Виталий Башун - Сэр Троглодит
– Ну и верток же ты, точно обезьянка капитана Грумероса.– Его товарищи одобрительно загудели и стали рассаживаться на лавки вокруг стола. Сравнение с этим животным прозвучало так искренне и доброжелательно, что ничего обидного для себя я в этой фразе не усмотрел.
Больше никто не пытался вышвырнуть меня с насиженного места, и после кивка Кребино артель приняла незнакомца в моем лице в свою компанию. Пара баек и веселых историй, подкрепленных бочонком доброго пива, сделали меня в светском обществе портовой элиты совсем своим. Благо в славном городе Лиссаго моя внешность никого не удивляла и не заставляла морщиться, поскольку встречались здесь личности самые экзотические, в сравнении с внешностью которых мое лицо – эталон утонченного аристократизма. Для прогулок я наряжался в старую, еще из Барска, одежду, аккуратно заштопанную и выстиранную в замке Азильяроса. До этого использовать ее не приходилось – Мирасель столько всего накупила, что у меня в багаже хранилась пара ни разу даже не надеванных костюмов. Шпагу я оставлял в особняке, где остановилась сеньорита, и брал с собой только кинжал да несколько метательных ножей, которые прятал под одеждой. Таким образом, выглядел я небогатым наемником-простолюдином, судя по небольшому акценту, то ли с севера Конкисты, то ли с юга Галлитии.
Две недели мы в этом городе, а я все не могу насмотреться на океан и корабли. Думал даже, не заразился ли я от некоторых друзей из Барска, бредивших морями, океанами, экзотическими странами, пальмами, попугаями и знойными красотками. Они, наслушавшись нашего географа и начитавшись романов (не тренировкой единой жив барс, ничто человеческое ему не чуждо), прямо спать не могли, все обсуждали достоинства кораблей с прямым, косым или комбинированным парусным вооружением. Я не прислушивался к их горячим спорам, чтобы не засорять мозги бейдевиндами, бакштагами, шпангоутами и прочими такелажами. Для меня тогда все это не представляло никакого интереса. Другое дело – лес, где каждая былинка – живая. Войди, проникнись, стань его частью, и такая мощь тебе будет дарована, такое счастье, восторг и здоровье, какое не найдешь более нигде в мире. Но мнение мое переменилось, когда я увидел океан воочию, а не на картинке в книге. Так и застыл холодцом в миске, пораженный его величием, мощью и, на миг показалось, огромной нечеловеческой мудростью.
Город-порт Лиссаго располагался на берегу обширного залива, отсеченного от океана двумя высокими скалистыми мысами, которые почти замыкались в кольцо, оставляя не очень широкий проход в бухту. Небольшие форты, вооруженные крупнокалиберными пушками, стерегли город от враждебного флота. Берег в этом месте полого спускался к океану наподобие гигантской чаши, поверхность которой вся была застроена двух– и трехэтажными домами из белого известняка или мрамора. Черепичные крыши в большинстве своем были выкрашены в красный цвет. Возле каждого дома обязательно росли плодовые деревья, хотя бы одно или два. Издалека вся эта картина – синь залива, красно-белые дома, утопающие в зелени,– представляла собой фантастически прекрасное зрелище. Дорога проходила как раз по оконечности восточного мыса, и с его высоты все было прекрасно видно. Не один я остановился тогда полюбоваться открывшимся видом. Те, кто здесь раньше бывал, тоже не отказали себе в удовольствии снова впитать в себя мощь океанских волн и вдохнуть воздух, насыщенный свежими, для меня незнакомыми ароматами. Нотка гниющей рыбы и тины добавляла... в общем, ничего она не добавляла. Главное, не очень портила прекрасное впечатление.
Сеньорита поселилась, как обычно, в лучшем трехкомнатном номере дорогой гостиницы, ставшем ее временной штаб-квартирой. Нервное напряжение в предчувствии близкой развязки достигло предела. Встречи со знатью практически прекратились. Скорее всего, все возможные переговоры уже состоялись, интрига приблизилась к кульминации, осталось дождаться результата. По себе знаю – ожидание выматывает иной раз больше самого трудного действия. Для меня работы почти не было – изредка сопроводить сеньориту в город да иногда поприсутствовать на приемах и встречах с представителями благородных семей государства.
Имея столько свободного времени в прекрасном городе на берегу океана, можно было бы получить уйму необыкновенных впечатлений и удовольствий. Я честно пытался получить эту уйму, но никак не мог себя заставить беззаботно веселиться и радоваться хорошо оплачиваемому отдыху. Со всей очевидностью мне стало ясно – служба подходит к концу, и не сегодня завтра придется принимать какое-то решение. Настала пора хорошенько подумать о будущем. Остаться я не мог – барсы не служат иностранным подданным, тем более монархам. А сеньорита либо относится к высшей знати, либо претендентка на трон. В пользу последней версии говорит многое. И то, что она Мирасель, а не Росситера, ничего не значит. Имя могло быть изменено или у монарха несколько дочерей. Почему-то мне казалось, что сеньорита не поедет в Барск добиваться согласия старшин на наш с ней брак. Ведь тогда ей придется оставить очень многое, а вернее, всю свою жизнь, надежды и мечты. Фактически предать себя и тех, кто ей поверил.
В таком случае чем готов пожертвовать я? Готов ли ради любимой уйти из клана? Что для меня дороже – Мирасель или клан? Родители, друзья, наставники, избранный путь воина-барса или прекрасная девушка, которая, возможно, любит меня, но уважает только за силу и воинское искусство? Попытайся я обсудить с ней философию стоиков, и состояние шока красавице обеспечено. Останется ли при этом любовь – неизвестно. Как ни оттягивал я момент, когда придется дать честный ответ самому себе, но все же, собравшись с духом, признал – из клана я не уйду. Не смогу предать свой путь и годы тяжелого, часто опасного труда по совершенствованию воинского мастерства, зачеркнуть прежнюю жизнь и начать ее заново обеспеченным мужчиной в тени властной и сильной женщины.
Может, то, что я чувствую по отношению к Мирасель – не любовь? Во всяком случае, ничего похожего на измышления поэтов и рассказы женатиков. То есть похожего много, а вот главного, сжигающего жара страсти, слияния душ и упоения чувств, сколько ни искал, не нашел в себе. Может быть, я и правда дикарь неотесанный, троглодит пещерный, чурбан бесчувственный?
Нет. Не так. Я скучаю по Мирасель, когда долго ее не вижу. Она – главная героиня моих снов и мыслей. И жар страсти мне не чужд, но, как бы это сказать, разжигает его в основном она. Я – ведомый в нашей паре, за исключением постели, но и там я все равно ведомый, поскольку не могу получить удовольствие, если моя партнерша не отвечает взаимностью. Несколько раз у сеньориты случались трудные дни, когда она прямо засыпала на ходу, устало отворачивалась к стенке, но всегда предлагала мне «сбросить напряжение, пока она немножечко поспит». Я не преминул воспользоваться женской добротой, однако это было очень похоже на поход в туалет: кончил дело – дыши свободно.
