Наталья Игнатова - Дева и Змей
Беда, если встречается фея на пути влюбленных, равно опасны обитатели Волшебной страны для праведников и грешников, нет для них большей радости, чем разлучить мужа с женой или детей с родителями, а уж забрать кого-то живьем в могилу — это и вовсе наслаждение, перед коим меркнут все опасности такого предприятия. Более чем рискованного, надо заметить. Да, мы тоже бываем неосторожны. И главное, о чем нужно знать: мы несправедливы…
Курт слушал, не задавая вопросов. Спрашивать было не о чем. Прав Драхен: то, что объяснял он Элис, не нуждалось в объяснениях. Курт думал. О том, что мимоходом, невзначай, случайно роняли преподаватели: доверяйте интуиции; если вам страшно, разберитесь, чего именно вы испугались; если вы не хотите идти куда-то или делать что-то, но не способны понять почему — не ходите. Не делайте. Не смейтесь над приметами. Не отмахивайтесь от суеверий. Почти все в жизни имеет рациональное объяснение. Но ключевое слово здесь не “все”. Ключевое — “почти”.
Нелегко это — быть русским шпионом.
— И тогда я спросила, — рассказывала Элис, — кто же он? Понятно, что фейри, но кто именно? Мне показалось, что другие, кого мы видели, считают его своим господином. Знаете, Курт, я ведь действительно не боялась.
… — Считают, — согласился Невилл, — и они по-своему правы. Бывают короли без королевства, наследники престола в изгнании, свергнутые правители. А бывает — наоборот. Когда принц, ни в коем случае не наследный, просто так себе принц, кровь у него такая, вдруг становится королем. И не нужна ему власть, и не учился он править, а деваться некуда — вот они подданные, ждут, надеются, пропадут без хозяина. Это не интересно, поверьте. Правитель из меня никудышный, корона сползает на уши, и трон слишком жесткий. Вы знаете, что с вашим приездом в Ауфбе стало скисать молоко, а пироги и хлебы не поднимаются?
Элис застыла с прикушенным ломтиком хамона. Ответом ее безмолвному изумлению была новая, теплая, с оттенком виноватости улыбка:
— Я полагал, вы знакомы с этими суевериями.
— С этими — знакома, — Элис справилась с хамоном. — Вы что же, хотите сказать, что я ведьма?
— И от звона колоколов у вас болит голова. В Ауфбе умеют бояться, и хотя вместо того чтобы обрести свободу, люди там стали рабами своего страха, защищаться они научились лучше многих. Этот город — единственное место на Земле, где фейри не появляются вообще. Кроме, разумеется, меня. Но даже я… хм… Буде появится у меня желание причинить им зло, к этому придется приложить немало усилий. Праведники. После смерти они прямиком направляются в ад, зато при жизни доставляют множество хлопот. Кто — вы, об этом мы поговорим в другой раз. А пока запомните, чтобы колокола не мешали вам спать, и, кстати, хозяйки не беспокоились по поводу молока и хлеба и синего огня в обычной дровяной печи, просто скажите себе: сейчас, пока я здесь и могу помочь, что вы — это вы, а люди — это люди. И жизни ваши текут рядом, как… как рельсы железнодорожной колеи. Представили?
— Рельсы? Представила.
— Теке Атар, — тихо, почти шепотом напомнил Невилл.
И Элис представила.
Вспомнила.
Золотой конь, полеты наяву, жизнь на грани между сказкой и явью. Между явью и реальностью. Как просто было тогда оставаться на границе, но быть сразу и здесь и там — и в обыденности, и в волшебстве. Видеть больше, чем другие люди, но оставаться человеком. Любить оба мира, не принадлежать ни одному. Те давние сны, та забытая радость вернулись, как в Рождество возвращается детство. И не погасли. Остались гореть ровным светлым огоньком, одной из тоненьких свечек в праздничном пироге…
— Вот так вот, — облизав ложечку, Элис смущенно и весело улыбнулась, — очень все странно. Знаете, Курт… вы — человек не удивляющийся, так что вам можно рассказать. Я ведь видела их тогда, раньше. Ну, перед тем, как попасть в… пансионат. Я видела фейри. А когда не видела — знала, что они вокруг. Драхен говорит, они все злые, но со мной они не были злы. Некоторые были опасны, я тогда знала, что они опасны, но я избегала их, и все как-то обходилось. Драхен напомнил про Атара, а я вспомнила остальное. И вот — молоко не скисает. И колокола.
— Не скисают, — без энтузиазма кивнул Курт.
— Именно! Я здесь, а они — просто рядом. Когда мы уже уходили, я вспомнила про мороженое. Я обещала. Как раз перед тем, как вы пришли, у меня были в гостях здешние детишки, вот им и обещала. Невилл сказал, что лучшего мороженого, чем в “La cocina comoda” я не найду даже на Небесах у ангелов.
… — Они там еще те гурманы, хоть и бесплотные, однако на кухню моего лонмхи только облизываются.
Элис задумалась. Ненадолго.
— Нехорошо это, Невилл, некрасиво. Я же не ваша лонмхи.
— Вы — умница! — он рассмеялся, поцеловал ей руку. — Вы необыкновенная умница, мисс Ластхоп!..
— Так что мороженое — самое обычное, — подытожила Элис, — а я — необыкновенная.
— А дети спасены от смерти, или что их там ожидало, отведай они волшебных сладостей. Замечательно!
— Вы думаете, Драхен и вправду сделал бы это моими руками?
— Уверен.
— Действительно, — Элис стала серьезной, — почему нет? С умницей он поторопился… Стоило два часа рассказывать мне о том, как опасны фейри, чтобы я тут же решила, что один из них преисполнен добродетели.
— Поедем в гостиницу? — предложил Курт. — Мне нужно отправить почту, заодно и позвоним в вашу “Уютную кухню”.
— Слушайте, вы что, и вправду не удивляетесь?!
— Удивляюсь, Элис, еще как удивляюсь. Просто не тому, чему удивляетесь вы. Помните, мы договаривались смотреть с разных сторон?
…— Ты взялся учить ее? — изумленно проговорил Единорог.
Из цветного тумана видений он выходил медленно, — сказывалось отсутствие практики. Спешить здесь и не следовало, как нельзя спешить ныряльщикам, всплывающим на поверхность с большой глубины. Если видения отпускают тебя неохотно, если ты вязнешь в их разноцветных слоях, как в густом сиропе, просто смотри, куда идет проводник и ничего не делай. Рано или поздно, бездна лишится красок и сама вытолкнет тебя на поверхность.
Но разве для Сильных писаны правила?
Эйтлиайн терпеливо ждал. Вопрос задан, но отвечать нельзя, пока Гиал окончательно не выйдет из транса. Вообще, пускать таких, как он, могущественных, но лишенных ясновидения, в путешествия между тончайшими слоями событий, между тем, что случилось, могло случиться, случится обязательно или не произойдет вовсе — все равно, что пустить майского жука полетать между нитями паутины.
Но разве для Сильных писаны правила?
— Можешь отвечать, — Гиал тряхнул головой, — я здесь. Ф-фу, — он потер лицо ладонями, — такие пути — для тебя, Черный. Неужели ты делаешь это сам? Один?
