Сергей Волков - Затворник
- И за это, - сказал Мудрый - советники Ыласы потребуют СЕБЕ той власти, которую имел Ясноок с его злыднями? И которую они имеют сейчас над степью? Чтобы ратайской землей правил не княжеский род, а новый затворник? Нет, этому не быть! При отце так было, и эти годы наш народ прозвал позорными! Больше этого в нашей земле никто не хочет!
Тунганец печально вздохнул:
- Увы, мудрый князь! Всевластнеший Ыласы не спрашивает, хочет ли кто того, или хочет ли кто этого. Он говорит: "Да будет так!" И рать под черными бунчуками выполняет его волю! Поэтому у тебя, о князь, будет выбор: либо согласиться принять волю Великого Кагана и власть над огромной землей, либо увидеть, как его воля выполнится без твоего согласия и услышать, как под стенами Каяло-Брежицка заиграют ыканские струны!
В ыканском языке "струна" и "тетива" - одно и то же слово.
- А я скажу так: - ответил князь - У меня будет выбор: Опозорить изменой свое имя, пойти войной на родного брата и отцовскую столицу вместе с врагами моей земли; Либо - с оружием в руках выйти им навстречу! А там - пусть небо решает, кому достанется победа!
- Боюсь, что победу в этой битве не тебе дарует Небо - сказал Тьо - как бы не было это скорбно. Не потому, что я желаю поражения Великому Кагану, нет - я день и ночь молю небеса о его победах! Но мне жаль будет видеть гибель стольких невинных, видеть гибель стольких храбрых... Впрочем, я ведь не посол, а всего лишь старый слуга. Я говорю, что думаю сам, а не то, что повелитель вкладывает в мои уста. И ты не обязан дать послу завтра тот же ответ, что дал мне сегодня. А теперь, светлый князь, позволь мне удалиться. Служба, увы, лишает меня радости видеть тебя дальше!
- Ступай, Тьо! Да благословит тебя Небо! - сказал Мудрый.
- Да благословит Небо тебя, князь, и твой народ!
Сказав это, Тьо развернул коня и вихрем понесся прочь.
Следующим утром, на широком поле перед рассветными воротами Струга-Миротворова, собралась толпа в несколько тысяч граждан - посмотреть, как князь будет встречать посольство. В первом ряду стояли большие бояре и купцы. Они прибыли верхом, со слугами и знаменами - алыми, золотыми, серебряными стругами, плывущими под парусами по речным волнам. Простолюдины толпились за спинами важных господ, у стен, или дальше в поля, растянувшись огромным полумесяцем. Сами ворота перекрыла стража. Вдоль дороги стояли наготове княжеские отроки, пешие и конные, в кольчугах и во всем вооружении.
Распоряжался церемонией ближний дружинник князя Вихрь. Он разъезжал верхом туда-сюда, следя за порядком и отдавая приказы. Вдруг с ворот протяжно протрубила труба - подали знак, что настал полдень, назначенный для начала встречи. Едва труба стихла, Вихрь выехал на ровное место и повернувшись к народу, закричал:
- Отроки! Освободить светлому князю дорогу!
Под окрики дружины, толпа расступилась. Разъехались в стороны и бояре. От ворот к полю, где поодаль стоял посольский табор, образовался прямой путь.
Постепенно гул в толпе умолкал. Прислушиваясь, люди стали различать тяжкие, мерные удары барабанов, доносившиеся со стороны полей. Вихрь ускакал к посольству, через несколько минут вернулся обратно, спешился, передал поводья слуге, и встал возле дороги к воротам.
