Антон Соловьев - Королевство свободных
— Я, я, я, его величество государь Сарана.
— Хватит паясничать, тебе это не к лицу. — Рыжая смотрит с укоризной, но без презрения.
— Согласен. — Я мгновенно делаюсь серьезен. — Да понимаю я все, братья мои и сестра, — на «сестре» я делаю особое ударение. — Вы поможете разорить юг. Каждый воин нашего народа стоит двадцать, и нас… вас, — я поправляюсь, — очень, очень сложно вывести из строя. И вы здесь не все.
— Не все, — соглашается рыжая.
— Но раз фигуры Света пытаются убрать меня, то, может быть, фигуры Тени…
— Не придут тебе на помощь, они давно выбиты из этого мира. Он принадлежит Свету.
— Так я и знал. Раз свету, значит никакого порядка.
Девушка морщится, рыцари молчат.
— У тебя в королевстве порядок как в казарме.
— И чем это плохо?
Она молчит.
— Ладно, нет у меня выхода. Но вы хотя бы дадите мне доиграть эту битву? И как, Бездна вас побери, мне уйти в миры наших детей?
— Тебе дадут не только доиграть, но и дожить здесь. Жизнь долгую и полезную для тебя.
— Уже заманчиво.
— После смерти ты покинешь миры Великой Игры Света и Тени. Покинешь навсегда. Тебе надо обещать.
— Хай-а-ра! Хай-а-ра! Хай-а-ра![39]
Они все четверо отшатываются от меня. Не ожидали, не ожидали. Но я ничего не чувствую, хотя и знаю, что после этих слов я надел себе на руки кандалы.
— Но что там, сестра? — я спрашиваю у нее почти с надеждой.
— Нам нет дороги туда, там властвуют наши дети и твои дети тоже. Они подобны тебе, избравшему пути людей, и меняют смертные тела.
— Но там… там живут люди?
— Да. Люди живут везде, — впервые заговаривает рыцарь. — Я рад, что мы договорились.
— Сколько вас? Я чувствую, что немало.
— В войске севера шесть воинов и два целителя, включая меня. — Рыжая улыбается уже совсем по-другому. — Ты бы проиграл это сражение.
— И вы бы дали северянам разграбить и превратить в руины юг?
— Это было бы меньшее зло.
— Опять это «меньшее зло». Как я ненавижу это понятие! Если бы люди знали, что мы… что вы делаете с ними, что они — палая листва ваших костров, что они — пыль ваших башмаков…
— Ты очень любишь людей, но ты не человек. — Рыжая подходит ко мне и касается плеча. — Ты другой, ты совсем другой. Уходи с дороги зла.
Я молчу. Мне нечего сказать. Им, похоже, тоже. Я разворачиваюсь и иду прочь, не оборачиваясь. Из круга света их факелов во тьму. В тень.
Из сладких ночных грез меня вырывает голос дона Лумо. Я мгновенно просыпаюсь и при тусклом свете масляной лампы вижу, что в моей палатке находятся еще и дон Риго, дон Альберто, командир правого крыла, дон Сезаро, командир левого. Что случилось? Просто так они бы не стали меня будить.
— Государь мой, в наш лагерь безоружным пришел магистр ордена Сердца Иисусова! — докладывает дон Лумо.
— Кто? — Я спросонья не очень понимаю, кто приперся, зачем и какого рожна ему надо. Но сна уже ни в одном глазу.
— Сердце Иисусово когда-то было частью Святого ордена и занималось…
— …духовным просвещением и образованием в ордене. — Теперь я начал припоминать.
— Два года назад своей буллой папа Иннокентий IV основал отдельный орден.
— Тоже церкви воинствующей.
— Других там не основывают, — поморщился дон Риго.
— И что нужно иезуиту? — Так мы, простые братья-воины, когда-то называли этих умников.
