Мойра Янг - Мятежное сердце
Я приставляю ему заряженный арбалет к виску.
— Вот и постарайся, чтобы не остановили.
— Поедем обходными дорогами, — отвечает он.
Еще немного погодя Слим говорит:
— Они проводят чистки. Убирают стариков, и больных, и слабых. Кто-то собирает пожитки и уезжает. Много моих знакомых отправились на запад. А кто решил держаться за свою землю до последнего, все пошли на корм червям.
— А тебе почему позволили остаться? — спрашиваю.
— Я для них полезен, — отвечает. — Врачебное искусство передается из поколения в поколение. По медицинской части всего и есть, что я да доктор Вонг, да еще один костоправ по прозванию Холлис. Мы поделили территорию. Кстати, если вдруг приключится с тобой гангрена, Холлиса даже близко не подпускай. Лучше сама себе ногу отрежь. Кто же еще остался… Конечно, любители ковыряться в металлоломе. Какие они штуки умеют склепать из всякого мусора Разрушителей — не устаю изумляться. А больше, пожалуй, и никого. Тонтонам нужна рабочая сила да здоровые производители потомства.
— Производители потомства? — переспрашиваю я.
— Само собой, — отвечает Слим. — Жить в новом мире можно только правильным людям. Вы с друзьями лучше остерегитесь, если не хотите пахать да размножаться на благо Нового Эдема. Вы как раз тот материал, который нужен Указующему путь.
— Указующий путь? — спрашиваю, будто впервые о нем слышу.
— Он у них главный, — объясняет Слим. — Великий мыслитель. У него случаются эти, как их… видения.
— А ты с ним встречался? — спрашиваю.
— Я-то? С чего бы? Хотя, говорят, иногда он ездит со своими людьми, вроде как незаметно. Так что, может, и сталкивались где-нибудь. Может, он меня останавливал для проверки на сторожевом посту.
— Помолчи минутку. Уши болят.
Но он не способен долго молчать.
— Вас пятеро, — говорит, — и всего одна лошадь. Думается мне, были у вас на пути неприятности. Вы, случаем, не через ущелье Ян ехали?
— Может, и так, — отвечаю.
— То есть прорвались мимо тех бешеных охотников за черепами?
— Угу.
— Ха! — Он хлопает себя по коленке. — Ничего себе! Ну ты даешь, сестрица! Эти психи там давно окопались, никому проезду нет. Лет десять назад они поймали моего кузена, Листера. Он был не так уж плох, для родственника, только болтливый очень, никогда не умел вовремя заткнуться. Особенно обидно, что на нем как раз была моя шляпа. Взял поносить без спросу. Эх, с этим мостом через ущелье Ян надо что-то делать!
— Я сделала, — говорю. — Моста больше нет.
Слим глядит на меня, качает головой и усмехается.
— Ха-ха! Надо же. Персональное тебе мое спасибо. За кузена Листера и мою лучшую шляпу. Хотите, значит, добраться до «Гиблого дела» за два дня? Честное слово, доставлю в лучшем виде!
— Вряд ли, если мы так и будем тащиться теми же темпами, — говорю я. — Твоя дохлятина быстрее не может?
— Слыхала старую поговорку — не суди книгу по обложке?
— Не-а, — говорю.
— Ну, держись! — говорит старикан. — Йе-хо! — как заорет, да как тряхнет вожжами. Моисей полетел стрелой. Нерон с перепугу каркнул и взвился вверх. Я чуть не слетела с козел, в последний миг уцепилась за Слима. А он улыбается, желтые зубы показывает.
— Пятикратный победитель ежегодных верблюжьих бегов в Пиллавалла! Моисей ведет происхождение от Великой египетской пирамиды!
Космический Компендиляриум несется вперед в туче пыли, а Слим распевает во все горло. Голос у него, как ржавая пила.
Не зевай, красотка Сьюзи, хоть весь город обеги,
Отыщи меня, подруга, до утра устереги!
Проведем лихую ночку, подарю платок цветной.
А как солнце утром встанет, распрощаемся с тобой.
Рыжие мертвые леса наконец позади. Мы переходим вброд широкие сонные реки, в которых течет коричневая вода. Объезжаем с юга огромное пересыхающее озеро. От резкой вони щиплет в носу, и глаза слезятся, а волосы становятся дыбом. Над склизкими белесыми берегами кружат тучи крошечных мушек. Тут и там виднеются железные каркасы зданий, что остались от Разрушителей.
Тонтонов по дороге не попадается, ни патрулей, ни просто так. Слим говорит, на северном берегу озера есть небольшой гарнизон, до них лиг пятнадцать.
— Зачем они там — неведомо. Может, нашли шахту Разрушителей, где еще можно что-то добывать. Главное, что сюда они не ходят. До завтра можно не беспокоиться. Да я позабочусь, чтобы с ними не столкнуться, — уверяет Слим. — Я здесь все дороги знаю. И обычаи людей в черном тоже изучил до тонкости.
По мне, в Пустошах и то лучше, чем здесь. Только на закате эта мерзость заканчивается. Запах живых деревьев — сосен, можжевельника и елок, звук чистой проточной воды. Неописуемое облегчение. Словно прохладную руку приложили ко лбу, когда горишь в лихорадке.
Слим сбавляет скорость. Сворачивает с дороги на лесную полянку.
— В чем дело? — спрашиваю я. — Едем дальше!
— Надо отдохнуть. Здесь безопасно. Моисею нужна передышка, и вашему коню наверняка тоже.
Я приставляю арбалет к его виску:
— Едем дальше, кому сказано!
Слим поднимает руки.
— Спокойно, сестрица! Я сказал, что доставлю вас вовремя, так и будет. Глаз мне пока еще дорог.
— Он прав, — встревает Лу. — Сама понимаешь. Нам нужен отдых. У меня все тело занемело от усталости.
— Ехать надо! — говорю я.
— Не сходи с ума, — уговаривает Лу. — Когда ты в прошлый раз спала?
Так сразу и не ответишь. Должно быть… Нет, не вспомню, когда. Усталость кошкой вьется вокруг, трется теплым боком. Нельзя поддаваться.
— Даже не помнишь, — говорит Лу.
Он уже спешился и снял Эмми со спины Гермеса. Мейв и Томмо выбрались из Космического Компендиляриума. Я смотрю на их осунувшиеся лица.
— Ладно. Три часа.
— Четыре, — говорит Лу.
— Не меньше, — поддерживает Слим. — В здешних краях нужно иметь ясную голову. А животным не дать отдохнуть — просто глупость.
— Хорошо, пусть будет четыре, — сдаюсь я. — И ни минутой дольше.
Никто меня не слушает. Все уже хлопочут, помогают Слиму разбить лагерь и разжечь костер. Я слезаю с козел. Разминаю плечи, растираю затекшую поясницу. Все-таки телега — совсем не то, что верховая лошадь. Я каждый ухаб и каждую кочку прочувствовала задницей.
Мейв подходит ко мне. Косится на Слима. Тот болтает с Эмми. Как всегда, несет какую-то чушь.
— Он трепло, — говорит Мейв, — но о себе ничего не рассказывает. Задумаешься тут.
— Ага, — соглашаюсь я. — Не волнуйся, я с него глаз не спускаю.
Мейв скрещивает руки на груди. Ковыряет землю сапогом.