Посол приближался к собранию. Он ехал впереди целого отряда, с двух сторон окруженного эскортом миротворовских бояр. Свою обычную трон-повозку он сменил на прекрасного хвалынского жеребца белой масти. На посланнике был алый халат, украшенный пестрым густым узором золотого шитья. На голове торчал высокий колпак с длинными наушниками, застегнутыми на затылке. Грудь увесили золотые цепи и ожерелья. Десяток перстней стиснули жир на пальцах. Ножен и рукоятки меча на боку не было видно под самоцветными камнями. Прямо за послом ехали бок в бок три всадника в черных халатах с красной оторочкой и в таких же шапках. Тот, что в середине, вез знамя Великого Кагана - бунчук о шестнадцати черных конских хвостах. Хвосты были вдвое короче, чем у знамени Ыласы, и само древко вдвое ниже - знак того, что явился не сам владыка Великой Степи, но его полномочный представитель. Боковые всадники держали в руках деревянные булавы, а к седлам их были прикреплены по два огромных барабана - у правой ноги, и у левой. Удары булав о натянутую кожу разносились кругом раскатами грома, и казалось, что даже кони посольства идут в ногу, повинуясь их частоте.
Следом ехали и бежали бегом десятки слуг посольства. Позади процессии двигалась сотня воинов в черных шапках. За спиной у них высоко торчали саадаки, на правом плече у каждого лежал обнаженный кривой меч. На круглых черных щитах белели шестнадцатиконечные звезды.
Въехав в полукруг толпы, посольство остановилось. Барабанщики отложили свои булавы. Сам посол выдвинулся чуть вперед, за ним последовал сейчас только знаменосец. Большой Человек сидел в седле со своим обычным выражением - задрав подбородок вверх, нахмурясь и надув губы. Стража позади выстроилась в цепь. Люди придвинулись поближе, желая получше разглядеть такое пышное шествие и диковинного гостя. Полукруг зрителей сузился, и почти сомкнулся.
Снова раздался с ворот трубный глас, теперь уже не одной, а трех труб, и им в ответ отозвались со стен еще дюжина.
"Князь едет!" - загудело среди людей.
Мудрый выехал из ворот на коне, таком же белом, как посольский, но выше в холке на длинную ладонь, и плотнее. На князе был шелковый синий плащ и позолоченная чешуйчатая броня. Голову он ничем не покрыл, и темно-русые волосы чуть развевались от ветерка. Борода доставала до середины шеи. Лет от роду князю было почти сорок, но выглядел он намного моложе. Роста был высокого и худощавый, но статный. По лицу его угадывалась если не обозначенная именем мудрость, то по крайней мере, ум. Смотрел князь обычно спокойно и строго.
Следом за князем выезжали ближние и старшие дружинники на боевых конях. В кольчугах и чешуе, с поднятыми к небу копьями, в разноцветных плащах, в шлемах - круглых, остроконечных, плосковерхих, с масками и полумасками. С щитами, изукрашенными цветами, зверьем, светилами и чудовищами.
- Слава светлому князю! - понеслось по толпе - Слава! Да здравствует мудрый князь! Да здравствует Мудрый! - кричали вразнобой, разное, и с разных сторон, так что все слова тонули в сплошном приветственном реве. Трубы надрывались со стен...
Князь проехал через дорогу в толпе на ровное место, стены и ворота умолкли. Крики тоже утихли, и превратились в монотонный приглушенный гул. Князь спешился, отстегнул и передал отроку плащ. Коня взял под уздцы Вихрь. Дружинники позади них выстроились в цепь так же, как посольская стража. Тем же временем посол не без труда выбрался из седла и спустился по ступеням переносного крылечка, которое шустрые рабы вынесли и приставили к коню, когда появился князь, и так же мгновенно убрали прочь, едва большой человек оказался на земле. Другие рабы расстелили посреди дороги четырехугольный драгоценный ковер. В двух его углах сели, поджав ноги, двое слуг в синих узорчатых халатах - безусый парень лет шестнадцати с запечатанной стопой для свитков, и старик, седой и морщинистый, но двигавшийся что в седле, что на ногах с нестарческой твердостью. Оба сняли колпаки, и положили перед собой. Сам великий посол вошел почти на середину ковра, сел так же, подобрав ноги.
