Андрей Валентинов - Рубеж
— Здесь не владения твоего пана, — вздохнула Ярина. — Согласно универсалам гетьмана Зиновия да гетьмана Ивана Ляха лес этот за сотней записан. Юдка вновь улыбнулся, широко, весело:
— Ну… То пусть наши паны решают! Я — человек подневольный, чего прикажут, того и делаю. Так что, извиняй, панна зацная, отвезу я этих приблуд к пану моему Мацапуре-Коложапскому, а он в сотню отпишет, что и как. Пусть они с паном писарем сами решают.
Ярина беспомощно оглянулась. Ее люди далеко, да и что тут поделать? Даже будь с ней сотня, не доставать же шабли из ножен из-за подобного спора! Юдка прав: так всегда и делалось — приказ выполняли, а потом начиналась тяжба, когда на год, когда и на десять лет. И батька ее, и дед старались не ссориться с такими, как пан Мацапура.
И тут вспомнилось — ребенок! Не зверь же этот Юдка!
— А с младенем как быть, пан надворный сотник? Брат его со мной. Гоже ли дите отбирать да неведомо куда увозить?
Крепкая рука Юдкн вновь коснулась бороды. Сотник задумался — вернее, сделал вид, что задумался. Темные глаза хитро блеснули:
— То пусть брат старший сюда едет! С ним и решим.
Он махнул рукой сердюку, что-то пояснил. Тот кивнул. Ударили в наст копыта.
Ждали молча. Ярина пыталась понять, что задумал сотник. Неужто ребенка отберет? Но ведь этак и разбойники не поступают!
Подъехал Гринь, коротко поклонился — и замер, увидев похитителей. Дите словно услышало: вновь подняло крик.
— Так-так, — Юдка удовлетворенно вздохнул. — Ты ли Григорий, именуемый Чумаком?
Гринь кивнул, не отрывая взгляда от плачущего на руках у чернявой ведьмы ребенка.
— Тот младень — твой брат? — рука с плетью протянулась к вопящему свертку.
— Да, пан, — голос парня звучал сдавленно. — То брат мой. Сын моей мамки…
— Так ли это, пан Рио?
Сотник резко повернулся, лицо на миг стало суровым, даже злым. Но Ярине вновь почудилось, что все это — игра.
— Это так, господин Юдка, — спокойно проговорил пан Рио. — Но мы имеем права на этого ребенка.
Девушка хотела возмутиться, но Юдка опередил:
— Так ли это, то пусть суд решает. А пока, пан Рио, пусть ясна пани, твоя спутница, отдаст дите этому брату его, чумаку Григорию.
Никто не возразил, Гринь недоверчиво покосился на сотника, соскочил с коня, медленно подошел к чернявой. Та молча передала чумаку сверток. Гринь глубоко вздохнул, прижал ребенка к груди. Тот вновь словно все понял — затих.
— Я… Я могу ехать? — парень нерешительно поглядел сперва на сотника, после на Ярииу.
— Кто же тебя держит, чумак? — Юдка хмыкнул, пожал плечами. ~ Возвращайся в свой Гонтов Яр! Думаю, камни там давно припасли! Вей, может, и хату хворостом обложили!
Парень замер, словно камнем стал. Ярина и сама вздрогнула. А ведь верно! Гриня и так чертовым пасынком почитали, а после налета «чертей» да после того, как кровь пролилась!..
— Я… К соседям уйду, — нерешительно проговорил Гринь. — В Ко-пинцы или в Минковку…
Юдка только усмехнулся. Ярина и сама поняла: не выйдет. Слух о бесовом семени прошел по всей округе. Даже те, кто не поверил, побоятся принять парня. А вдруг «черти» вдругорядь налетят!
— Так чего же?.. — Гринь затравленно обернулся, отчаянно поглядел на Ярину.
Та не нашлась, что сказать. Отвезти парня в Валки? С чего бы это валковским обывателям быть храбрее соседей? Был бы дома батька, так нет его, и некому прикрикнуть на трусов.
