Юлия Морозова - Знак Единения
– Морок-с-с-с. – Он улыбался, если это выражение можно применить той гримасе, которая перекосила горгонью физиономию.
– Что за хма… – не успел договорить вывернувший из-за угла стражник.
Мощным ударом нас с Эоной отбросило в сторону. Ровно столько времени, сколько это заняло, мужчина еще прожил – горгон вырвал ему глотку. Второй в паре патрульных пережил напарника всего на несколько мгновений.
– Рель, он… он… – прошептала Эона.
– Илиш нас спас, – твердо закончила я за нее, пристально глядя на мертвецов. – Не нам судить его методы.
На трупы стражников я смотрела мало того что без прежнего содрогания, а даже с каким-то гастрономическим интересом. Мне нисколько не мешала вонь, казалось пропитавшая все вокруг. Хотелось подползти к телу, разодрать живот, зарыться лицом в еще теплые, но быстро остывающие внутренности и…
– Рель! – Подруга испуганно трясла меня за плечо. – Очнись!
Я сморгнула и вытерла плечом бежавшую из правого уголка рта слюну.
– У тебя глаза были, как у… – Девушка кивнула на обыскивающего стражников горгона. – Как у него.
Вот хмарь! Я перетягиваю на себя горгоньи инстинкты с каждым часом все больше и больше. Если бы не связь, наверное, начала бы кидаться и на Эону.
Преодолевая внутреннее сопротивление, я подошла к Илишу. Сначала хотела подергать его за рукав, чтобы привлечь внимание, но, на удивление адекватно оценив возможные последствия своих действий, передумала это делать и просто покашляла.
– Ты не хочешь обратно перекинуться? Мне чего-то все хуже и хуже…
– С-с-снач-щ-щала выберемс-с-ся из-с-с Ойс-с-стры.
– Тогда пошли уже, что ли, пока я бросаться на прохожих не начала…
И мы двинулись дальше по переулкам-подворотням, безуспешно пытаясь таиться, вокруг распространялось непередаваемое амбре выгребной ямы.
…Ойстру мы покинули тихо, практически без скандала. Трупов за собой по дороге и то больше не оставляли. Через городскую стену перебрались благодаря нечеловеческим способностям Верьяна, разумеется: он взобрался по отвесной стене и сбросил нам оттуда веревку.
Далее был бег по ночному лесу. Тяжелый, выматывающий. Под строгим присмотром убывающей луны, выглянувшей ради такого важного дела из-за облаков. Даже не знаю, что тут сыграло свою роль – горгонья аура или наш убийственный запах – от нас шарахались как звери, так и нечисть.
Наутро мы свалились без сил у какого-то лесного озерца. Его берег нестройными рядочками заполонили сосенки вперемешку с елками. Одно лишь дело не терпело отлагательств: требовалось сменить Верьяну ипостась. Правда, для этого пришлось извести почти всю мазь, что у меня была. Но к тому моменту я настолько отвратительно себя чувствовала, что готова была поделиться даже своей кровью, лишь бы избавиться от чувства голода, высасывающего из меня волю.
За ветки деревьев цепляются клочья тумана, путаются в камышах. От воды несет промозглостью и тиной. Эона стучит зубами, пытаясь согреться возле разожженного нами хиленького костерка. Илиш неохотно усаживается неподалеку, вцепившись когтями в землю. Я откупориваю банку и от души оттуда зачерпываю. Жирная мазь пахнет так вкусно, что хочется слизать ее с пальцев. Борясь с искушением, я подношу руку к затылку горгона. Змеи так резко отшатываются в сторону, что голова Верьяна дергается, а когти зарываются еще глубже в почву.
Меня это не останавливает: голод – вот что подстегивает получше кнута. Мазью я смачно шлепаю в самую гущу змей, размазываю по гладким шевелящимся тельцам.
И вызываю даже через прокушенную губу: тотчас в мою ладонь вцепляется сразу несколько десятков крошечных, острых, как иглы, зубов. Точно каждая змейка, прежде чем сползти влажной шкуркой с Верьяновой косички, считает своим непременным долгом оставить мне укус на память. Рука опухает и темнеет, теряя чувствительность. Я не сдаюсь, продолжаю наносить мазь.
Ранки заживают почти мгновенно, опухоль то спадает, то возникает вновь, кожа меняет цвет от трупно-синего до здорово-телесного и наоборот.
Наконец, последняя змеиная шкурка остается у меня в ладони. Одежда и земля вокруг нас засыпана чешуей. Мы с Верьяном перепачканы в слизи. Меня шатает и хорошенько подташнивает, но внутри – ликование.
У меня получилось!!!
Серьезный взгляд янтарных глаз с обычными, пусть и слегка расширенными зрачками, в упор.
– Ты была права, детка, – говорит Верьян непривычно нормальным голосом. – Мне на самом деле любопытно, как у тебя это получилось.
Победное «я же говорила» застревает у меня в горле – Эону громко и чувственно тошнит под ближайшей елкой…
Потом, наверное, около часа мы отдраивали себя песком в ледяной воде, отстирывали одежду. Мое платье вообще пришлось сжечь. Хорошо, что у Верьяна были запасные штаны и рубаха – в итоге мне опять перепал мужской костюм. Для Эоны я прихватила пожертвованные Гильдией «моей очнувшейся служанке» платье и обувь. Недостающие предметы одежды Илиш виртуозно стащил в ближайшей деревне.
Вообще он оказался запасливым малым! И оборотистым. Хорошо, что он на нашей стороне.
И пусть его лояльность досталась мне ценой моего вранья. Все равно.
Мне на многое сейчас было наплевать.
* * *Дэрриш был в бешенстве. Не в тихом, нет.
Захватившее Императора чувство требовало крушения мебели, отрубленных голов, лишений титулов и чинов. А еще бы хорошо поорать. Так, чтобы окружающие оглохли напрочь. Дабы неповадно было устраивать самодеятельность.
Вместо этого Император повторил свой вопрос сдержанно и спокойно (воспитание, волкодлак его задери!):
– Как это получилось?
Магистр Наивысшего ранга Аэлексэш Испытатель выцвел, как его шевелюра. В отличие от него наместник Идана был спокоен, подобно скалистым берегам его провинции.
– В подземельях магов прогремел взрыв. Ваше Величество, – сухо доложился конунг Иданский. – Случившийся вследствие этого печального происшествия пожар задержал проведение раскопок обрушившегося здания Гильдии, а также начало поисковых мероприятий. Одно известно точно: Императрица жива и все еще находится во вверенной мне провинции.
Император сцепил руки в замок.
– Я уже знаю, что произошло. – Он произносил раздельно каждое слово. – И теперь я всего лишь хочу узнать, как получилось, что меня известили так поздно.
В главной зале императорской резиденции в Идане повисло гробовое молчание.
– Мой Император… – начал было наместник, но замолк, повинуясь знаку Императора.
– Я не виню вас, Сигуд. Больше того, сожалею, что пришлось ввести вас в курс событий, – помолчав, продолжил Дэрриш. – А вот к Главе Гильдии магов, находящейся на вашей территории, у меня есть претензии. И немаленькие.
