Кэтрин Фишер - Оракул
Он молчал; на мгновение Мирани показалось, что он сейчас встанет и оттолкнет Гермию. Но он склонился к ней, взял ее за руки и принялся их целовать, не сводя глаз с ее лица.
— Ты же знаешь, я люблю тебя. Мы наделены равной властью — Гласительница и генерал. Ни один из нас не сможет прожить без другого. Мы едины, Гермия, мы соединены в заговоре, в его успехе или провале, в жизни и смерти... и в Загробном Царстве. — Его голос был тих, лицо сосредоточенно.
Она всматривалась в него оценивающим взглядом. Мирани начала осторожно пятиться. По рукам ползали муравьи.
— Я тебе верю, — прошептала наконец Гласительница.
— Тогда расскажи мне об этом мальчишке. Почему они хотят избрать его? Кто он такой?
Гермия отстранилась. Ее явно что-то тревожило.
— Это мне и самой хотелось бы знать. — С минуту она помолчала, словно опасаясь, что ее спалит его едва сдерживаемый гнев. Потом шепнула: — Боюсь...
— Нет нужды.
— Боюсь, что он — настоящий Архон!
Аргелин изумленно уставился на нее. Мирани застыла от ужаса. И тут генерал расхохотался:
— Настоящий Архон! Архон мертв! Мы сами об этом позаботились. Бог может вселиться в тело любого мальчишки, которого мы выберем! Богу не важно, кем он будет, сгодится любой. Но для нас, Гермия, для нас важно, чтобы это был мальчик, которым мы сможем управлять. А ты Гласительница, ты лучше всех знаешь, чего хочет Бог, потому что у тебя есть особый дар, священный дар. Никто другой не может слышать его слова так, как слышишь их ты! — Он крепко сжал ее руки. — Ты не предаешь Бога. Ты всего лишь выбираешь для него самый подходящий сосуд.
Ее улыбка была печальной.
— Да. Полагаю...
— Так где же этот щенок из Алектро?
Гермия выдернула руку, словно он причинил ей боль.Но все-таки ответила:
— Он здесь.
— Где — здесь?!
Над головой вились и громко жужжали пчелы. Муравьи больно кусались. На руках вспыхивали крохотные огненные точки. Однако она не чувствовала боли. С террасы донеслись слова:
— Храм... — И потом: — Смерть за святотатство.
Она бесшумно выбралась из кустов.
И, задыхаясь, обливаясь потом, бросилась бежать. Через двор, чуть не сбив с ног одну из служанок, прочь от Дома, через площадь — к Храму, безмолвной громадой возвышающемуся над окружающими его садами. Взбираясь по лестнице, она услышала где-то за спиной, в Верхнем Доме, пронзительный крик и нырнула в темную, как чернила, колоннаду.
— Орфет! Орфет, это я! Где ты, боже мой?!
Он отозвался на ее крик внезапно, словно вынырнув из мрака, и она с разбегу чуть не врезалась в него.
— Что?! Что стряслось?
— Они идут! Они все знают! — Она оттолкнула его и ринулась в темноту. — Где Архон?!
— Я здесь, Мирани.
Он был чист. Снял со статуи белую тунику и надел ее, украсил голову тонким серебряным венцом. Она удивленно посмотрела на него, и он спросил:
— Они в самом деле идут сюда?
— Да!
Орфет вытащил нож.
— Тогда Аргелин умрет.
— Замолчи! Заткнись! Дай подумать...
Снаружи мужской голос что-то прокричал, отдавая приказы. На мосту протрубил рог. Она схватила Алексоса за руку.
— Пошли.
Они побежали через зал. Темные тени колонн воскрешали в памяти полузабытые мифы о змеях и скорпионах. В глубине, позади статуи, виднелась небольшая дверь. Узкая лестница в углу вела наверх.
— На крышу? — пропыхтел Орфет.
— Сможем выбраться. Снаружи есть лестница!
Она взлетела наверх и всем телом обрушилась на дверь, преграждавшую выход. Дверь была старая, покоробившаяся, и никак не открывалась. Орфет отодвинул девушку, приналег плечом, дверь хрустнула и распахнулась так неожиданно, что он чуть не рухнул в пустоту. Перед ними сияло голубое небо. Позади высились парапеты Храма, его треугольный фасад. Но крыша была плоской, и они перебежали ее, топча ногами накопившиеся за многие годы птичьи гнезда и рыбьи кости.
— Откуда? — спросил Орфет, задыхаясь. — Откуда они узнали?! Та девчонка! Наверняка... она.
— Если это она, — прошептала Мирани, — то... я задушу ее своими руками!
Задняя стена Храма примыкала к скале; высеченные в камне ступени были древние, выщербленные. Алексос вприпрыжку несся вниз. Орфет следовал за ним, тяжело дыша, время от времени протягивая руку и помогая Мирани.
— Нам надо бежать с Острова!
— Нет! Здесь единственное место, где вы сможете спрятаться. — Она втащила его за скалу, позади которой, спокойно глядя на них снизу вверх, уже сидел Алексос.
— Да, но где?
— Внизу. Под обрывом.
— Боже милостивый, девочка, да как же я туда спущусь.
Мирани провела рукой по лбу.
— Через мое окно, — еле слышно прошептала она.
В Верхнем Доме было тихо. Они пробрались туда через задний двор, но предосторожности оказались излишни. Громкий гвалт сообщил им, где собрались все обитатели Дома, — в Храме и на Мосту: глядели, как по дороге торопливо марширует колонна вооруженных солдат.
И все равно они проскользнули по залитой солнцем террасе как призраки, бледные и напуганные, и Мирани дрожала от ужаса, ожидая, что какая-нибудь из дверей вот-вот распахнется, что навстречу выйдет Крисса и громко завизжит, что в комнате ее будет поджидать Гермия, сидя в кресле с тихой презрительной улыбкой на устах.
Но в комнате никого не было.
Мирани подтащила кровать к окну, вскочила на нее и перегнулась через подоконник. Склон горы отвесно уходил вниз, по едва заметным уступам петляла узкая козья тропинка, исчезая среди корявых оливковых деревьев.
— Сюда!
Орфет протиснулся мимо нее, коротко выругался, затем перевалил свое громадное тело через подоконник и на какое-то мгновение повис, цепляясь пальцами. Потом он разжал руки и снизу послышался глухой удар. Зашуршали кусты.
— Архон, — позвал музыкант.
Алексос уселся на подоконник, свесив ноги, и оглянулся.
— Пойдем с нами, Мирани. Если они знают про нас, то знают и про тебя.
— Знают. — Она нерешительно посмотрела на него.
— Тебе грозит опасность...
— Я жрица из Девятерых! Меня нельзя заменить, пока я не умру, и меня не коснется ни огонь, ни меч, ни вода. Только Бог может...
— Бывают несчастные случаи, — печально сказал он. — Падения. Исчезновения.
— Нет. — Она перевела дыхание, задумалась. — Нет. Я останусь. Мое место здесь. Я не позволю им оттеснить меня, я Носительница и должна быть там, в Девятом Доме.
— Ради Бога, скорее! — голос Орфета донесся до них откуда-то снизу.
Мирани подтолкнула Алексоса.
— Прыгай. Спрячься на обрыве. Вечером, если смогу, спущу вам еды.
Он перекинул ноги через подоконник. Не сводя с нее глаз, грустно улыбнулся. Его волосы темнели под серебряным обручем. Он молчал.