— Этот орден насчитывает меньше рыцарей, но больше ученых монахов. И все они в лагере северян. И все они…
— Хотят перейти на нашу сторону.
— В проницательности государю нашему трудно отказать! — Дон Лумо делает изящный поклон.
— Зови монаха.
Он был действительно один и безоружен. Не стар и не молод. Черный монашеский плащ скрывает белую тунику с восьмиконечным черным крестом. Монах, как и все посвященные в сан, чисто выбрит и коротко подстрижен, не чета нашим арианским лохмачам. Мы долго изучаем друг друга. Потом начинаем обмениваться любезностями. Я понимаю, что мне все-таки хочется спать.
А так мне вообще все ясно. Вот такой я самоуверенный теперь, после того, как отрекся от Великой Игры, по сути своего родного дома в сотне обитаемых миров. Вот ради них, толпящихся в королевской палатке, и отрекся.
Все правильно, другого и ожидать нельзя. Они занялись наукой. Нет, не схоластикой и догматикой, а медициной, химией и астрономией. И нет у них другого выхода, кроме как уйти к мятежному королю.
— Скажите, сударь… — Не поворачивается у меня язык назвать человека с телосложением воина святым отцом. Братом воином — тем более. — Вы верите в то, что я антихрист или, по крайней мере, слуга Темного?
— Нет, вы просто государь.
— «Просто государь»… Отлично сказано, ей-богу! — Я усмехаюсь, но они-то не знают чему, а я знаю. Потому что теперь я достоверно знаю, что я слуга зла. — Что ж, подтвердите свою преданность мне, ударьте в тыл мэнгерцам!
От такого предложения бедного магистра аж передернуло. Он открывает рот, но не в силах ничего сказать.
— Что ж, сударь мой, вы выдержали испытание на честность. Если бы вы согласились ударить в тыл, я бы принял вашу помощь, но вас бы всех перебили, тех, кто останется в живых. Мне нужны честные слуги, а не подлецы. А еще мне нужны живые, а не мертвые ученые и книжные люди. Скажу вам более, и это понравится вам: я даже не буду от вас требовать перехода в арианство. Молитесь так, как вам угодно, и проводите церковные обряды, как вы соблаговолите. Саран — это королевство свободных, здесь каждый волен молится, как и кому угодно, лишь бы он был верен государю.
— Мы многое провидели, государь, и люди мои уже сейчас переходят в ваш лагерь.
— А если бы мы не нашли общего языка?
— Что ж, мне говорили, что вы не сжигаете своих врагов, убивая их железом.
— Пока нет. — Я улыбаюсь как можно плотояднее.
Магистр молчит и тоже улыбается. Открыто и честно, как и подобает новому вассалу Сарана, королевства свободных. Мы здесь не терпим лжи, лицемерия и подлости. Во всяком случае, я позаботился, чтобы об этом трубили на каждом углу. А на деле? На деле бывает по-разному, очень по-разному. Но не так важно, какой ты есть, а важно, что о тебе думают и говорят другие. По-моему, так. Хотя я бы тут поспорил с самим собой… Но, конечно, потом, потом, после битвы.
Из книги Альберто д'Лумаро «Сны о Саране»…И подводя итог обзору книг об ордене Сердце Иисусово, я могу с уверенностью сказать, что для историков-популистов иезуиты стали неким мистическим фетишем, который можно удачно продать, если добавить к реальным событиям немного религиозного мистицизма и древних легенд. Однако о просветительской деятельности ордена, о его экономической и властной структуре в современной исторической литературе мы можем найти очень немного. Единственным исключением, о котором я уже говорил выше, является книга Джульберто Одретти «Иезуиты: семь веков просвещения», однако в ней, по большей части, мы можем найти подробное описание деятельности ордена на протяжении последних двух веков, когда Сердце Иисусово уже давно потеряло свой статус военно-религиозного ордена и превратилось в мощный образовательный синдикат, владеющий учебными заведениями по всему миру.
