Эльхан Аскеров - Бастарды
Окружив хозяина, те наперебой принялись поздравлять его с быстрым освобождением и хорошей добычей. Дождавшись, когда восторги стихнут, юноша медленно обвел взглядом друзей и отойдя назад, медленно поклонился.
– Что вы делаете, мастер!? – раздался дружный растерянный возглас стариков.
– Простите меня, друзья. Я повел себя как мальчишка, заставив вас рисковать жизнями. Я должен был быть внимательнее, когда повстречался с наемниками. А я от злости забыл про все на свете и получил за это по своей дурной голове.
Сообразив, за что он просит прощения, ветераны дружно принялись ему возражать, подняв такой шум, что оставшиеся с лошадьми коневоды галопом примчались к месту боя. В конце концов один из десятников рявкнул команду, и ветераны разом замолчали, быстро перестроившись в каре.
Убедившись, что команда выполнена, десятник шагнул к Ал-Тору и, чуть помедлив, сказал:
– Мастер, вы не должны винить себя в том, что случилось. Это не ваша вина. Наемники пришли за вашей головой, и они почти получили ее. Но действовали они из собственной жадности. Не вы предлагали деньги, и не вы объявляли эту охоту. Что же касаемо наших жизней, то все еще проще. Мы дали клятву и сдержим ее, что бы ни случилось.
Неужели вы думаете, что кто-то из нас не знал, на что шел, когда отправился в этот поход. Да, мы потеряли троих, но их гибели можно только позавидовать. Они умерли, как должны умирать солдаты, в бою, с оружием в руках, сражаясь за своего мастера.
Больше того, мы все благодарны судьбе за это приключение. Мы снова вспомнили, что мы не кметы, а гвардейцы. Сегодня мы уничтожили почти полную сотню, потеряв только троих. А это значит, что старые псы еще способны надрать уши волкам. Наука капитана Расула не пропала даром. – Десятник улыбнулся, и все ветераны разразились дружным ревом одобрения.
Убедившись, что спорить бесполезно и переубедить ветеранов не удастся, Ал-Тор махнул рукой и сдался. В конце концов, десятник был прав. Они знали, на что шли. Решив прекратить бесполезный спор, юноша осмотрелся и, подумав, решил сделать хоть что-то, что доставит удовольствие не солдатам, а просто людям. Посмотрев на говорившего десятника, он мысленно усмехнулся и приказал:
– Ну, раз вы все еще гвардейцы, то с этой минуты, ты, десятник Топ-Гар, становишься сотником. Соберите оружие, лошадей, амуницию и приготовьте все к обратному маршу. Осмотрите всех, пленных не брать. Нам не нужны посторонние в замке.
– Простите, мастер, – неожиданно подал голос кузнец. – Вы сказали, не брать пленных, а как быть с этим чудом? – он указал на сидящего с растерянным видом Живоглота.
– Дайте воды, еды, всыпьте плетей и пусть убирается. Мне он не нужен. Таким чудовищем только детей пугать. Да и сам он не захочет сменить жизнь наемника на жизнь честного крестьянина. Он слишком привязан к своему сотнику. Даже не знаю, отчего это, но он ходил за Деметрисом как собака, даже в рот заглядывал. Хотя сам Деметрис относился к нему действительно как к собаке. То по загривку потреплет, то пнет пару раз.
– Он дважды спас мою шкуру. Сначала выкупил с галеры, а потом не позволил бросить в горах, когда мне всадили стрелу в спину, – неожиданно проговорил Живоглот, медленно поднимаясь на ноги.
– А в кого целил стрелок? – небрежно спросил Топ-Гар, подмигивая Ал-Тору.
– Не знаю, – растерянно пожал плечами Живоглот. – Мы шли по козьей тропе. Он был передо мной, а остальная сотня следом.
– Это он приказал тебе идти за ним?
– Ага. Сказал, что тропа может обвалиться, если пойду последним, как обычно.
– Ты, конечно, можешь мне не верить парень, но он тобой просто прикрылся. Козы не ходят слабыми тропами. Не знаю как, но они чувствуют, где можно пройти, а где лучше не соваться. Поэтому люди и используют эти тропы. Они самые надежные, – ответил Топ-Гар и, оставив Живоглота растерянно хлопать глазами, направился к своей сотне.
Очень скоро из состояния задумчивой растерянности его вывел мощный хлопок по плечу. Кузнец Разман не любил праздности. Вручив Живоглоту лопату и заступ, кузнец повел его к камню, который ветераны выбрали могильным. Там уже трудился десяток ветеранов, роя могилу всем погибшим. Своих погибших было решено забрать в замок. Так между собой было решено называть поместье. Это название пришло с севера, но оно как нельзя лучшеподходило к этому странному поселению.
С восходом солнца все дела, включая самые скорбные, были окончены. Победители разобрали поклажу наемников, отобрав все, что могло пригодиться им самим. Оставшееся было решено бросить. Собрав лошадей в табун, ветераны построились в походную колонну.
Топ Гар уже собрался отдать команду к движению, когда к нему подошел Живоглот. Потоптавшись, он озадаченно почесал огромной пятерней кудлатый затылок и растерянно спросил:
– Сотник, вы и вправду решили отпустить меня?
– А на кой ты нам сдался, такой красивый? – пожал плечами Топ-Гар. – Мастер, правда, приказывал всыпать тебе плетей, но, думаю, он не рассердится, если мы не выполним этот приказ. По-моему, он отдал этот приказ просто для острастки. Так что, бери мешок и проваливай. Ты свободен. И мой тебе совет, смени работу. Как видишь, быть псом войны слишком хлопотно.
– Так ведь я ничего больше и не умею, – развел руками Живоглот и, подойдя к кузнецу, пристроившемуся в конце строя, проговорил: – Знаешь, ты первый, кто смог меня побить в открытой схватке. Никогда не думал, что встречу такого же, как я.
– Как ты? – удивленно переспросил Разман.
– Я не такой. Я просто кузнец, который много лет кует оружие для воинов. Вся моя сила – это сила честного молотобойца. Мастера, добывающего себе хлеб честным трудом. А ты, громадина от природы, не умеющая делать ничего, кроме как убивать и грабить, – рассерженно ответил кузнец.
– Наверное, ты прав, но я не спорить пришел, – ответил Живоглот и попросил: – Не загружай его очень сильно работой. Он больше под седлом ходил. Если задумаешь его продать, дай знать в харчевню «Пьяный поросенок» в Кортесе, мне передадут, а я постараюсь его выкупить, – проговорил он, ласково поглаживая морду огромного тяжеловоза. – Его Приблудыш зовут. Заботься о нем, кузнец. Такого друга у меня больше не будет, – тихо проговорил Живоглот и, отвернувшись, направился в сторону Кортеса, низко опустив голову, чтобы спрятать набежавшие слезы.
– Эй, ты, Живорез, или как там тебя, постой, – неожиданно окликнул его кузнец. Толкнув каблуками своего жеребца, он подъехал к наемнику и, бросив ему поводья трофейного коня, пробасил: – Забирай. Я кузнец, а не наемник и не привык отбирать друзей.
– Но ведь он денег стоит. Больших. Ты же его продать можешь, – растерянно пролепетал Живоглот.
![Чак Паланик - Колыбельная [litres]](/uploads/posts/books/241992/241992.jpg)