Варвара Лунная - Эйта
— Это старая история, — Ждан первым понял, что рядом с колдуньей не так страшно и поспешил сесть рядом с ней. — В Поляновке однажды все жители умерли, как один. Вот было село, обычное, живое, а потом раз — и не осталось живых. А потом и мёртвые пропали. Старики тогда за колдунами послали в город, а когда колдуны пришли, тут никого, ни живых, ни мёртвых. Я с ними тогда приходил. Нет людей. Колдун тогда сказал сюда не ходить, проклятое это место. Оно, и правда, проклятое, люди тут пропадали.
— Долго же вы колдуна искали, — усмехнулась Эйта. — Тела Грачка в доме старосты сожгла, — девушка кивнула на пепелище. — Только это помогло мало, многие души ушли, но осталось тоже много. Я тогда их не видела, сейчас вижу.
— А кто такая Грачка? — уточнил Добрыня.
— Колдунья лесная, — едва слышно ответила Эйта, воспоминания о той ужасной ночи снова обрушились на неё.
— Ты тогда кто? — растерялся Ждан.
— А теперь я вместо неё.
— Ты извини нас, мы просто волновались, думали вдруг ты не знаешь, что тут нельзя. Ты, конечно, колдунья, но всё же…, — Добрыня смутился.
— Это они отсюда живых отваживают, — девушка неопределённо махнула рукой.
— Нечего им тут делать, — сердито отозвалась тётушка Забава, которая даже без тела осталась дородной и ворчливой. — Шляются тут.
— Ну и что? — вздохнула Эйта. — Места вон сколько, дома подправить, землю вспахать и жить можно.
— Что значит дома подправить, — возмутилось привидение. — А мы? Это наши дома.
— А вам давно уйти надо было, — устало отмахнулась девушка.
— Куда нам уйти? — не понял Добрыня.
— Что? — Эйта не сразу поняла что Добрыня о чём‑то её спрашивает, потому что к тётке Забаве присоединились другие призраки и стали возмущаться все хором.
— Ты сказала, нам давно уйти надо было, — напомнил Ждан.
— Я? — удивилась девушка.
— Ну да, — кивнул Добрыня. — Сначала сказала, что места тут много, жить можно, а потом…
— Это я не вам. Да хватит галдеть, — прикрикнула Эйта на односельчан. — Расшумелись.
— Ты кого‑то видишь? — догадался Добрыня.
— Да, — кивнула девушка. — Тех, кто не ушёл.
— Смилуйся над ними, батюшка Небо, — прошептал Ждан. — Прими души неуспокоенные под защиту свою.
— Почему вы не ушли? — спросила Эйта, вставая с земли. Она смотрела на мать. — Почему ты не ушла? Батя ушёл, дед с бабушкой ушли, зачем ты осталась?
— Да как же я уйду? — прошептала женщина. — Ты ведь живая.
— Вот именно, я живая, — закричала Эйта. — Живая. А вы нет, вы умерли, вас больше нет. Вам надо было уйти, но вы упорно держитесь за землю.
— Я волновалась за тебя, — по полупрозрачным щёкам женщины потекли слёзы. — Ты же одна осталась, в лесу. А потом ты вернулась, с той старой ведьмой. Ты плакала, я хотела утешить, защитить, обнять, но не могла, — женщина всхлипнула. — Думаешь, если тела не осталось, то сердце не болит? Добронега, девочка моя, — она подошла к дочери и поднесла руку к её щеке. — Какая же ты красивая стала. Так выросла, совсем уже невеста. Только вот мне тебя к свадьбе не одевать, кос больше тебе не плести. Как я могла тебя сразу не узнать? Ты уж прости меня, дурную.
Добрыня и Ждан переглянулись. Призраков они не видели и не слышали, но Эйта вдруг перестала кричать и прикусила губу. Она склонила голову, будто отвечая на ласку.
— Эйта, ты спроси их, почему они умерли, — тихо попросил Добрыня, когда девушка снова опустилась на землю.
— Что? — подняла на них глаза колдунья.
— Никто не знает что произошло, — поддержал товарища Ждан. — Почему они все умерли.
— Их кентавры убили, — растерянно ответила Эйта. — Вы что не знали?
— Кентавры? — хором переспросили мужчины. — Но за что?
— Перв девку одного из них изнасиловал, — со вздохом ответил один из мужиков–призраков. — Кентавр это увидал, защищать бросился, ну в драке Перв его и убил. Не нарочно он. Кентавры они же здоровые твари.
— О Боги, — выдохнула Эйта. — Но почему они всех, а не Перва?
— А кто ж тогда знал? — вздохнул мужик. — Нам уже потом брат Перва рассказал о подстилке той лошадиной. Перв, само собой, никому о подвиге своём больше не рассказывал. С братом вот поделился, ну да Втор тоже не трепач.
— А самого Перва в деревне то и не было, — зло, но уже как‑то устало, сказала тётка Забава. — Всех нас жизни лишили, а он живёхонек.
— Что они говорят? — нетерпеливо спросил Ждан.
— Перв, значит, — Эйта сжала зубы. — Где его дом?
— Чей? — не понял Ждан.
— Это она не нам, — догадался Добрыня, наблюдая как Эйта подорвалась с места и уверенно пошла куда‑то, а потом принялась копаться в развалинах одного их домов. — Давай лучше не мешать.
— Она сказала кентавры. Поверить не могу, — покачал головой Ждан
— А здесь кентавры жили? — уточнил Добрыня, который поселился в Успенке не так давно.
— Жили, — кивнул Ждан. — Там, ниже по реке. А ведь они как раз в то время и пропали. А мы решили, что проклятия испугались, а оно видишь как, получается. Что ж такого произошло, что они всё село вырезали?
— Никогда в жизни живого кентавра не видел, — хмыкнул Добрыня.
— Они как люди, только ниже пояса кони. Я пару раз у них в деревне даже был.
— А у них что деревня как у нас?
— Почти, — кивнул Ждан. — Женщины те в обычных домах жили, а кентавры отдельно. У них дом большой был, пустой внутри, с лошадиным задом лавки им не нужны были.
— А как бабы их в обычных домах помещались? — не понял Добрыня. — Или у них зады меньше были?
— Бабы у кентавров обычные, как наши, — улыбнулся Ждан.
— А как же они… ну того? — заинтересовался Добрыня, жестами изображая то, что его интересовало. — Хотя не рассказывай, — тут же добавил он. — Лучше мне этого не знать.
Эйта вернулась к мужчинам примерно через час, весьма довольная, она нашла то что искала, личную вещь Перва. Он тоже должен получить по заслугам, как и эти твари — кентавры. Но проклясть его она решил позже, вдруг души ошиблись и не его это вещица. Пока Эйта просто заставила обладателя вещи найти её. Он сам не поймёт почему его в дорогу потянет, но будет мучиться пока её, Эйту, не найдёт.
— Эйта, а ты как спаслась? — осторожно спросил Добрыня. — Глаза кентаврам отвела?
— Нет, — покачала головой девушка. — Я тогда не умела. Я тогда обычная была. Я в сундуке с одеждой спряталась. Они не грабили, поэтому не нашли.
— Почему? — завыло одно из привидений, кидаясь на Эйту с кулаками. — Почему моих детей это не спасло? Ты жива, а их убили. Это несправедливо.
— Не тронь её, — кинулась а защиту девушки её мать. — Она не виновата. Не она твоих детей убивала.
— Но она жива, а они умерли, — удары привидения были малоощутимы, но сильная злость и отчаяние придавало им сил. Эйта схватилась за щеку, по которой пришлась оплеуха безутешной матери погибших детей.
