Ольга Мяхар - Я и мой летучий мышь
Кэрт оставил в покое дверь и сделал шаг ко мне.
— Не надо! — Отпрыгиваю назад и врезаюсь спиной в стену.
— Почему не надо?
— Ну… а зачем?
Кэрт все еще стоит и смотрит на меня. Я чувствую его взгляд на себе, но не осмеливаюсь посмотреть на него. Какое у него сейчас выражение лица? Может ли быть такое, что он хоть немного разочарован?
— Странная ты какая-то. То сама заводишь разговор о поцелуях, то прыгаешь на стены, едва тебе предлагают попробовать. Меня же столько раз целовала, и ничего.
— Пых, не мог бы ты… хоть немного…
— Все, все. Молчу-молчу. Кэрт, открывай. Наша красавица смущена и в данный момент готова провалиться сквозь землю.
— Почему? — снова спросил Кэрт.
— Ты себя в зеркале видел, Аполлон? Открывай давай.
— Аполлон? — удивленно переспросил Пых.
— Пых, скажешь еще хоть одно слово, и я, клянусь, — придушу тебя прямо сейчас.
— Н-да? Ну тогда я загадочно умолкаю.
— Пых!
— Все, все. Мои уста на веки сомкнуты. Не выдам я твоей люб… умф.
Хватаю его и сую в карман.
— Открывай, — стараясь не смотреть на Кэрта.
Через мгновение дверь тихо скрипнула и открылась. Ни чудовищ, ни магических ловушек внутри не было. Был только огромный сундук и очень-очень много золота.
Глава 8
Потому что нельзя-а-а-а,
Потому что нельзя-а-а-а,
Потому что нельзя быть на свете бога-атой такой…
Пым-пым-пым, пым.
Иду по улице, безразмерная сума хлопает по бедру, в подвале остался стоять пустой сундук, даже со стенок которого были выковыряны драгоценные камни. Пых поет на моем плече от счастья. Кэрт молча идет следом за нами, напряженно размышляя о чем-то.
— Ты о чем задумался? — Мышь развернулся и весело помахал лапкой моему личному охраннику.
— У меня заканчиваются силы.
— Есть хочешь?
Усмехаюсь. Мысли Пыха всегда направлены только в одну сторону.
— Да. Но в этом мире еды для меня нет.
— А где есть?
— В моем.
— Ну так иди и поешь! Всего-то и делов-то.
— Не могу. Меня должен отпустить хозяин.
— Это она, что ли?
— Да.
Останавливаюсь.
— Так. А почему мне об этом ничего не известно? — Оборачиваюсь и смотрю на него. И все же… он очень красив. Даже слишком для этого мира.
— Я не имею права просить хозяина отпустить меня. Раньше я никогда не задерживался здесь так надолго.
— Тогда иди и возвращайся. Я дозволяю. Так надо сказать?
Он кивнул.
— Эй, эй. Погоди! А как мы тебя обратно вызовем? — заволновался мышь. К защите Кэрта он уже привык и снова без охраны оставаться не хотел.
— У вас же есть браслет. Нужно только намочить его поверхность и коснуться его рукой. И я тотчас откликнусь. К тому же я почувствую, если моя госпожа будет в опасности, и явлюсь без вызова.
— Ага. Плюнуть и растереть, — скаламбурил Пых. — Понял, можешь идти.
Кэрт кивнул… и больше мы его в этот день не видели.
— Ушел? — уточнил Пых?
— Да. Ну что, пошли?
— Ага. А то уже темнеет, а нам еще тебе наряд выбирать.
— Тогда пошли к гномам. Они за золото сделают невозможное.
Мышь закивал, полностью со мной согласный.
Гномы — народ скуповатый, вредный и всегда ищущий свою выгоду. Их квартал в городе пользовался особой популярностью у аристократов и богатых горожан. К ним шли за изделиями из кожи и металла. Они торговали и одеждой, правда, она соответствовала исключительно гномьим стандартам. Так что если у тебя есть достаточно денег и ты не прочь их потратить на оружие и экипировку — иди к гномам. Только они держали самые лучшие в городе магазинчики, торгующие оружием, снаряжением и украшениями.
Небо уже порозовело в предзакатных красках. Хорошо, что кофейни открываются только после полуночи. Еще одна фишка эльфов: открывать свои заведения только по ночам, в отличие от обычных человеческих «едален» и таверн.
Стою перед неприметным серым домиком с низкой дверью и мутными от грязи окнами. Я точно знаю, что внутри царят чистота и уют. Но снаружи… словно здесь уже очень давно никто не живет.
— Стучи. — Пых сильно нервничал, но все же не так, как я.
Последний раз я заходила к дядюшке Троку, когда мне было лет тринадцать. Он попросил у меня кое-что достать и даже сразу заплатил гонорар. Я достала. А деньги потратила на конфеты и бумажного змея. Всю ночь я запускала его за городской стеной. А утром пришла к нему и отдала заказ. Он спросил меня: а где сдача? А когда увидел удивление в моих глазах и змея за спиной — дал пощечину и велел вернуть заказ.
Он ударил меня тогда в первый и последний раз. До сих пор неприятно об этом вспоминать. Откуда мне, девчушке, воровавшей ради пропитания, было тогда знать, что гном попросил меня купить заказанную вещь, а не украсть.
Я ее вернула. Это было кольцо — старое, медное, позеленевшее от времени и выглядевшее не очень дорого. Потом я вернулась, постучала ногой в дверь его дома и крикнула, что вернула кольцо, а потом… потом я убежала. И даже не знаю, вышел ли дядюшка тогда, чтобы посмотреть на меня. Лично я с тех пор избегала дядюшки всеми возможными и невозможными способами. Лишь изредка вспоминала, как ела у него по выходным горячие пироги и слушала сказки, которые рассказывала его жена Келла.
Поднимаю руку и, собравшись с духом, стучу в дверь.
Минута-другая прошли без ответа. И когда я было собралась уже постучать посильнее — дверь открылась. На пороге я увидела хмурое бородатое лицо пожилого гнома.
— Это не он? — шепотом спросил мышь.
— Ммм… Нет.
— Фух. Тогда не стой с открытым ртом. Милейший… Умм!
Затыкаю мышу рот рукою. Гномы — народ особый. С ними по-хамски себя вести нельзя. Даже если ты богат, как крез. Потом обязательно при случае припомнят.
— Доброго вам вечера, уважаемый.
— И тебе не хворать, — хмуря толстые брови и буравя меня цепким взглядом спрятанных под бровями глаз.
— А… дядюшка Трок здесь?
— Здесь.
Сглатываю.
— А можно… его увидеть.
— Хм… Отец!
— Что? — Басовитый голос, донесшийся из глубины дома, я бы не спутала ни с каким другим. Пальцы рук закололо, а спине стало холодно, словно за шиворот плеснули стакан холодной воды.
— Тут к тебе человеческая женщина пришла.
— Ко мне?
Он появился из глубины дома, как обычно вытирая фартуком большие красные руки, испачканные угольной пылью. А я стояла и смотрела на него и никак не могла проглотить комок в горле. Хотелось развернуться и сбежать до того, как он скажет хоть что-то… и в то же время хотелось остаться. А вдруг он меня узнает? Что тогда скажет? Как посмотрит? Снова с презрением? Но я уже большая девочка и вполне смогу это пережить, правда? Да и теперь у меня есть Пых, а он не позволит мне впасть в уныние.
