Путь к дому (СИ) - Вель Софья
А голова сильно-сильно кружилась, Сильвия успела поймать в ощущениях обрывок мысли: она пьяна?! Ощущение все усиливалось, и теперь уже подкреплялось весьма острым желанием скорее достигнуть источника волшебного духа.
Сильвия не понимала, как такое может быть, но без её на то воли, она уже неслась по тропе вперёд, а потом и вовсе напролом, сквозь молодую поросль. Ощущение пьяного дурмана сменилось настоящей качкой. Сильвия отчаянно пыталась остановить свое тело. Но оно не подчинялось, все больше хмелея от расходившегося туманом аромата. Сильвия почти налетела на внезапно выросшую на пути могучую ель. Ель цепко ухватилась колкими ветвями за волосы и одежду, останавливая, не пуская.
Не на шутку перепуганной Сильвии чудилось, что засыпающее зимним сном дерево, удерживает, бормоча что-то в полголоса. И отвечает ему поросший мхом валун. От неожиданности женщина аж головой тряхнула, но… увы, только там. У себя в голове. Ибо тело просто крепко прижалось к коре, чтобы через секунду резко выпутаться из лап гигантского зеленого древа и очутиться на поляне.
Элладиэль, как и всегда в последние недели, с самого раннего утра ушел в лес. Он уже привык проводить там большую часть суток, если его помощь с детьми или по хозяйству была не нужна. А она была нужна все реже. Сильвия прекрасно справлялась со всеми хозяйственными делами сама. Мари и Григ всеми силами помогали. Участия Элладиэля требовалось все меньше. И теперь разве что Григ его неизменно ждал. И Элладиэль был на удивление благодарен мальчишке за такую теплоту.
С Алеоном Элладиэль пересекался только в казармах барона. Полукровка все больше замыкался. В дни болезни Сильвии мальчишка казался куда более открытым. Словно бы теперь Алеон намеренно выстраивал глухую стену отчуждения. А может, просто пытается выгнать конкурента за пределы семьи? Семьи, где Элладиэль был явно лишним.
Алеон стремился как можно больше быть рядом с Сильвией. Как можно чаще делать с ней что-либо. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы не понять причину. Очевидно, время их совместного быта подходит к концу. Оставалось только терпеливо наблюдать за тем, как Алеон и Сильвия договариваются.
Элладиэль и надеялся на это, и с мукой ждал. Правильным было уступить. И все же, он каждый день радовался, что Сильвия по-прежнему холодна с полукровкой. Радовался — тут же корил себя за эту радость.
Он должен её защитить! Должен во что бы то ни стало оградить от Темных миров! А возможностей сделать это здесь, в мире Младших, оставалось все меньше.
Светлейший все четче осознавал, что совсем скоро падут барьеры. Его немощь прогрессирует, а тоска становится злей. Она грызет хуже пса. И то, на что прежде уходило четверть часа, теперь занимает чуть не три. Золотая сеть все хрупче, а ловушки — ненадежней. И когда его силы окончательно иссякнут, в мир хлынет половина обитателей Темных миров, а он будет беспомощно смотреть, как демоны уничтожают его семью, со всем миром в придачу.
Стараясь отсрочить час, Элладиэль почти все время проводил в тренировках и медитациях, используя самого себя как источник силы и жалея, что до камней Поднебесного очень далеко…
Так и теперь Элладиэль замер в боевой стойке, золотыми нитями оплетая мир вокруг. Когда вдруг его окатило присутствием третьей силы.
Элладиэль замер, вглядываясь в раскинувшуюся на другом конце поляны голубую ель.
Через миг время замерло и Элладиэль увидел, как на поляне появилась она.
Драконица.
Темные глаза горели злостью, красивые черты, словно вышитые перламутром узоров, искажала ярость. Грудь драконицы вздымалась и опадала, выдавая сильное волнение хищницы, явно готовой напасть. Жаль не было хвоста, не то она бы им била не хуже кошки. Огненные пряди густо усевала хвоя, как будто лес прежде пытался удержать охотницу в своих объятиях, но она вырвалась…
И попала в капкан. Элладиэль легко разбил временную ловушку. Снова зашумел ветер, и послышались крики готовившихся улетать в теплые края птиц…
Сильвия едва не орала от ужаса. Она стояла напротив врага в его полной готовности. Владыка замер в боевой стойке, явно выжидая. Сильвия в отчаянии пыталась заставить своё тело подчиниться и убежать. Потому что теперь было страшно ей!
