Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – Эрцфюрст
В залах, где все хаотично движется, словно готовится вскипеть красочный борщ, моментально образовывается прямая чистая дорога, все в один миг угадывают, куда именно иду, с обеих сторон вельможи склоняют головы, а дамы приседают.
Я шел прямой и ровный, изредка отвечая милостивым наклоном головы, в одном из залов увидел уже одетую для дороги Розамунду в окружении подруг и ловеласов.
Завидев меня, она счастливо заулыбалась и бросилась навстречу, грациозно присела.
— Леди Розамунда? — произнес я, чувствуя на себе десятки пытливых взглядов.
Она с низкого старта прощебетала:
— Ваше высочество, мне можно будет по возвращении завести фрейлин?
— Даже нужно, — сообщил я.
— А сколько?
— Не больше, — ответил я, — чем у настоящей королевы.
— Ой, а это сколько?
Я подпустил в голос чуточку строгости:
— Узнайте у гофмейстера. Или гофмейстерины.
Она таинственно понизила голос:
— Ой, я их боюсь! Они такие строгие…
— Я еще строже, — сказал я. — Знаете, леди Розамунда, я окно в океан прорубаю, а вы мне про каких-то фрейлин… И вообще, что это такое? Форштевень — знаю, а фрейлин — пока нет… Сэр Альвар! Идите сюда… Спасибо. Пощебечите пока что с леди Розамундой, вы ведь еще тот чирикун, и как бы окажетесь вроде тоже при деле, государственное поручение выполняете.
Они остались щебетать, а я на ходу подумал, что вот и воспользовался, хоть и тайком, правом первой брачной ночи. Вообще-то оно имеет смысл, если иметь в виду биологию. Вожак обычно сильнее всех либо мудрее, но чаще всего то и другое, иначе бы не сумел оттеснить всех от власти и взять ее в свои мохнатые и загребущие.
И, конечно, дети от него тоже будут большими и сильными, что выгодно племени. А если учесть, что в старые времена родители сами посылали своих дочерей в постели героев и могучих лордов, то я… ну, будем считать, что оправдался перед своей деликатной и весьма сговорчивой совестью демократа и гуманиста с широкими взглядами.
Глава 4
За дверью послышались сильные мужские голоса. Я поморщился, бесполезно отдавать строгие приказы не шуметь, мои орлы не умеют молча спроваживать излишне ретивых, которым надо обязательно попасть ко мне. Проще заказать двойные двери с особо толстыми створками, учитывая мой весьма изощренный слух…
Дверь распахнулась, ввалился сэр Растер, за ним барон Альбрехт, этот чувствует себя несколько неловко, это Растер все еще не понимает, что я давно уже не тот странствующий рыцарь, а властелин трех королевств…
Я заулыбался, раскинул объятья и вышел из-за стола.
— Какие люди! Дайте вас обниму!.. Ну как съездили?.. Садитесь, вот эти самые удобные… Эй, вина сэру Растеру!
Растер прогромыхал мощно:
— И побольше, побольше…
Альбрехт сел, сказал деловито:
— Собственно, я в быстром темпе объехал все владения в Сен-Мари, где сравнительно успешно улаживал ситуацию с налогами. Ряд могущественных лордов, что побогаче короля Кейдана и помогущественнее…
— А также сэра Ричарда, — бухнул Растер.
Слуги принесли два кувшина вина и четыре кубка, Растер отогнал их, как мух, сам торжественно наполнил и ухватил свой.
— …согласились с нашими доводами, — невозмутимо закончил Альбрехт. — Да и трудно спорить с победителем.
Я кивнул, улавливая намек. Барон все чаще напоминает, что малейший мой промах может привести к лавине, когда меня начнут покидать многие, примкнувшие к нашим завоеваниям ради богатой добычи.
Растер осушил кубок, не отрываясь, налил еще и только тогда сказал сипло:
— Я проинспектировал все лагеря, где проходят усиленную воинскую подготовку те сопляки из северных королевств.
— Такие уж и сопляки? — спросил я.
Он широко улыбнулся.
— Нет, это я так. Сюда посылали крепких парней, а тут еще и обучили воинскому искусству. Как вы и велели, в каждом лагере поровну турнедцев, скарляндцев, вартгенцев и даже сен-маринцев. Кроме того, хватает армландцев, фоссанцев… Есть даже мезинцы и бурнандцы.
— Ого, — сказал я невольно. — А эти чего?
Он фыркнул.
— Слухи о наших завоеваниях и большой добыче многих сдернули с мест.
Я сказал с облегчением:
— Отлично. Сэр Жерар!.. Сэр Жерар!.. Подите-ка сюды. Итак, собираем всех военачальников, я начинаю формировать армии. На той стороне Хребта зима закончилась, а пока доберемся до Тоннеля, там еще и дороги подсохнут.
Появился сэр Жерар, быстро оценил обстановку, сел за мой стол и взял перо в руку.
Барон взглянул на меня остро, но промолчал, а Растер зычно изумился:
— А что их формировать?.. Дополнить войска Ришара, Ульриха, Готфрида, Вирланда, Сулливана…
Я сказал отечески:
— У них работы хватит. Я им просто помогу. К тому же всем хватит, нам предстоит помочь дружественным народам Варт Генца и Скарлянлии, установить у них здоровый гуманизм взамен больного и развращающего, повысить благосостояние и дать все свободы, которые им и на… в общем, не совсем нужны, но дать надо, они просто не понимают, что им это необходимо, потому мы там в порядке дружеской помощи расположим свои гарнизоны, а охрану священных рубежей возьмем на себя, такие вот мы самопожертвенные, это нам зачтется!..
Сэр Жерар задержал руку с пером над бумагой.
— Ваше высочество, Скарляндия или Скарлянды?
Я отмахнулся.
— И то и другое верно. То ли разные племена так назвали, то ли еще что, но оба наименования в ходу.
Он спросил педантично:
— А какое лучше для какого случая?
Я вызверился:
— Откуда мне знать? Не умничайте, сэр Жерар, а то разжалую из рыцарей в умные, вот тогда попляшете! А сэра Растера возьму бумаги составлять.
Сэр Растер поперхнулся вином и долго удушливо кашлял. Барон стучал по его широкой, как склон холма, спине, а сэр Жерар торопливо склонился над бумагой, перо заскрипело так усердно, словно роет им канаву.
Барон спросил значительно:
— А кто поведет войска?
— Полководцы, — сказал я.
— Но… если здесь оставите Ришара и герцогов?.. Или эти два орла: рейнграф Чарльз Мандершайд и стальграф Филипп Мансфельд?
Я покачал головой.
— Нет и нет. Надо выдвигать молодежь. Молодые управленцы войсками, яркие и честолюбивые, будут из кожи вон лезть, чтобы оправдать мое высокое и местами высоковатое доверие. К тому же там никаких битв и сражений не предвижу.
Барон усмехнулся.
— Потому и такие огромные армии?
— Именно, — отрезал я. — Именно, барон! Всякий, кто восхочет возразить, при виде таких армий, расположившихся у него в доме на постой, втянет язык в задницу.
