Путь к дому (СИ) - Вель Софья

— Мы ведь с тобой вместе прокляты, верно? — шептал враг, одной рукой он удерживал руки, второй быстро сдирал лиф платья, нисколько не щадя ткань. Через миг припал губами к ключице, спускаясь поцелуями к груди. Запах молока пьянил. Огненный дух в смеси с теплым запахом младшей сводил с ума. Элладиэль вжал телом покачивающуюся как в дурмане драконицу. С силой обхватил плечи и мягко провел уже обеими ладонями до груди, тяжёлой и полной молока. Одним лишь дыханием коснулся жемчужных узоров, чтобы остервенело впиться поцелуем в вершинку. Драконица в ответ только подалась вперед. От жаркого прикосновения остался багровый след. Но оба этого не заметили.

— Прости меня, моя красавица, — едва слышно нашептывал враг, возвращаясь поцелуями к лицу, зарываясь сильными пальцами в алые пряди. Он на секунду замер, взглянул полным золота взглядом в глаза драконицы. Змеедева широко распахнула темные очи, отчего взгляд можно было бы счесть прямым, не будь он таким пьяным. Едва слышно заурчав как кот, Элладиэль снова впился поцелуем в губы опьяненной кровью бестии. Затем сильным движением сдернул платье вместе с исподним, оставляя змеедеву обнаженной, чуть приподнял невысокую драконицу, плотно прижимая бедрами к дереву и снова тихо зашептал:

— Я больше никогда тебя не обижу, моя драконочка. Ты простишь меня? — и в тот же миг вошел в нее. Отчего оба застонали. Сильвии на краю сознания чудилось, что она рассыпается тысячью зарядов, так остро это было. Резкая боль смешалась со звериным удовольствием.

— Не беги, слышишь? Не беги, останься со мной…, - шально и пьяно шептал эльдар, каждым резким толчком заполняя её все глубже. Сильвия пьянела от его напора, от резкой боли, от жара внутри, от оглушающих поцелуев, от сильных рук, ласкавших тело. Сходила с ума от дурмана. Драконица рычала, а Сильвия стонала. Обида и злость таяли, оставляя огонь и золото. Элладиэль замолчал, он больше не мог говорить, сходя с ума от жажды и утоления желания одновременно. Он рычал от топящего волю влечения, сжигавшего обоих. От внезапно родившейся ярости и силы, и стремления обладать, растворить и раствориться. Остаться единым целым.

Оба не заметили, как державшее их дерево истлело, безвольно повалилось на бок, они просто очутились на земле. Драконица в очередной раз с силой прикусил его в кровь, за что он лишь требовательней и острее брал, прижимая плечи к земле. Пока острота ощущений в смеси со сладким вкусом крови во рту не довели обоих до мучительного, невыносимого момента, когда весь мир распадается на миллионы атомов и ты как ты перестаешь в нем существовать. Драконица не выдержала, попыталась высвободиться. Все нутро, сжатое в точку, доведенное до исступления, пыталось вырваться, облегчить острую и сладкую муку единства. Но он с силой удержал, да так, что показалось, будто кости хрустят! Элладиэль зарычал. Через миг сознание рассыпалось в золотую пыль. Наступило теплое, заливающее тело блаженство.

Драконица осталась лежать, плотно прижатая спиной к горячему телу эльдара. Вихри огненных волос сбились в колтуны от лесного мусора. Он нежно обнимал, перебирая рукой по перламутровым узорам, целуя за ушком, нашептывая:

— Обещай, что больше не будешь так бояться! Клянусь, Карающий никогда тебя не коснется, моя драконочка. Прости, прости меня… — Элладиэль нежно гладил, драконица засыпала под прикосновениями.

— Я так виноват, — тихо продолжал эльдар. — Если ты проклята, то и я тоже, то мы все прокляты.

Дрожь драконицы унималась. Сознание Сильвии прояснялось, а вместе с ним и осознание произошедшего. Только что сморённое сладкой истомой тело напряглось. Элладиэль тут же почувствовал перемену. Он осторожно отстранился. Сильвия сжалась клубком и закрыла ладонями лицо. В тот же миг ее платье оказалось рядом и даже починенным, Владыке для этого не нужны были нитки. Сильвия стыдливо закуталась в тряпку.

