Брендон Сандерсон - Обреченное королевство
Такая оценит решительность Шаллан и выслушает еще одну просьбу об ученичестве, если ее правильно представить.
Кроме того, Джаснах была рационалистом, женщиной, имевшей смелость, основываясь на своих собственных умозаключениях, отрицать существование Всемогущего. Джаснах оценит силу, но только в том случае, если она будет основана на логике.
Шаллан кивнула себе, взяла четвертый лист бумаги и самое тонкое кистьперо, потом тряхнула и открыла бутылочку с чернилами. Надо доказать Джаснах, что она умеет логически мыслить и хорошо писать. И какой же способ может быть лучше, чем написать ей письмо?
Ваша Светлость Джаснах Холин, написала Шаллан, рисуя буквы так чисто и красиво, как только могла. Она могла бы использовать тростниковое перо, но кистьпером можно было создавать произведения искусства. Она надеялась, что этот лист будет чем-то вроде этого. Вы отвергли мою просьбу. Я принимаю ваше решение. Тем не менее всякий, изучавший формальную логику, знает, что никакое предположение не может считаться аксиомой. В действительности обычно говорили, что «никакое предположение — за исключением существования Всемогущего — не может считаться аксиомой». Но в письме Джаснах эти слова лучше исключить.
Ученый должен иметь смелость изменить свои теории, если эксперимент опровергает их. Я надеюсь, что вы принимаете свои решения в сходной манере: как предварительные результаты, ждущие дополнительной информации.
Судя по нашей краткой встрече, вы цените упорство. Вы высоко оценили то, что я не перестала искать вас после того, как вы исчезли. Поэтому, я полагаю, вы не станете рассматривать это письмо как нарушение правил приличия. Примите его как доказательство моего страстного желания стать вашей подопечной, а не как пренебрежение к высказанному вами решению.
Шаллан подняла конец кистьпера к губам, обдумывая следующий шаг. Спрены творчества медленно таяли в воздухе, исчезая. Говорили, что существуют спрены логики — в форме крошечных штормовых облаков, — которых привлекают великие рассуждения, но Шаллан никогда не видела их.
Вы ожидаете доказательств моей полезности, продолжила Шаллан. Я бы хотела продемонстрировать вам, что получила лучшее образование, чем то, которое открылось во время нашей беседы. К сожалению, у меня нет оснований для подобного утверждения. У меня есть слабости и недостатки. Это совершенно ясно и не является объектом обсуждения.
Но жизнь мужчин и женщин является чем-то большим, чем логические загадки; невозможно принять верное решение, не используя бесценный жизненный опыт. Быть может, мои познания в логике не соответствуют вашим стандартам, но даже я знаю закон, которым руководствуются рационалисты: невозможно использовать логику там, где идет речь о человеческих существах. Мы состоим не только из мыслей.
Поэтому суть моего рассуждения — дать объяснение моему невежеству. Не оправдать, а объяснить. Вы выразили недовольство тем, что меня подготовили совершенно недостаточно. Что с моей приемной матерью? Что с моими учителями? Почему мое образование настолько плохо?
Факты удручают. У меня было очень мало учителей, которые, в сущности, ничему не научили меня. Моя приемная мать пыталась, но она сама была необразованной. Быть может, это тщательно скрываемый секрет, но большинство веденских сельских домов не дают женщинам надлежащего обучения.
В раннем детстве у меня было три разных учительницы, и каждая из них продержалась не более нескольких месяцев, ссылаясь на характер или грубость отца, как на причину ухода. Я была вынуждена составить себе собственный план обучения. Я изучила все, что могла, читая книги и заполняя дыры, воспользовавшись преимуществами моей собственной любознательной натуры. Но, конечно, я не в состоянии соревноваться с теми, кто получил формальное — и дорогостоящее! — образование.
Действительно ли это довод в мою пользу? Действительно ли только на этом основании вы можете принять меня? Да, ибо все, что я знаю, я выучила самостоятельно, сражаясь за каждый факт, каждое рассуждение. Другим все давали в руки, мне же приходилось охотиться. Мне представляется, что уже поэтому мое образование — хотя и ограниченное, — достойно уважения. Я, в свою очередь, уважаю ваши решения, но прошу вас подумать еще раз. Какую подопечную вы предпочитаете? Способную повторить правильные ответы, вбитые в нее высокооплачиваемыми учителями, или ту, которая боролась и сражалась за все, что знает?
Уверяю вас, что только одна из этих двоих по-настоящему оценит обучение у вас.
Шаллан подняла кистьперо. Теперь, изложенные на бумаге, ее аргументы казались несовершенными. Она объяснила причины своего невежества и ждет, что Джаснах примет ее с распростертыми объятиями? Тем не менее ей казалось, что она все правильно делает. Хотя на самом деле это письмо — большая ложь. Ложь, построенная на правде. Она пришла не для того, чтобы вкусить мудрости Джаснах. Она пришла украсть.
Совесть неприятно зудела, и она почти протянула руку, чтобы смять письмо. Шаги в наружном коридоре заставили ее застыть. Она вскочила на ноги и повернулась, прижав безопасную руку к груди. Что она скажет Джаснах Холин? Как объяснит свое присутствие? В коридоре задрожали свет и тени, и в альков неуверенно вошел человек, освещая себе дорогу одной-единственной белой сферой. Не Джаснах. Молодой, лет двадцати пяти, в простой серой одежде. Ардент. Шаллан расслабилась.
Молодой ардент заметил ее. Узкое лицо, голубые проницательные глаза. Голова чисто выбрита, борода аккуратно подстрижена. Он заговорил, очень вежливо.
— Прошу меня извинить, Ваша Светлость. Я думал, что это альков Джаснах Холин.
— Да, — сказала Шаллан.
— А. Вы тоже ждете ее?
— Да.
— Вы не будете особенно возражать, если я подожду вместе с вами? — Он говорил со слабым хердазианским акцентом.
— Конечно не буду, уважаемый ардент. — Она уважительно кивнула и быстро собрала вещи, очистив для него стул.
— Мне не нужен этот стул, Ваша Светлость, я принесу другой.
Она подняла руку в знак протеста, но он уже исчез. Через несколько секунд он вернулся, неся с собой стул, взятый из другого алькова. Высокий, стройный и — с легким замешательством решила она — довольно симпатичный. У его отца было только три ардента, все довольно старые. Они путешествовали по его землям, навещали деревни и проповедовали, помогая людям найти свою Славу и Призвание. В своей коллекции она хранила и их лица.
