все горькое содержимое кувшинчика.
Закрыла глаза и приготовилась умирать.
Сначала заурчало к желудке. Потом скрутило кишки. Затошнило. Я поднялась с кровати и еле успела добежать до пустой миски на столе. Но на этом не все не остановилось. Пришлось бежать до туалета в конце коридора. Эльфийские туфельки и правда хороши, бегать удобно! Если бы еще так кишки не крутило… ой-ей!!!
В комнату я вернулась полностью опустошенная, упала на кровать в обнимку с миской.
Лира вошла в комнату, напевая популярный мотив.
— Ола, что случилось? — она кинулась ко мне.
Я захныкала.
— Симптомы опиши, — скомандовала подруга, ложа прохладную руку мне на лоб.
Я описала.
— Отравление, — профессорским тоном сказала Лира.
А то я не знаю!
— Что такая нарядная? — при свете огонька целительница рылась в запасах снадобий. — На вечеринку ходила? Говорила же тебе, не тяни в рот всякую гадость!
— Не на вечеринку, — трагическим тоном начала я.
— Вот выпей, — Лира сунула мне кружку. — Я спать, так устала. Все-таки любовь — ужасно утомительная штука.
Глотая мерзко пахнущий раствор, я злилась: любовь у нее! Тут человек умирает, а у нее любовь. Ну ладно, вот умру и вы все поплачете.
Я суеверна. Поэтому утром (Лира убежала рано-рано, быстро положив мне руку на лоб и отмахнувшись от разговоров) я задумалась о новом способе самоубийства — раз отравиться не получилось, значит не судьба. Нужно… нужно… о! Вены порезать.
Пошатываясь от слабости — вечернее приключение давало о себе знать, я поплелась в оружейную лавку знакомого гнома.
— Ульрих, дай мне, пожалуйста, самый острый нож.
— Зачем? — полюбопытствовал гном, доставая нечто кривое и ржавое.
— Надо.
— Убить кого хочешь? Вот, орочий ятаган, самое оно.
— Я не в настроении шутить, — сказала я. — Мне нужен самый острый нож.
— Хорошо, хорошо, — гном достал нож. — Такой подойдет?
С умным видом я бросила на нож платок.
— Нет, мне чтоб платок разрезал.
— Мне не жалко. Но у тебя денег не хватит.
— Хватит, хватит, — я уже смирилась с тем, что красивая смерть — предприятие не из дешевых.
— Отто на меня обидится, — пробурчал Ульрих.
— А ты не дери с меня три шкуры, — посоветовала я.
— Как же можно! — поразился торговец.
Я вышла из магазина с «Осой» — любимым ножом наемных убийц. Назрела необходимость писать завещание, чтобы ножик не достался не в те руки. Сколько хлопот со смертью!
Дома я переоделась, распустила волосы и занесла нож над рукой. Нет, заляпаю кровью все платье. Переоделась в старую одежду. Занесла нож над рукой…
Порезать себя оказалось занятием тяжелым. Я трусишка, крови и боли боюсь. Поэтому я завернула нарядную одежду в сумку и пошла искать собственного убийцу.
— Входите! — проревел Ряк в ответ на мой робкий стук в дверь.
— Ола? — он вытаращил глаза. — Вот кого не думал у себя увидеть.
— А вот, — сказала я, оглядываясь.
Обстановка в комнате наводила на мысль о том, что тут не убиралось с того момента, когда Ряк был первокурсником (а это было очень, очень много лет назад).
— Ты убивал? — перешла я к делу.
— Ну конечно, я же боевой маг! — хозяин комнаты гордо приосанился. — А что?
— Убей меня, — я протянула ему нож. — Только быстро и не больно.
— Ты что, девка, дура? — Ряк захлопал глазами.
— Нет, я серьезно. А потом переоденешь в эти шмотки, только аккуратно.
Парень потрусил головой и попросил:
— Еще раз, только медленно.
— У-бе-й ме-ня, — повторила я.
— А что на это твой некромант скажет?
— Он не мой некромант! — разозлилась я. — Бери нож!
— Он меня убьет, только не быстро и не безболезненно.
— Он не имеет к моей жизни никакого отношения, — я тыкала ножом в грудь Ряху. — Убивай!! Я тебе два золотых дам.
— А потом оживит и будет издеваться, — развил мысль парень и совсем запечалился.
— Да ничего он тебе не сделает. Ему все равно!
— Главное не то, что ты думаешь, а что он, — Рях потянул меня к выходу.
— Три золотых! Четыре! Десять! — перед моим носом захлопнулась дверь. Я пнула ее ногой. — Ненавижу всех!
Половину утра я потратила на возвращение «осы» Ульриху. Жадный гном не хотел принимать товар обратно, утверждая, что нож «не так выглядит».
— Зарежу, — пообещала я. — Я сейчас в таком состоянии, что зарежу.
— Я буду жаловаться в лигу оружейников, — заявил торговец.
— Жаловаться? Ты уже не сможешь жаловаться! Отдавай деньги!
— Грабят, — пискнул Ульрих, выкладывая на прилавок монеты.
— Десяти серебряных не хватает!
— Это за моральный ущерб. Ты же мне угрожала. Это очень повредила моему моральному здоровью!
Я поняла, что за эти деньги гном будет стоять до последнего, плюнула и, в мрачной решимости, пошла на рынок.
— Дайте мне веревку. Самую прочную. Чтоб в узел завязывалась хорошо.
— Две серебрушки.
Я вздохнула. Оказывается, дешевое и верное решение было под носом, а я столько времени (и денег!) потратила зря.
— Помягче веревку, ладно? Научите меня, пожалуйста, завязывать скользящий узел.
— Повеситься хотите? — пошутил молодой торговец.
— Да.
Улыбка парня увяла.
— Вы серьезно? Ну зачем же так!
— Есть причины.
— Ну и какие же?
— Я живу не правильно. Меня никто не любит и я никому не нужна!
— Давайте, я вас полюблю? Вот прям сейчас, у меня и домик тут неподалеку.
Я мрачно посмотрела на торговца. Тут вопрос жизни и смерти, а он! Про собственное удовольствие думает!