В ответ донесся тяжелый выдох:

— Госпожа, если от этого вам будет легче, то всё случилось не по вашей воле, — холодно и выдержанно произнес Элладиэль. — Как мне видится, Альтер эго вам пока неподвластно. Я все понимаю, — он снова шумно выдохнул и отошел уже на край поляны, намереваясь уйти, но тут резко обернулся и добавил злее, чем хотел бы:

— Жаль только, ты не помнишь ни своих обещаний, ни Клятвы. Вставай с земли, простудишься.

Он ушел. Она осталась. Сильвию колотило так, что зуб на зуб не попадал. Отчаянно не верилось в произошедшее. Как так?! Он же враг «жмущейся кошки»! А она сама так и вовсе ненавидит его!

Враг?! Ненавидит?!

Сильвия разревелась как девчонка.

Пролежав еще двадцать минут на земле во вполне себе мокром платье, Сильвия четко осознала: в одном Владыка точно прав — горло начало саднить. Только вот Сильвия не знала, от холода ли, или она его попросту сорвала.

Тихо застонав, Сильвия встала, быстро одеваясь. Она гнала абсолютно все мысли прочь. Не сейчас, только не сейчас!

Сейчас она просто вернется домой, покормит детей, приготовит на всех ужин… До избенки Сильвия добиралась уже бегом — всё, что угодно, только бы не оставаться наедине с собой!

Дети начали волноваться, Сильвия ощутила вполне болезненный укол стыда, она бросила Мари и Грига с двумя младенцами на несколько часов! Но Мари хорошо справлялась, малыши даже не заметили. Девочка умудрилась раздобыть козьего молока в деревне. И когда Сильвия бросилась кормить Селену, малышка не прикоснулась к груди. Зато следы других прикосновений были вполне себе очевидны, как и на остальном теле. И если Сильвия совсем не хотела думать о случившемся, то тело отлично все помнило, возвращая запретные воспоминания ощущениями и ломотой во всех частях.

Сильвия лихорадочно кинулась варить кашу, но и тут опоздала. Григ и Мари уже все сделали. А еще рубашки были сшиты, дом убран, пеленки выстираны! С невероятным трудом изобретателя Сильвия нашла, наконец, себе работу во дворе. Где и осталась перебирать дрова трясущимися руками, отделяя щепы от крупных поленьев. Мари удивленно выглянула в дверь, хотела позвать, но промолчала.

К ночи вернулся Алеон. Сильвия заставила себя вернуться в дом. Алеон посидел немного с Селеной и Эндемионом и снова ушел к барону. Элладиэль так и не вернулся из леса. Григ все ждал и явно волновался, он то и дело выбегал во двор, посмотреть, не появится ли светлая фигура на узенькой тропке.

Но фигура не появлялась. Сильвия изгрызла губы, зло надеясь, что и не появится, и больше всего ожидая, что вот-вот скрипнет дверь…

Ночью закапризничал Эндемион. Сонная Мари хотела было встать. Сильвия едва не на силу уложила девчонку назад. Еще не хватало, чтоб Мари и по ночам выполняла её обязанности!

Энед плакал, Сильвия думала, что это все от козьего молока. И никакие теплые компрессы не помогали. И тут дверь все-таки скрипнула. На пороге появился Светлейший. Сильвия начала быстро-быстро тараторить про молоко, но Владыка жестом ее остановил:

— Идите спать, госпожа, это режутся зубы. Вам тут не помочь, — Элладиэль перехватил плачущего малыша, прижал к себе и начал тихонько качать, напевая одну из колыбельных. На Сильвию он и не взглянул.

Ничего не оставалось, кроме как пойти обратно в комнату к детям и лечь в кровать. Сильвия смогла уснуть только под ритмичные шаги и тихую песню из-за стены.

И тем мучительней было проснуться от необычного шума, доносившегося со двора.

Сильвия вышла из дома, растрепанная и разбитая, устало провела рукой по спутанным волосам. Алеон закидывать дрова в телегу, поленья летели и со звонким грохотом приземлялись о доски дна. Старший явно не заботился о том, что всех разбудит.

— Сильвия, едешь со мной? — забрасывать очередную партию чурбанов, спросил Алеон.

— В город? — растерялась Сильвия.

— Забыла, мы на днях договаривались? Ты сказала, что поедешь.

И верно, она ждала этой поездки почти неделю. Сильвия не была в городе с прошлой осени и уже забывала, как с людьми здороваться. Редкие встречи с деревенскими никак не заполняли вдруг возникший дефицит общения с миром.