Элизабет Норрис - Неуязвимый (ЛП)
У нас осталось всего три дня, а мы до сих пор не обнаружили вообще ничего полезного.
– Тогда нам пора приступать к работе, - говорю я, потому что действительно, что еще я могу сказать в этот момент? Мне нужно переориентироваться. Теперь, когда мы нашли Бена, нам нужно выяснить, что мы собираемся делать дальше.
Барклай улыбается и открывает дверь. Я смотрю на него, действительно принимаю его, волосы слишком длинные, с дерзким оскалом, поразительные глаза и угловатая челюсть, позиция, которая говорит, что он знает, какой он задира. Он парень в возрасте около двадцати, с миром у его ног - или, я предполагаю, судьбой мира на его плечах. Он настоящий супергерой.
В первый раз я задаюсь вопросом, если Барклай это то, каким был мой отец был в его двадцать - или Страз, когда он только начинал в Бюро. Интересно, был бы Алекс таким же через пять лет, если бы не умер.
Я прижимаю свою ладонь к груди, отодвигая боль внутри.
Я уже потеряла достаточно людей в своей жизни. Я отказываюсь терять больше.
Я должна пережить это. Я должна вернуть Сесиль и пойти домой. Для моего папы, для Алекса, для Джареда и Страза - для меня.
02:19:32:16
Барклай созывает совещание на седьмом этаже больницы, это выглядит как старая комната для персонала. Мой двойник единственная не была приглашена. Когда заходит Бен, он направляется прямиком ко мне.
– Джаннель, - шепчет он, и я вспоминаю день, когда я умерла. Это то, как он произносит мое имя - я не знаю, как он умудряется вложить столько чувства в одно слово, но это заставляет меня дрожать.
Я не отвечаю. Я не знаю, что сказать, но смотрю в его сторону. Его глаза мягкие, линии на лице говорят мне, что он беспокоится, но когда он достигает для меня, я вздрагиваю.
– Ты в порядке? Ты ранена? - спрашивает Бен.
– Я в порядке, - говорю я, стараясь смотреть на него как можно меньше.
Мы сидим за круглым столиком, поглощая несвежее Пепси, которое Элайджа спрятал здесь перед тем, как АИ схватил его. - Мы должны знать все, - говорит Барклай.
Бен смотрит на меня, будто хочет что-то сказать, но вместо этого обращается к Барклаю. - Я думал что разобрался уже в половине вещей, но час назад все было перевернуто с ног на голову.
Потому что он совсем не проницательный, Элайджа говорит: - Кто эта девушка?
Бен пинает одну из ножек стола, и все дергается.
– Это такое же хорошее место чтобы начать, ка и любое другое, - я заставляю себя говорить.
Бен запускает руку в волосы и я вижу его глаза. Они налиты кровью, будто он пытается удержаться от слез. - Мы здесь уже почти пять дней, - говорит он, сглатывая. - Я принес ее сюда потому что здесь мы будем в безопасности. Она была в очень плохом состоянии, вся в синяках, избита. Я ухаживаю за ней.
– Таким образом, ты нихрена не знаешь кто она, - говорит Элайджа, откинувшись на спинку стула.
Бен качает головой и смотрит вниз. - Я думал, что она Джаннель, - шепчет он.
Я смотрю в потолок чтобы не плакать снова.
– Она Джаннель, - начинает Барклай. - Но другая ее версия.
Бен ничего не говорит.
– Это не может быть плохо, верно? - говорит Элайджа прежде чем взглянуть на меня. - Не позволяй этому застрять в твоей голове. Не то чтобы я думаю, что ты великолепна, но ты и в половину не так уж плоха для девчонки.
– Ты тоже не совсем, - говорю я, потому что продажные оскорбления с Элайджей это то, с чем я могу справиться. Он должно быть чувствует то же самое потому что сверкает мне ухмылкой.
Барклай качает головой. - Послушайте, это важно для всех нас, чтобы пойти на это с широко раскрытыми глазами. В АИ мы называем себя "оригиналами", а другие версии нас "двойниками". Есть случаи, когда двойники настолько похожи, что практически идентичны их оригиналам - и те случаи, когда сходство только внешнее. Сейчас нам нужно набрать скорость, и затем мы должны поговорить с ней, выяснить точно кто она, как она попала сюда, можем ли мы ей доверять - и сможет ли она помочь нам.
– Я думал, что она получила какую-то травму головы, - говорит Бен. - Или я думал, что она была, потому что она... она не помнит меня. Но я предполагаю, что она и не должна была.
Я думаю о двойнике Бена, парне, которого я видела во дворе на распродаже с Сесиль. Я знала практически сразу же, что он не мой.
Это может быть несправедливо, это может быть требовательно, я не имею никакого права противостоять Бену. Но я делаю это.
Он должен был знать, что она - не я.
02:18:29:54
Видя перерыв в разговоре, Элайджа встревает. - Я рассказал им обо всем, что мог. Как мы вернулись и мир не был тем же самым, как я ходил между мирами, и за тобой следили...
– Ну же, Эли, - говорит Бен. - Разве ты не видишь теперь, что я не параноик? Они пытаются использовать меня в качестве козла отпущения и казнить меня.
–Они пытаются казнить всех нас, засранец, - говорит Элайджа. - Вопрос в том, что мы будем с этим делать?
Я вклиниваюсь. - Мы все еще должны знать, что с тобой случилось, - говорю я, глядя на Бена. - Они нашли тебя, привезли под стражу АИ, бросили в тюрьму, и что тогда?
Он просто смотрит на меня и не реагирует, так что я добавляю, - Мы должны знать, - в дополнение. Потому, что мы должны.
Бен кивает. - Прости, Джи, я ... - он глотает. - Этот парень пришел ко мне...
– Какой парень? - спрашивает Барклай, я полагаю, чтобы убедиться, что мы следуем правильно.
– Его зовут Константин Меридиан, - говорит Бен. - Он высокий, худой, светлые волосы сбриты близко к голове, тату колючей проволоки. Выглядит как скинхед.
Барклай кивает.
– Он плохой парень, - говорит Бен, и я удивлена тем, как потрясенно он выглядит. - Он поймал одного из охранников пока тот спал на посту у камер слежения. Он собрал нас всех вместе, разбудил тех, кто спал, перезвонил ребятам, которые вышли на задание, и сказал: "Карл устал. Мы должны удостовериться, что он получает больше остальных". Затем он вколол ему что-то. Убил его на месте.
Я думаю о том, как Меридиан смотрел на меня в тюрьме, крови на его рубашке, Дереке, советующем мне бежать, я чувствую холод.
Бен рассказывает историю, похожую на то, что говорил Элайджа. Меридиан был впечатлен его способностями и предложил ему работу. Когда Бен отказался, они избили его и угрожали людям, о которых он заботился.
– Я держался сколько мог, - говорит он, и на мгновение я думаю, что это все, что он скажет. Он смотрит вниз, волосы падают на лицо, его адамово яблоко движется, потому что он подавляет вину, которую должен чувствовать.
Затем внезапно он выскакивает из-за стола и идет к окну. - Когда ее привели, - говорит он, его голос дрожит, - Ее лицо было опухшим и окровавленным. Я не мог видеть, что еще они хотели с ней сделать. - он понижает голос, но не слишком сильно. Мы все слышим его. - Я думал она это ты.
