Эльхан Аскеров - Бастарды
– По приезде в замок он получит стоимость этого коня полновесным серебром, – ответил подъехавший Ал-Тор. – Забирай коня и уходи, пока я не передумал. Я еще не забыл твои пинки, Живоглот. Уходи и никогда не попадайся на моей дороге. В следующий раз я скорее убью тебя, чем позволю зайти мне за спину.
– Простите, мастер. Я просто выполнял приказ. Сотник сразу сказал, чтобы я зашел сзади и был готов ударить. Ему понравился твой конь. Он потом долго ругался, что пришлось убить его. Он тогда еще не знал, кто вы.
– Значит, вы в любом случае напали бы на меня?
– Да. Сотник привык брать все, что ему понравится. Он из благородных, вот и решил, что все лучшее должно принадлежать ему.
– Ладно, ступай. И помни, что я тебе сказал, – ответил Ал-Тор и, развернув коня, рысью направился в голову колонны. Топ-Гар отдал команду, и колонна рысью двинулась к замку.
* * *Ал-Тор ехал впереди колонны, размышляя обо всем произошедшем и пытаясь понять, что он сделал не так. Вспомнив встречу с наемниками, он машинально стиснул рукоять меча и услышал спокойный бесплотный голос.
– Все было так. Просто ты не ожидал удара сзади, а это именно то, на что и рассчитывал тот сотник.
– Это ты, бастард? Прости, что так называю тебя, но мы до сих пор так и не решили, как тебя назвать.
– Я знаю и не обижаюсь, ведь это и твое имя, – ответил клинок.
– Почти верно. Только не имя, а прозвище. Но это не важно. Вон Живоглот. Его имени, наверно, не знает никто, кроме богов и его матери.
– Не напоминай мне об этих подонках, – гневно завибрировал меч. – Я заглянул в мысли их главаря. Это было отвратительно. Словно меня бросили в выгребную яму.
– Тебе-то откуда известны такие понятия? – усмехнулся воин.
– Просто я начинаю вспоминать. Медленно, но начинаю, – после короткого молчания ответил клинок.
Ал-Тор понял это молчание по-своему.
– Ты не хотел мне этого говорить? Кажется, ты обиделся на меня, только не понимаю, за что?
– Я не обиделся. Сталь не умеет обижаться. Просто мне было неприятно, что, придя в себя, ты даже не попытался искать меня.
– Я не искал тебя потому, что видел твою рукоять за седлом Деметриса.
– А почему не позвал?
– Как? Я же не мог прикоснуться к тебе, – растерянно возразил юноша.
– А ты убери руку, – с изрядной долей ехидства произнес голос. – Убери, убери, не бойся, я не выпаду, – продолжал издеваться клинок.
Медленно отпустив рукоять, юноша опустил руку и насторожился. Ощущение чужого присутствия ослабло, но не пропало. Ал-Тор внимательно прислушался к себе, пытаясь понять, может он слышать голос клинка или уже нет.
– Можешь, и еще как. Нужно только настроиться на меня. Представь, что я повис перед тобой в воздухе. Попытайся увидеть меня.
Голос клинка звучал несколько глуше, но все так же отчетливо, словно говоривший отошел на несколько шагов. Ал-Тор прикрыл глаза и честно попытался представить клинок, висящий в воздухе. Постепенно у него начало получаться.
Последовав совету меча, юноша расслабился и неожиданно увидел перед собой призрачный меч. В тот же миг голос в его голове зазвучал, как колокольный набат. Еще секунда и сознание воина словно растворилось. Он сам стал мечом, сталью. Но и это ощущение неожиданно пропало.
Сознание его словно скользило по бесконечной трубе, стенки которой переливались разными цветами. Юноша не знал, что это было. Он просто следовал за потоком, тянувшим его сквозь годы и столетия. Он снова увидел рождение того, первого клинка, снова родился с ним на свет в грохоте наковальни и реве пламени. Вновь прошел через бои и сражения, но в этот раз все было иначе.
Он словно одновременно оказался в двух местах. В сознании клинка и рядом с ним. Точно так же, как и клинок был одновременно в ножнах и в его сознании. Они просто не могли оторваться друг от друга. Сознание одного затягивало сознание другого в свой водоворот памяти и наоборот. Разорвать этот круг помогла неожиданная вспышка яркого белого пламени, вспыхнувшая в мозгу Ал-Тора и заставившая его плотно зажмурить веки.
Постепенно слух и зрение начали возвращаться к юноше. С трудом открыв глаза, он медленно обвел взглядом склонившиеся над ним лица и понял, что лежит на земле. Голову его бережно сжимал в огромных ладонях кузнец, а сотник Топ Гар осторожно вливал в рот воду из походной фляги. Медленно приподняв тяжелую, как камень, голову, Ал-Тор оперся на локоть и, покрутив занемевшей шеей, хрипло спросил:
– Так, ну и давно я тут валяюсь, как дохлая ворона?
– Минут пять не могли вас в чувство привести, мастер, – ответил сотник.
– Вот иблисова напасть, совсем одурел. Начал в обморок хлопаться, как перепуганная девица при виде мыши.
– Перестаньте, мастер. Вы не в обморок хлопнулись. С вами было что-то другое. – Насупился Топ-Гар, выразительно посмотрев на кузнеца.
– Что тогда, по-твоему, это было? – криво усмехнулся Ал-Тор.
– А это вы у него спросите. – Кивнул сотник на прятавшего глаза Размана.
– Он то здесь при чем? Если бы он меня своим герданом по затылку огрел, я бы вас уже сквозь собственные ребра разглядывал.
– Дело не в гердане. С тех пор, как он вам новый меч выковал, вы сами на себя перестали быть похожи, словно порчу напустил. То смотрите в пустоту так, как будто грезите наяву, то бормочете что-то под нос, словно в пустыне заблудились и словом перемолвиться не с кем. Лучше скажи прямо, кузнец, что ты натворил? Не доводи до греха. – Яростно развернулся он к Разману, положив руку на меч.
– Оставьте его в покое. Это не он. Точнее, не совсем он, – остановил ветерана Ал-Тор. – Он просто сделал свое дело. И хорошо сделал. Дело во мне. Это я никак не могу привыкнуть к тому, что мне преподнесли предки и боги. А кузнец, он просто хороший мастер. Мастер, каких еще поискать. Так что богов благодарите, что он решил в замок переселиться. Все. Поехали домой, я о термах уже третий день мечтаю, – закончил разговор юноша и, решительно поднявшись, направился к своему коню.
Усевшись в седло, Ал-Тор положил руку на рукоять меча и потянулся к его сознанию. Ответ пришел медленно, словно издалека. У юноши создалось впечатление, что сознание потерял не он один.
– Великая наковальня! Как же меня расплющило. Вот уж не думал, что переживу такое, – тихо прозвенел клинок.
– Ты о чем это? – осторожно спросил юноша.
– Да о нашем с тобой единении. Это ж надо так, а?
– Ну хватит причитать. Лучше ответь, что ты помнишь?
– Ничего. Ничего не помню. Только то, что ты меня позвал. А потом я словно провалился в тебя. Дальше вспышка, и все.
– Вот и я так же. Твоя прошлая жизнь, вспышка, и все. Помню только, что пытался вырваться оттуда, а меня обратно, словно в омут.
![Чак Паланик - Колыбельная [litres]](/uploads/posts/books/241992/241992.jpg)