Джон Толкин - Сильмариллион(пер. Н.Григорьева, В. Грушецкий)
Мать ни за что не хотела открыть сыну заповедного пути в Гондолин, хотя он часто спрашивал ее об этом. Впрочем, Маэглин не огорчался. Он был уверен, что со временем сумеет выведать у нее и этот секрет, а нет — так прочтет в неосторожных мыслях. А пока решил он во что бы то ни стало повидаться с Нолдорами, поговорить с сыновьями Феанора, которые и жили-то по соседству. Однажды сказал он о своем желании отцу. Не сдерживая гнева, ответил Эол сыну.
— Ты из Дома Эола, Маэглин, а не из каких-нибудь Голодримов. Край этот исстари принадлежит Тэлери, и я не стану иметь дела с убийцами наших родичей, с захватчиками, пришедшими сюда незваными. Того же требую и от тебя. Будь покорен моей воле, а не то придется заковать тебя и держать взаперти.
С отчужденным видом выслушал Маэглин отца, промолчал и с тех пор не сопровождал его больше, а отец перестал доверять сыну.
Однажды в середине лета гномы по обычаю пригласили Эола в Ногрод на пир. На некоторое время Маэглин и Аредель вольны были распоряжаться собой по своему усмотрению. Все чаще направляли они коней к опушке леса, где уже пробивался меж ветвей солнечный свет. Постепенно росло и крепло в сердце Маэглина желание проститься навсегда с сумеречным Нан Эльмутом. И вот однажды обратился сын к матери с такими словами:
— Госпожа моя, матушка! Не уйти ли нам, пока еще есть время? На что надеяться и чего ждать нам здесь, в лесу? Чему еще я могу научиться от отца моего или от Наугримов? И почему бы не вернуться нам в Гондолин? Ты будешь проводником, а я буду охранять тебя в пути.
С радостью и гордостью посмотрела Аредель на сына. Сказав слугам в доме, что отправляются в гости к сыновьям Феанора, они повернули коней к северным границам Нан Эльмута. Быстро миновав неширокий Келон, они пересек ли Химлад и через броды Ароса двинулись вдоль границ Дориата.
Но случилось так, что на этот раз Эол вернулся домой раньше обыкновенного. Узнав о том, что жены с сыном уже два дня нет дома, он впал в такой гнев, что помчался за ними, невзирая на дневной свет, однако уже в Химладе поумерил свой пыл и дальше двигался осторожно. Перед ним лежали владения Келегорма и Карафина, могучих правителей, не испытывавших к Эолу никаких теплых чувств. К тому же все прекрасно знали вспыльчивый нрав Карафина.
Карафину уже успели доложить о миновавших броды Ароса Аредель и Маэглине. Правитель решил сам посмотреть, что это происходит на границах его владений, и через перевал Аглон спустился к Бродам. Вскоре дозорные доставили к нему схваченного еще в Химладе Эола.
— Что бы это делать Темному Эльфу в моих краях? — полюбопытствовал Карафин. — Видно, немалая забота погнала такого солнцененавистника в путь среди бела дня.
С трудом сдержал Эол горькие слова, рвавшиеся из сердца, и ответил осторожно:
— Ведомо мне, Правитель Карафин, что к тебе в гости отправилась моя жена, Светлая Госпожа Нолдоров, и сын мои, Маэглин. Я недавно вернулся домой и счел подобающим присоединиться к ним.
— Да уж, — расхохотался Карафин, — будь ты с ними, их бы встретили здесь куда прохладней! Да только не сюда они так спешили. Видишь ли, и двух дней не прошло, как твои домочадцы пересекли Арос и направились дальше на запад. Сдается, ты вознамерился обмануть меня, если только сам не стал жертвой обмана!
Ответил удрученный Эол:
— Раз их нет, позволь мне удалиться. Правитель, и самому разобраться в своих домашних делах.
— Изволь, — недобро ухмыльнулся Карафин. — И чем скорее ты покинешь пределы моих владений, тем больше удовольствия мне доставишь.
Не сдержался Эол, и, садясь на коня, горько произнес
— Сколь приятно, Правитель Карафин, обратиться в нужде к столь великодушному родичу. Я постараюсь не забыть о достойной встрече, оказанной мне здесь.
Мрачен был взгляд Карафина, которым смерил он Темного Эльфа.
— Напрасно кичишься ты передо мной происхождением своей жены. Те, кто крадут дочерей Нолдоров, а потом без даров и благословения женятся на них, не обретают родства с их Домами. Я позволил тебе уйти — вот и пользуйся моим расположением. По законам Эльдаров ты пока в безопасности. А на прощание вот тебе мой совет: возвращайся-ка ты в свой Нан Эльмут. Ни к чему гнаться за теми, кто больше не любит тебя. А будешь продолжать погоню — вряд ли вернешься домой.
Хлестнул Эол коня и умчался прочь, проклиная в душе всех Нолдоров. Только теперь понял он, что жена и сын направляются в Гондолин. В ярости от испытанного унижения пересек он броды Ароса и продолжал скакать по следам беглецов. Конь под Эолом был быстрый, но ни разу не заметил он тех, за кем гнался, пока не достиг Бретильских Бродов. Там Аредель с сыном бросили коней и вступили на тайную тропу, уволившую в сердце гор. По несчастливой случайности их кони заржали, конь Эола услышал их, повернул, и хозяин его успел заметить издали белые одежды жены и путь, которым она шла.
Аредель же с сыном добралась тем временем до внешних ворот Гондолина и с радостью была встречена Подгорным Дозором. Миновав Семь Врат, предстали они наконец перед Тургоном.
С изумлением слушал Король Гондолина рассказ сестры, с радостью обращал взор к своему неожиданно обретенному племяннику, выглядевшему вполне достойно среди князей Нолдоров.
— Я рад, Ар-Фейниэль, твоему благополучному возвращению, — сказал он. — Я уже не чаял увидеть тебя вновь. Посмотри, с твоим приходом мой город стал еще краше. И тебе, и твоему сыну будет оказан величайший почет в моих владениях.
В ответ Маэглин низко склонился перед Тургоном, отдавая дань его королевскому величию, а потом молча стоял, внимательно поглядывая по сторонам. Рассказы матери не передавали, оказывается, и десятой доли блеска и великолепия Гондолина. Маэглин был поражен мощью стен и зданий, многочисленным населением, прекрасными творениями, окружавшими его со всех сторон. Но особенно часто останавливались его глаза на подлинном чуде Гондолина, на дочери Правителя Идриль, сидевшей подле отца. От матери из рода Ваниаров унаследовала Идриль длинные золотые волосы, и казалось Маэглину, что свет, исходящий от нее, освещает королевские чертоги подобно солнцу.
Тем временем Эол, пробиравшийся вслед за Аредель, вышел к руслу исчезнувшей реки, ступил на тайную тропу и угодил прямо в объятия Подгорного Дозора. Его допросили. Услышав, что пришелец называет Светлую Госпожу Гондолина своей женой, стражи изумились и тут же отправили быстроногого гонца в город. Гонец вбежал в тронный зал и воскликнул:
— Повелитель! Стража схватила лазутчика, тайком пробиравшегося в город. Он называет себя Эолом. Это эльф, высокий и мрачный, из народа Синдаров, и он утверждает, что Владычица Аредель — его жена, и хочет предстать перед тобой. Он в гневе и буйствует, но мы не решились убить его, как требует закон, без твоего приказа. Выступила вперед Аредель и сказала горестно:
