Борис Сапожников - Театр под сакурой
— Почему же вы с такой уверенностью утверждаете это, — удивился я, — если он настолько секретный?
— Несложно ответить, — усмехнулся Юримару, — я был частью его в своё время. И разговаривать на эту тему очень не люблю.
Мы направились по пандусам обратно наверх. Юримару держал обе руки на рукоятках мечей и продолжал рассказывать:
— Миуре-кун удалось прочесть Хатияму довольно легко, — говорил он, — и достаточно глубоко залезть ему в голову.
— Там много всего интересного было, — снова встрял Миура, глядящий, казалось, не без удовольствия, на нас сверху вниз, — но самое главное, он этим вечером встречается с агентом «Щита».
— И при чём тут я? — поинтересовался я.
— После некоторых событий в Синагаве Кагэро лучше не покидать пределов нашего храма, — ответил Юримару, — а мне так и вовсе за его стенами показываться и вовсе нельзя. Так что остаётся только Миура-кун, но его без сопровождения отпускать слишком опасно. Верно ведь, Миура-кун? — обратился седовласый самурай к мальчишке.
— Думаешь, этот гайдзин сможет справиться со мной? — усмехнулся тот.
— Я ему помогу, — коротко бросил Юримару. Он сунул ладонь в широкий рукав кимоно и вынул деревянный амулет с несколькими сложными иероглифами, прочесть которые я не смог, на простой веревке. — Носи на шее и не снимай никогда, если рядом Миура-кун, он защитит тебя от его воздействия на мозг.
— Я могу сломать его, — рассмеялся Миура, — если захочу.
— Но у тебя уйдёт на это время, — возразил Юримару, протягивая мне амулет.
— И я могу успеть прикончить тебя раньше, — добавил я, надевая его на шею и пряча под одежду. — Вот только оружия у меня никакого нет.
— Тут я тебе помочь не смогу, — пожал плечами Юримару, — свои мечи я тебе, сам понимаешь, не отдам, а никакого другого у меня нет.
Я пожалел об отданном когда-то ТТ, но если полиция найдёт у меня пистолет мне не поздоровится. Тут уж никакие «наши люди» не помогут.
— Я внушу Хатияме-кун, — заявил Миура, — что тебе просто необходимо оружие.
— Премного благодарен, — усмехнулся я. — Но оно мне понадобится сегодня вечером, а Хатияма не желает больше и близко подходить к храму.
— Думаешь, я не знаю, где он и что делает, — рассмеялся Миура. — Я уже запустил пальцы в его голову, он отдаст тебе пистолет, когда ты ввернёшься в автомобиль.
Мы поднялись в тёмный зал самого верхнего этажа храма.
— Как я узнаю, где и когда будет встреча Хатиямы с агентом «Щита»? — спросил я на прощание.
— За тобой приедет такси, — ответил Юримару, — водителя его будет контролировать Миура-кун. Он доставит тебя до места встречи, а там уже следуй за Миурой-кун, потерять из виду его гиганта тяжело.
Я кивнул всем и вышел из храма. Солнце карабкалось на небосвод всё выше, неуклонно приближаясь к полуденной вершине, режиссёр Акамицу, наверное, рвёт и мечет. Я быстро вернулся к авто и забрался в него.
— Руднев-сан, — едва мы отъехали, обратился ко мне Хатияма, — вы постоянно подвергаетесь опасности, ездя в этот храм безоружным. — Он вынул из-за отворота пиджака угловатый пистолет с узкой рукояткой. — Возьмите его себе. Этот пистолет нигде не зарегистрирован, так что будьте осторожны и постарайтесь не попадать в руки полиции и особенно токко. — Он позволил себе усмехнуться — улыбка вышла кривоватой и нервозной.
Я вынул носовой платок, завернул в него оружие, чтобы не испачкаться, и сунул пистолет в карман брюк.
— Благодарю вас, Хатияма-сан, — сказал я. — Теперь я буду намного спокойнее чувствовать себя в этом чёртовом храме.
Как я и предполагал, режиссёр Акамицу рвала и метала. Она до седьмого пота гоняла актрис и Ютаро в других сценах. Бригаде Тонга приходилось полегче, все декорации стояли на местах, их оставалось только перемещать вовремя, меняя улицы Вероны на палаццо Капулетти, а запылённые дороги Италии на мрачный склеп, где нашли свою смерть легендарные влюблённые.
— Руднев-сан, — напустилась она на меня, — сколько можно пропадать в контрразведке. Они там, что же, совсем не понимают, что у нас спектакль на носу, и на премьере его в первых рядах будут сидеть только кадзоку. Они не должны увидеть халтуры в нашей работе. Никакой халтуры! Вот мой девиз!
— Работать, работать, работать, — припомнил я небезопасную шуточку. — Я готов приступить к своим не прямым обязанностям.
— Теперь уж ждите, Руднев-сан, — отмахнулась режиссёр. — У нас другие сцены репетируют, над ними работы ничуть не меньше. Я вас позову, как понадобитесь, вы ведь, кажется, ещё не завтракали.
— Это да, — сказал я, потерев ноющий от голода живот.
Я отправился на кухню, понимая, что в столовой до обеда ловить нечего. Наёмный повар, кажется какая-то родственница Тонга, полная, улыбчивая женщина, угостила меня хорошей порцией риса с курятиной и жирной подливкой. Наелся я отлично, поблагодарил женщину и отправился обратно в зал.
— После обеда, — сказала мне режиссёр, — продолжим работать над фехтованием.
Пообедал я достаточно скромно, после позднего и довольно плотного завтрака есть почти не хотелось. Выпив несколько чашек замечательного зелёного чаю, я вместе с остальными вернулся в зал. Ребята из бригады Тонга принесли эспадроны и бутафорские сабли. И всё началось сызнова. От звона и топота закладывало уши, режиссёр была недовольна, требовала всё новых и новых поединков. Мы с Мариной охрипли, раз за разом объясняя Сатоми, Готон и Ютаро их ошибки, рассказывая, что и как им надо делать. Однако в поединках молодые люди никак не могли воплотить наши советы в жизнь.
— Спектакль состоится в первый день дзю итигацу[34], - напомнила нам Акамицу, — а мы ещё к нему катастрофически не готовы! Особенно в отношении фехтования!
— Но ведь мы же стараемся! — вскричала отчаявшаяся Сатоми. — Изо всех сил!
— Плохо стараетесь! — отрезала Акамицу. — Слишком плохо стараетесь!
Поникшая Сатоми опустила голову и обернулась к Готон. Последней приходилось туже остальных. Ведь у неё было два поединка, против Марины и против Сатоми. Правда, работали мы только над второй, первую оставив почти на чистую импровизацию.
— Пятки от сцены не открывайте! — кричала Марина. — Левую руку за спину! Сатоми-кун, не прикасайся к ручке сабли и пальцем!
— Да не прыгайте вы по сцене! Скользите! — добавлял я свой голос. — С носка на пятку! С носка на пятку! Готон-сан, никаких замахов! Это шпага! Оружие колющее! Рубить им нельзя!
Но рефлексы брали своё. Поединок никак не хотел превращаться в настоящую европейскую дуэль. А уж когда Готон отразила выпад кулаком и переломила его, мне осталось только опустить руки.
