Уильям Моррис - Воды дивных островов
Так, идя себе неспешно, Заряночка добралась, наконец, до ворот замка; трое же рыцарей к тому времени обогнали ее и теперь, спешившись, стояли у калитки, встречая гостью, и Золоченый Рыцарь, по праву старшего, произнес слова привета.
Тогда ножки Заряночки переступили порог Замка Обета, и минуты счастливее не знала девушка за всю свою жизнь.
1*1) Сюрко - средневековая верхняя одежда свободного покроя, надеваемая поверх доспехов. (прим. перев.)
Глава 5. Паладины сообщают Заряночке верные приметы.
И вот привели рыцари гостью в богато убранные покои, где было все необходимое, кроме разве прислужницы; о чем девушка, по правде говоря, ничуть не посетовала, ибо отродясь никто не помогал ей одеваться. И вот постаралась Заряночка принарядиться по возможности; а вскорости явились два пригожих лакея, и с почестями отвели девушку в парадную залу, где поджидали посланницу три знатных лорда. Там подали им обильное угощение; и пошла промеж них учтивая беседа; особо же отрадны и мудры, и, утешительны, и разумны были речи Артура Черного Оруженосца; а Зеленый Рыцарь вел разговоры веселые и добрые, словно счастливое дитя; а Золоченый Рыцарь, хотя и не отличался многословием, изъяснялся свободно и приветливо. И кто же радовался, как не Заряночка?
Когда же все поели и вымыли руки, тогда молвил Золоченый Рыцарь:"Милая девушка, теперь готовы мы выслушать суть твоего поручения, все вместе, ежели тебе угодно".
При этих словах улыбнулась Заряночка, и зарумянилась, говоря:"Прекрасные господа, я не сомневаюсь, что вы - именно те, к кому я послана; однако же те, кто послал меня, кто спас меня от смерти и худшей участи, повелели мне исполнить поручение вот как: должна я переговорить с каждым из вас наедине, и в качестве верной приметы придется каждому поведать мне то, что ведомо только ему и его возлюбленной, а также и мне, со слов означенных дам. Теперь же готова я исполнить мое поручение, - так, и не иначе".
Тут все рассмеялись, и развеселились, и Зеленый Рыцарь закраснелся, словно девушка; по чести говоря, в точности так же, как Виридис, любезная ему собеседница. Но Черный Оруженосец молвил:"Благородные соратники, а не выйти ли нам всем вместе в сад, благо утро стоит ясное; там присядем мы на траву, а наша милая гостья отведет нас по очереди в обнесенную плетнем аллею, и там выслушает наши приметы.
Так они и поступили, и вышли все вместе в сад. Зеленые кущи, что раскинулись на небольшом участке земли к югу от замка, заросли травою и густо засажены были розами, и лилиями, и левкоями, и прочими благоуханными цветами. Там три знатных лорда устроились рядом на поросшем ромашками дерне, а Заряночка напротив них, и все трое восхищались красотой и прелестью девушки, и немало им дивились.
Она же сказала:"Настало время заняться моим поручением; потому велю тебе, Бодуэн Золоченый Рыцарь, пойти со мною и ответить на мои расспросы, дабы могла я знать в точности, что исполняю поручение как должно".
С этими словами девушка поднялась на ноги, а вслед за нею и Золоченый Рыцарь, и повел он ее в обнесенную плетнем аллею за пределами слышимости прочих двоих, что улеглись на траве, дожидаясь своей очереди не слишком-то терпеливо.
Когда же девушка и ее спутник оказались в густой тени аллеи, молвила Заряночка:"Узнай же, сэр Золоченый Рыцарь, что трое возлюбленных ваших были добры ко мне в час нужды, и одели меня со своего плеча; однако же одежды эти ссудили они мне на время, а отнюдь не навечно. И велено мне передать вещи по принадлежности, одну за другою, тем, что некогда наградили означенными нарядами своих дам; а узнаю я дарителя по тому, что правдиво поведает он историю дара. Я же, прекрасный сэр, отлично знаю, каким образом и почему вручил ты сие золоченое платье Аврее; ту же самую повесть должен ты пересказать мне теперь, и ежели верен окажется твой рассказ, то платье твое. Так начинай же, и не медли долее".
"Леди, - проговорил рыцарь, - вот как это было. Аврея, радость моя ненаглядная, жила при родственнице, особе почтенных лет, от которой мало видела добра; и как-то раз, в одну из наших тайных встреч, как беседовали мы промеж себя, возлюбленная моя принялась сокрушаться, сколь скупа означенная родственница, и пожаловалась, что нет у нее, Авреи, пристойного платья, дабы принарядиться к пиру. Я же посмеялся над нею, и сказал ей, что, одетая как есть (а платье на ней и в самом деле было простенькое), она прекраснее любой другой; тут, как ты можешь догадаться, пошли промеж нас объятия да поцелуи. И наконец, как собирался я сделать с самого начала, я пообещал Аврее раздобыть для нее такое платье, что лучшего не найдется ни у одной дамы во всем краю; но сказал я также, что должен я в обмен получить то платье, кое надето на ней теперь, ибо так долго обнимало оно ее стан, и столь тесно прилегало к ее телу, что словно бы сроднилось с нею. И пообещала мне Аврея с поцелуями исполнить мою просьбу; и ушел я прочь, веселее птицы. Тотчас же после того я и в самом деле приказал пошить вот это самое платье, что сейчас на тебе, милая девушка, и в назначенный день Аврея пришла ко мне на то же самое место встречи, одетая, как прежде; новое же платье было при мне. Неподалеку же находилась ореховая рощица, в ту пору достаточно густая, ибо стояла середина лета; и сказала мне Аврея, что пойдет туда и переоденется, и принесет мне назад в дар старый лоскут (так назвала она прежний свой наряд, весело смеясь). Но не согласился я, и объявил, что пойду в рощу вместе с нею, дабы охранять ее от зверей и лихого человека; а заодно и поглядеть, как снимет она старое платье, да узнать прежде, чем обвенчаюсь с нею, что за набивки да подкладки создают красоту боков ее и бедер. И снова развеселилась Аврея, и молвила:"Так пойди же и погляди, Фома Неверующий". И ушли мы под сень рощи вместе, и сняла она платье перед моими глазами, и предстала передо мною в белой своей сорочке, прекрасная, словно дева народа фаэри; обнажены были ее руки, а плечи и грудь едва прикрыты. Тогда я, не прося у Авреи позволения, заключил ее в объятия, и расцеловал ее руки, и плечи, и грудь, все, что она позволила; ибо я с ума сходил от любви. Затем Аврея надела вот это самое золоченое платье, и ушла, вручив мне помянутый старый лоскут, как уговорено было прежде; и я унес его прочь, не чуя под собою ног; и убрал я милое платьице в изящный маленький сундучок, и здесь, в этом замке, храню я сей подарок, и часто достаю его и целую, и кладу на него голову. Прост мой рассказ, леди, и стыдно мне, что растянул я его для тебя столь надолго. Однако же не знаю; кажешься ты мне такой доброй, любящей и чистосердечной, и очень хочется мне, чтобы узнала ты, сколь горячо люблю я твою подругу и мою".
