Джон Норман - Странники Гора
Я увидел, как Херена становится у третьего столба, хотя, насколько я мог заметить, она была не менее прекрасна, чем две кассарские девушки, вызванные перед ней.
Камчак объяснил мне, что у неё между двумя верхними резцами есть маленький промежуток, и это уже дефект.
– Это действительно важно – сказал я.
Я с удовлетворением отметил, что она разозлилась тому, что её выбрали только на третий столб – Я, Херена из первого фургона тачаков, лучше этих двух кассарских самок каийлы, – вдруг расплакалась она. Но судья находился уже далеко от неё. Выбор девушек Тарии определялся судьями города или членами касты врачей, а кочевниц отбирали хозяева публичных рабских фургонов, разъезжающих по всей планете, от города к городу, предоставляя воинам и рабовладельцам всегда готовый рынок живого товара. Фургоны рабов обыкновенно торговали и пагой Камчак и я заходили в последнюю ночь в один из таких притонов, в обилии съехавшихся на праздник, где мне пришлось раскошеливаться на целые четыре медные монеты за каждую бутыль паги Мне удалось вывести Камчака из фургона до того, как он стал приставать к скованной маленькой девке из Порт-Кара, привлекшей его внимание Я смотрел на ряды столбов Девушки из народов фургонов гордо стояли у них, уверенные, что их герои, кто бы они ни были, одержат победу и вернут их своему народу Девушки Тарии также стояли около столбов, но с деланным безразличием.
Впрочем, я предположил, что, несмотря на кажущуюся невозмутимость, сердца большинства тарианских девушек бешено колотились Это был для них весьма необычный день.
Я смотрел на девушек, закрывшихся вуалями, прекрасных в своих легких шелках Я знал, что под скрывающим их убором на многих надет постыдный тарианский камиск. Быть может, в первый раз столь ненавистное одеяние коснулось их тел, но это был необходимо – ведь если их воины проиграют состязание, им не позволят покинуть столб в платье, в котором они явились. Они не смогут уйти отсюда свободными женщинами.
Я улыбнулся про себя: неужто и у Африз, так надменно застывшей у первого столба, под золотым одеянием скрывается камиск рабыни? Нет, наверное, она слишком горда, чтобы допустить даже мысль о поражении.
Камчак тем временем, пришпорив каийлу, пробирался сквозь толпу к первому столбу.
Я последовал за ним.
Он наклонился к Африз.
– Доброе утро, маленькая Африз, – радушно поприветствовал он её.
Она даже не повернула головы.
– Ты приготовился к смерти, мерзкий слин? – спросила она.
– Нет, – ответил Камчак.
Я слышал, как она мягко рассмеялась под белой вуалью, украшенной золотом.
– Я вижу, у тебя нет больше ошейника, – констатировал Камчак.
Она подняла голову и не удосужилась ответить.
– У меня есть другой, – сказал Камчак.
Она повернулась лицом к нему, сжав кулаки. Если бы эти милейшие миндалевидные глаза были оружием, она сразила бы тачака сразу, как ударом молнии.
– Как я буду рада, – прошипела девушка, – увидеть тебя на коленях в песке, просящего Камраса прикончить тебя!
– Сегодня, маленькая Африз, – сказал Камчак, – как я и обещал тебе, ты проведешь первую ночь в мешке с навозом.
– Слин! – вскричала она и заплакала, затопав ногами. – Слин! Слин!
Камчак зашелся смехом и развернул каийлу прочь.
– Женщины у столбов?! – воскликнул главный судья.
С длинной линии от других судей прошел утвердительный крик:
– Они у столбов!
– Да будут женщины связаны! – провозгласил первый судья, стоявший на платформе у начала рядов.
Африз по просьбе младшего судьи раздраженно сняла отороченные мехом перчатки из кожи верра, украшенные золотом, и поместила их в глубокую складку платья.
– Удерживающие браслеты! – потребовал судья.
– О-оо, поверьте, в этом нет необходимости, – заверила его Африз, – я не сойду с этого места, пока тачакский слин не будет убит.
– Помести запястья в кольца, – строго сказал судья, – или я заставлю тебя сделать это.
Девушка раздраженно сунула руки за спину в кольца, находящиеся на каждой стороне столба.
Судья ловким движением захлопнул их и двинулся к следующему столбу.
Африз осторожно подвигала руками в кольцах и попыталась вытащить их. Разумеется, сделать ей этого не удалось. Я видел, как она смутилась, поняв, что прикована, но затем, быстро справившись с волнением, стояла спокойно, глядя вокруг и как будто бы скучая. Ключ от наручников свисал с маленького крючка примерно в двух дюймах над её головой.
– Женщины прикованы? – вопросил первый судья с платформы.
– Прикованы! – раздались голоса младших судей.
Херена надменно взирала на окружающих у столба, но, разумеется, её загорелые запястья тоже были прикованы к нему сталью.
– Пусть будут выбраны соперники! – провозгласил судья.
Я слышал, как другие судьи повторили его крик. По всей линии тысячи столбов тарианские воины и воины народов фургонов приблизились к столбам. Кочевницы вуалей не носили. Тарианские воины шли вдоль линии столбов, осторожно озираясь и следя за тем, как бы кто-нибудь из предполагаемых призов не пнул их и не плюнул в лицо или на одежду. Девушки, понимая причину их осторожности, хихикали, либо осыпали воинов отборной бранью, что воины встречали с добрым юмором и высказывали соображения по поводу явных и скрытых достоинств девушки. По просьбе любого воина из народов фургонов судья убирал булавки, придерживающие вуаль тарианской девушки, и откидывал капюшон с её головы. Этот момент игр бьш исключительно неприятен тарианским девушкам, но они понимали его необходимость. Не многие люди, особенно варвары, стали бы биться за женщину, чье лицо они доселе не видели – Я хотел бы взглянуть на это, – сказал Камчак, тыкая пальцем в Африз – Несомненно, – согласился ближайший судья.
– Ты не можешь вспомнить, поганый слин, – простонала девушка, – лица Африз?
– Моя память слабовата, – сказал Камчак, – так много лиц.
Судья открепил бело-золотую вуаль и осторожно отбросил капюшон, скрывающий её длинные прекрасные черные волосы. Африз из Тарии была очень красивой. Она гордо встряхнула головой.
– Может быть, теперь тебе припомнилось? – едко спросила она – Смутно, – колеблясь, пробормотал Камчак. У меня в памяти лицо рабыни, там, помню, был ошейник.
– Тарларион, мерзкий слин!
– Что ты думаешь? – спросил Камчак у меня.
– Она великолепна, – сказал я.
– Может быть, у других столбов найдутся получше? – сказал Камчак. – Пойдем посмотрим.
Он отъехал, я последовал за ним.
Внезапно мельком взглянув на лицо Африз, исказившееся от гнева, я увидел, что она попыталась высвободить руки.
– Вернись! – закричала она. – Слин, ничтожный слин! Вернись, вернись!