— А не поехать ли тебе с нами, Григорий? — Юдка наивно моргнул и не выдержал — усмехнулся во весь рот. — От имени пана моего обещаю, что никто тебя и пальцем не тронет. Ни тебя, ни брата твоего. А ему мы бабу найдем, чтоб кормила. Ведь негоже — столько часов дите на морозе держать!
И тут Ярина окончательно поняла — сговорились. Хитрый пан Рио что-то пообещал пану надворному сотнику. И ведь не придерешься, не станешь возражать! Все в своем праве: и Юдка, и Гринь Чумак.
— То може, на денек-другой? — Гринь вновь взглянул на девушку. — Хоть успокоятся в селе? Как думаешь, панна сотникова?
Ярина видела: парень устал. Смертельно устал быть «чертовым пасынком». Устал бороться — и за себя, и за жизнь брата. Впервые ему пообещали защиту.
— Смотри сам, чумак!
Девушка отвернулась, не зная, что сказать. Происходило что-то плохое, может быть, даже страшное, но не поймешь, не пояснишь. И шаблю из ножен не выхватишь.
— Гоже ли решили, панна зацная? — Юдка подъехал, улыбнулся. — Чумак с братом в усадьбе поживут, чтоб мугырей-дурней в соблазн не вводить, а разбойников, что младеня забрать хотели, мой пан по справедливости рассудит.
Сотник бросил быстрый взгляд на невозмутимого пана Рио, и Ярина почувствовала, как ее охватывает гнев. Страшный, унижающий гнев бессилия. Все было не так. Все было неправильно.
— Нас четверо против твоей сотни, — тихо проговорила она, стараясь не глядеть на ухмыляющегося Юдку. — Будь у меня хлопцев поболе…
— Нас всего три десятка, панна зацная. Но ты права. Только… Сотник на миг умолк. Исчезла наглая усмешка, глаза стали серьезны, даже суровы:
— Не держи на меня зла, Ярина Логиновна! Каждый свой приказ сполняет, а ежели что не так было, то прости! Кто знает, может, в следующий раз ты сама мне башку шаблюкой снесешь!
И вдруг стало ясно: сотник не шутит. И когда прощения просит, и когда о шаблюке говорит.
Гнев исчез, словно не бывало. Внезапно навалилась усталость — свинцовая, неподъемная. Весь день в седле, затем — вечер, потом — ночь…
— К чему нам насмерть рубиться, пан Юдка? Или твой господин войску черкасскому враг? Но ты прав, будет еще следующий раз!
— Будет…
Слово упало тяжко, словно камень в черную воду. Словно приговор. И вновь Ярине стало не по себе. О чем это сотник? И почему ей самой так не хочется этой будущей встречи?
Конские копыта ударили в снег. Поляна осталась позади, но девушка еще долго чувствовала неотрывный тяжелый взгляд, которым провожал ее Юдка. Так провожают Смерть, заглянувшую в гости и пообещавшую вернуться…
Юдка Душегубец
Моя Смерть уезжала.
Худая плосконосая Смерть, ладно сидящая на кровном жеребце. Некрасивая девчонка, еще не знающая, но уже начинающая догадываться.
Я бы мог убить ее — легко, одним взмахом клинка.
Мог заточить в подземелье и замуровать выход серым камнем — навечно, пока стоят стены замка.
Да только зачем? Смерть не обманешь!
Я прикрыл глаза, прогоняя Тени. Поляна засияла белизной, и только удаляющийся силуэт горел недоброй мерцающей синью. Как давно я не видел цветов! Да, так и обещано — Смерть оденется в синее…
Все, хватит!
Ты знал, что так и будет, Иегуда бен-Иосиф, сопливый мальчишка из Умани. Знал о дне, когда встретятся Смерть, Двойник и Пленник, — Дне Встречи. И нечего теперь боятся!
