Джон Норман - Побратимы Гора (ЛП)
- Теперь я могу, - пояснила она, - позировать голой перед мужчинами так, как мне это нравится. Я могу извиваться перед ними в безмолвной мольбе девушки выпрашивающей толику внимания. Я могу, танцевать для них на спине и животе, никогда не поднимая головы выше колена стоящего мужчины. Я могу ползти к ним, умоляя, облизывая и целуя их ноги.
- Я всего лишь человек, - сердито напомнил я, расшалившейся рабыне. – Теперь вставай и пошли в вигвам Кэнки.
Она поднялась на руки и колени. Её отвисшие при этом груди смотрелись просто умопомрачительно.
- Я взволновала Господина? - игриво спросила она.
- Нет, - холодно ответил я. - Конечно, нет.
- Это хорошо, - промурлыкала она, и подползла поближе, встав передо мной на колени.
- Это - поза башенной рабыни, - объяснил я.
- Ох, - только и сказала она.
Позиция башенной рабыни, в большинстве городов, очень похожа на позу рабыни для удовольствий. Существенное различие в том, что рабыня башни, в обязанности которой обычно входит, прежде всего, ведение домашнего хозяйства, становясь на колени, держит бёдра плотно сжатыми. В то время как рабыня для удовольствий, в символическом признании более полной природы её неволи, в её самых существенных аспектах, становится на колени с широко разведёнными ногами. Конечно башенная рабыня, как любая другая невольница, полностью в распоряжении рабовладельца для любого его желания. Различие между башенной рабыней и рабыней для удовольствий, лишь в том на невольничьем рынке каких-то девушек купили, прежде всего, в целях работ по дому, а других в основном для ублажения мужчин. Но на самом деле, это не является твердо закреплённой специализацией, всё далеко не абсолютно. В действительности, обязанности могут легко быть изменены по желанию рабовладельца. Девушка, которой скомандовали раздвинуть её колени, выполнив приказ, понимает, что теперь она стала рабыней для удовольствия. А кроме того, одна и та же девушка может выполнять разные обязанности, в зависимости от ситуации и желания её хозяина.
Например, подавая ужин молодому человеку и его матери, девушка может казаться просто умелой и почтительной служанкой. Она становится на колени поблизости, держа ноги вместе. Однако стоит матери покинуть столовую, и рабыня может оказаться стоящей перед молодым человеком на коленях совсем по-другому, призывно раскинув свои колени.
Виньела переместила свои колени, разводя их как можно шире, откинувшись назад на пятки.
- Ты можешь оставаться в позиции башенной рабыни, - вспотев, предложил я.
- Пожалуйста, Господин, - сказала она. - Я - Рабыня для удовольствий. Для моей дрессировки будет лучше быть принуждённой стоять на коленях в такой позе, наиболее откровенной и унизительной. Кроме того, в этом положении, я чувствую себя столь открытой и беззащитной, что может быть полезным напоминая мне, что у меня не должно возникать желания стать надменной, и гордиться моей униженностью, моими назначением и положением.
- Значит, Ты предпочитаешь стоять на коленях в позе рабыни для удовольствий, в позе унижения женщины, навязанной мужчинами некоторым женщинам, в позе чрезвычайной женской уязвимости, беспомощности и красоты? - спросил я
- Да, Господин, - признала она. – Если приглядеться к природе моей неволи, эта поза является наиболее подходящей для меня. Принимая во внимание, к какому виду рабыни я принадлежу, это соответствует и подходит для меня.
- Тебе нравится так стоять, - заметил я.
- Мне удобно так стоять, - уклончиво сказала она.
- Нет, Тебе нравится так стоять, - поправил я рабыню.
- Да, Господин, - согласилась она. – Мне кажется это очень возбуждающим и захватывающим. Я люблю стоять на коленях именно так.
- Ты настолько гордишься, что стоишь на коленях таким образом, - поразился я.
- Да.
- Бесстыжая девка, - заметил я.
- Да, Господин, - улыбнулась она.
Я посмотрел на неё внимательно, и под моим взглядом, она села ещё прямее.
- Да, действительно, тебе идёт эта поза, - признал я.
- Она отлично мне подходит.
- И почему же?
- Я - рабыня для удовольствий, - гордо заявила Виньела.
Я выпрямился, и приготовился щелкнуть пальцами.
- Я люблю принадлежать мужчинам, - проговорила она. - Я не считаю это унизительным или отвратительным. Я считаю это естественным и возвышенным. Не презирайте меня за то, чем я стала.
- И кто же Ты теперь?
- Женщина, - просто ответила она.
- И рабыня, - напомнил я.
- Да, женщина и рабыня, - улыбнулась Виньела.
Я вытянул руку, щёлкнул пальцами. По щелчку моих пальцев, она встала и приготовилась идти за мной, следуя за мной по пятам, как дрессированное домашнее животное, которым она, в общем-то, и была к вигваму её хозяина. Одним из первых рабских умений, которое преподают девушке, состоит в том, чтобы следовать по пятам за мужчиной.
- Разве я не убедила Вас, Господин, - спросила она, - что у рабыни есть определенная власть.
- Возможно, некоторая жалкая и ограниченная власть имеется, - признал я, -такая же, которая характерна для любого находящегося в собственности домашнего животного.
- Конечно, - засмеялась девушка.
- Ты - действительно рабыня для удовольствий, не так ли?
- Да, - томно сказала она.
- Кажется, теперь Ты во многом отличаешься от мисс Миллисент Обри-Уэллс, девушки из высшего сословия, дебютантки, от Пенсильвании, - заметил я.
- Вы о той маленькой глупой девчонке? - рассмеялась Виньела. - Она, тоже была рабыней для удовольствий, и глубоко в душе знала это. Лучшим из того, что когда-либо происходило с ней, оказалось то, что она быть перенесена на Гор и закована в цепи.
- Возможно, - не стал я спорить.
- У меня нет сомнений в этом.
- Ты помнишь её?
- Конечно, - улыбнулась она. - Но я больше не она. Я - теперь Виньела, всего лишь рабыня.
- Это верно, - согласился я.
Она была возбуждающе красивой, и она была предметом собственности. «Она - всего лишь рабыня», - с сочувствием думал про себя, – «всего лишь - рабыня!» Это было всё, что я мог сделать, дабы удержаться и не схватить её, чтобы беспощадно использовать её для своего удовольствия. Казалось таким естественным делом, что мужчины Гора должны держать этих женщин в клетках и цепях, и плетями принуждать их ублажать себя.
- Безусловно, я вижу, что у тебя есть власть, которой не имела малышка Миллисент, - отметил я.
- Да. У меня теперь есть сила рабыни.
Это было верно, и этого невозможно было опровергнуть.
- Мы должны идти в вигвам Кэнки, - сказал я рабыне.
- Но Вы так и не наказали меня, - напомнила она.