Светлейший вполне заметно светился от переполнявшей силы. Его волосы, собранные в высокий хвост, реяли по воздуху, совсем не подчиняясь законам физики. Выточенное лицо казалось мраморной маской, где глаза сияли золотом, брови сошлись в грозном предостережении, а губы кривила легкая улыбка, сильно напоминавшая оскал. На самых кончиках пальцев Старшего замерла сиявшая до рези в глазах горошина, пучки света едва не рассекали пространство.
Но тело и не думало слушаться! Наоборот, оно заставляло Сильвию подчиняться себе, растворяя мысли. Наконец, внутренний бой был полностью проигран. Сильвию отшвырнуло на самый край сознания. И не было больше страха. Была звериная обида. Настолько тяжёлая, что хотелось рвать и метать. А еще очень захотелось сделать больно.
И не кому-нибудь. А именно ему. Золотому существу, источавшему запретно-сладкий аромат. Он умрет! Вот прямо сейчас! За все обиды!
Драконица оскалилась и зарычала. Рык вышел грозным и внушительным.
— О-о, вот даже как! — лицо Элладиэля исказилось настоящим боевым азартом. Усмешка контрастировала с острым, злым, полным жгучего охоты взглядом.
Драконица рванула вперед, стремясь достигнуть сводящего с ума источника запаха — кожи. Упругим прыжком она прыгнула к замершему в боевой позиции Старшему и полосонула когтями-кинжалами по груди, разрезая рубашку и плоть под ней. Он не увернулся, наоборот, показалось, что чуть не сам сделал шаг вперед.
Драконица зарычала. От злости и обиды — он даже не дерется с ней! Вот, значит, как?! Брезгуют ей, презирает?! Тем лучше! Зверодева резко шагнула вперед, эльдар отступил, прижимаясь спиной к дереву. Но все желание и мысли драконицы были сосредоточены на другом — там, чуть ниже туго завязанных волос, полных густого дурмана солнца, меда и тепла, пульсировала она, источник желания, такая важная жилка.
Еще рывок. Сладко… нежная кожа рвалась под натиском зубов, выпуская волшебную на вкус кровь. Сильное головокружение оглушило, заставив пошатнуться. Никогда еще не было так пьяно и так остро, так сладко и вкусно. Невероятно желанно. Сквозь глухое алое марево удовольствия драконица чувствовала чужую боль. Ему больно, это хорошо. Драконица чуть сильнее сжала зубы — еще микрон. Жилка совсем рядом, и если её прокусить, то вся обида будет прощена…
Драконица вслушалась в такт жилки. Она билась быстро-быстро, повторяя удары сердца. Драконица глубже втянула дух и… отпустила, уже нежно сцеловывая капельки крови с краев саднившей ранки. Укус окончательно обернулся поцелуем. Драконица наконец оторвалась от пульсирующей, но так и не поврежденной артерии. И в тот же миг почувствовала, как прежде спрятанные за спину руки врага сжали ей плечи.
Пришло очень четкое и трезвое осознание, что сейчас её убьют. Но почему-то страшно больше не было. Так и должно быть, оно того стоило! Мозг туманился сладко-соленым привкусом крови, лишая желания сопротивляется.
Враг, тем временем, завел когтистые руки за голову, удерживая одной рукой. Сделал шаг так, что теперь драконицу прижало к дереву. Драконица широко распахнула глаза, словно желая наглядется на мир напоследок. Но перед пьяным взором стелились только золотой туман и алое марево.
«Пусть удар будет быстрым. Пусть Карающий выпьет душу мгновенно», — пронеслось в захмелевшем разуме Сильвии, она чувствовала, что и драконица теперь готова умереть. Она ждала этого с самого Поднебесья. И теперь все закончится. И больше мыслей не было. Сильвия-драконица превратилось в сплетение запахов, шорохов и собственных ощущений, острых, как иглы льда.
— Здравствуй, моя драконица…, - тихо прошептал Элладиэль, чувствуя, что если б теперь кто-то или что-то проробовало встать на его пути, он бы уничтожил это. Испепелил. Губы жарко впились в уста змеедевы, совсем не боясь клыков.
